Ксения ВОРОТЫНЦЕВА

02.04.2024

Материал опубликован в №3 печатной версии газеты «Культура» от 28 марта 2024 года.

1. «РЯДОМ С ПАРАДЖАНОВЫМ. ФОТОГРАФИИ ЮРИЯ МЕЧИТОВА И ЕЛЕНЫ КАРУСААР»

Санкт-Петербург, Музейно-выставочный центр «Росфото». До 19 мая

Блистательный режиссер и тонкий эстет Сергей Параджанов в этом году отметил бы 100-летие. Увы, он ушел слишком рано, не дожив до 67 лет, однако его удивительные фильмы с каждым годом приобретают новых поклонников. И все же чем больше проходит времени, тем дальше от нас события той эпохи и тем ценнее впечатления современников, лично знавших мэтра, работавших с ним. И в этом смысле фотографии Юрия Мечитова и Елены Карусаар — важные свидетельства из первых рук. Мечитов, автор фотокниги «Сергей Параджанов. Хроника диалога», запечатлел режиссера в его знаменитом доме — старом, одноэтажном, расположенном в живописном районе Мтацминда в центре Тбилиси. Здесь, в квартирке, доверху набитой диковинными вещами (отец Параджанова торговал антиквариатом и привил сыну любовь к редким артефактам), разворачивался отдельный спектакль, и мастер был его главным действующим лицом. Кроме того, кадры Мечитова знакомят нас со съемками фильмов «Легенда о Сурамской крепости» и «Арабески на тему Пиросмани». А серия фотографий Елены Карусаар, художника-фотографа киностудии «Ленфильм», рассказывает, как создавалась последняя лента Параджанова «Ашик-Кериб».

2. «ОТ ЦВЕТА К СВЕТУ. К 100-ЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ ВЛАДИМИРА ВЕЙСБЕРГА»

Москва, ГМИИ имени А.С. Пушкина. До 30 июня

Проект, приуроченный к юбилею знаменитого художника, показывает эволюцию его творчества. Ранний Вейсберг — почти импрессионистическое дрожание цвета, и этому периоду посвящены два первых зала. Со временем в художнике все ярче стал проявляться теоретик, а его картины постепенно «выцветали» и уходили от обычного «отражения» действительности. Интеллектуальные и творческие поиски привели Вейсберга к созданию особого визуального языка, который (по названию одной из работ) стал известен как «белое на белом». Сам мастер, впрочем, говорил о «невидимой живописи», и этот парадокс далеко не единственный в его творчестве. Скажем, тот же белый на самом деле состоит из множества частиц цвета, хотя зрителю, отступившему от картины на несколько шагов, образ кажется окутанным плотной дымкой. Как бы то ни было, Вейсберг считается одним из самых оригинальных отечественных художников 1960–1970-х. Его ретроспектива — итог долгой работы куратора Анны Чудецкой, к сожалению, не увидевшей результатов своего труда: она трагически погибла в Нижнем Новгороде в ноябре прошлого года. И нынешняя выставка посвящена не только 100-летию художника, но и памяти куратора.

3. «МАСТЕР РЕПИН. ЭПИЗОДЫ ИЗ ЖИЗНИ УЧИТЕЛЯ И УЧЕНИКОВ»

Истра, музей «Новый Иерусалим». До 28 июля

Илья Репин — один из титанов русской живописи: он был не только выдающимся художником, но и неординарным педагогом, ценившим — несмотря на собственную гениальность — самобытный талант своих учеников. Иначе чем объяснить тот факт, что он дал путевку в жизнь совершенно разным художникам — например, Валентину Серову, Филиппу Малявину, Исааку Бродскому и Борису Кустодиеву. Большой проект в музее «Новый Иерусалим», собравший 110 работ из собраний 20 музеев России и четырех частных коллекций, знакомит зрителей с этой ипостасью Репина. Выставка состоит из нескольких разделов. Первый, «Тело так тело», рассказывает об изучении анатомии — крайне важной для художников. Здесь можно увидеть натурные постановки будущих великих мастеров — от Серова до Кустодиева, а также работы уже зрелых Фешина и самого Репина. Второй раздел «Учитесь у природы» включает в себя пейзажи молодого Репина, Серова, Браза, Кустодиева, Кардовского. Наконец, третий раздел «Идите своим собственным путем» показывает творческие траектории выпорхнувших из мастерской Репина художников — от Грабаря до Малявина. А «Эпизоды» добавляют выставке архивного духа, представляя зрителям фрагменты воспоминаний учеников Ильи Ефимовича.

4. «МСТИСЛАВ ВЛАДИМИРОВИЧ ФАРМАКОВСКИЙ. К 150-ЛЕТИЮ ХУДОЖНИКА»

Санкт-Петербург, Государственный Русский музей. До 13 мая

Русский музей открывает для зрителей неизвестное имя — а заодно отдает дань памяти своему бывшему главному хранителю Мстиславу Фармаковскому. До революции он был известен в основном как художник: учился в Дюссельдорфе в Королевской Прусской академии художеств, участвовал в выставках в Петербурге, жил и творил в Париже. Там же, в столице Франции, познакомился с Николаем Гумилевым и вместе с ним работал над художественным журналом Sirius, выходившем в 1907 году в Париже, — всего увидело свет три номера. Вернувшись в Россию, преподавал древние языки, а также уделял время своей любимой археологии — трудился в археологической комиссии. После революции музейщик в нем потеснил художника: он стал одним из организаторов, а также хранителем историко-бытового отдела Русского музея. В 1931–1934 годах после «чистки кадров» находился в ссылке в Ярославле, но по ходатайству Грабаря вернулся в Ленинград, и в годы Великой Отечественной стал главным хранителем Русского музея. Нынешняя выставка, включающая в себя архивные материалы, а также 15 произведений Фармаковского, призвана восстановить справедливость в отношении забытого художника, творчество которого сохранило легкость и обаяние Серебряного века.

5. «ЮРИЙ ЗЛОТНИКОВ. СИГНАЛЬНАЯ СИСТЕМА»

Москва, Новая Третьяковка. До 14 июля

Минималистичные работы Юрия Злотникова отсылают к особой эпохе — 1950–1960-м годам, когда пересматривались представления о художественном и нехудожественном, об авторе и тексте, о границе гуманитарных и точных наук. Бурные научные дискуссии, плодом которых стала, например, семиотика — наука о знаковых системах, позволявшая рассматривать любое явление как часть отдельного языка, — шли не только за рубежом, но и в СССР: можно вспомнить знаменитую Московско-тартускую семиотическую школу. Подобный интеллектуальный фон способствовал появлению злотниковских работ. Другое дело, что ту же кибернетику — ставшую одним из источников вдохновения серии «Сигнальная система» — поначалу клеймили как лженауку. А многие художественные открытия Злотников совершил независимо от зарубежных коллег: у него просто не было доступа к актуальным западным практикам. Нынешняя выставка, представляющая 64 произведения из серии «Сигнальная система» и 10 работ из серии «Протосигналы», позволяет оценить самобытность мастера и его соотнесенность с контекстом эпохи. А специально подготовленная к выставке книга Злотникова «У истоков «Сигнальной системы» предлагает всем желающим окунуться в его теоретические изыскания.

6. «ОТ ГОТИКИ ДО ГОЙИ. ИСПАНСКАЯ ЖИВОПИСЬ ИЗ СОБРАНИЯ ГМИИ ИМЕНИ А.С. ПУШКИНА»

Санкт-Петербург, Государственный Эрмитаж. До 7 июля

Еще недавно полюбоваться испанской живописью можно было в Москве: выставку показывали в Пушкинском музее в сопоставлении с картинами русских художников, отражающими существующие у нас мифы об Испании. Теперь проект — правда, в чуть более скромном варианте и без русского «следа» — переехал в Петербург. Здесь можно увидеть работы Эль Греко, Франсиско де Сурбарана, Диего Веласкеса и Франсиско Гойи и подивиться особому взгляду испанских художников, куда реже обращавшихся к мифологии, чем их иноязычные коллеги, зато предпочитавших евангельские сюжеты, а также бытовой жанр. Кроме того, выставка показывает вместе работы, которые когда-то висели рядом в картинной галерее Императорского Эрмитажа, а затем в 1924–1930 годах оказались разделены — часть из них отправили в Москву, в ГМИИ: как, например, «Портрет графа Оливареса» (ГМИИ) и «Портрет Филиппа IV» (Эрмитаж) Диего Веласкеса.

7. «MELANCHOLIA. ПАМЯТИ АРКАДИЯ ИППОЛИТОВА»

Санкт-Петербург, галерея KGallery. До 28 апреля

Выставка, посвященная памяти известного куратора и искусствоведа Аркадия Ипполитова, открылась 26 марта, в его день рождения. Она готовилась силами друзей, которых — несмотря на закрытость и замкнутость самого Ипполитова — оказалось немало. Кураторами выступили художник Ольга Тобрелутс и критик Сергей Николаевич, представившие работы художников Новой академии изящных искусств Тимура Новикова, с которыми Ипполитов дружил, — например, Беллы Матвеевой и Егора Острова. Или Георгия Гурьянова — героя последнего кураторского проекта Аркадия Ипполитова, показанного, кстати, именно здесь, в KGallery. Наконец, к выставке подготовили большой том статей и эссе Ипполитова — с текстами, которые раньше можно было прочитать лишь в каталогах, редкими фотографиями и воспоминаниями друзей, от Зельфиры Трегуловой до Ольги Тобрелутс. Все это — возможность сказать «прощай» человеку, который ушел внезапно, но оставил после себя яркий след. И нынешний проект — итог его жизни, подведенный теми, кто его искренне любил.

8. «НАТАША ШАЛИНА. Я ИДУ ТЕБЯ ИСКАТЬ»

Красноярск, Музейный центр «Площадь мира». До 12 мая

Наташа Шалина — художница, живущая и работающая в Петербурге и создающая необычные вещи с щемяще-грустным настроением, в которых прошлое прорастает в настоящем, а связь поколений не прерывается ни на миг. Для родного Красноярска — а выставляться среди «своих» ответственно и страшно — художница подготовила особый проект. Мрачноватый, как может показаться на первый взгляд: с девочками в белых платьях, напоминающими маленьких невест, красными розами на темном фоне, большими пугающими птицами. Загробные коннотации здесь не случайны: выставка «Я иду тебя искать» рассказывает о женской инициации, которая — как, впрочем, и мужская — являет собой смерть человека и его рождение в новом качестве: например, в новом социальном статусе. Это также и шаг от детства к взрослой жизни, который нередко трудно и больно совершить. Наташа Шалина берет нас за руку и ведет по кругам этой инициации: мы вместе с автором пытаемся найти себя, и хочется верить, что для каждого из нас этот путь окажется успешным.

9. «СОТКАНО»

Москва, Фонд культуры «Екатерина». До 12 мая

Грандиозный проект посвящен текстилю — точнее, преломлению традиционных практик в работах современных художников. Здесь можно увидеть вполне классические коллажи — хотя в этой технике работают такие разные мастера, как представительница художников-нонконформистов Лидия Мастеркова и молодой автор Виталий Тюрлик, поднимающий тему экологичности: его произведения сделаны из старой ткани. Порой художники начинают жонглировать разными клише, на стыке которых рождается ирония: примером может послужить ярко-розовая вязаная надпись Ольги Божко «Опасная зона», напоминающая бабушкин коврик, только с розовыми нитками-подтеками. Или ковер Юлии Маркос «Ти Ви Гудбай» — с изображением заставки, сигнализирующей об окончании программ и до боли знакомой каждому, кто смотрел советское телевидение. Наконец, здесь много экспериментальных работ, сделанных в необычных техниках: Надя Зубарева плетет из стальной проволоки ажурную балерину — правда, привязанную тонкими нитями к раме, отчего ее фигурка кажется запутавшейся в паутине. Диана Шлиман делает из войлока гигантскую фигуру, напоминающую палеолитическую Венеру. А Елена Шарганова и вовсе творит нечто невообразимое: ее импрессионистический коллаж «Скрытое в листве» — это портрет города и одновременно отпечаток воспоминаний, где под тонким слоем органзы можно разглядеть карту поселка художников на Соколе с улицами Сурикова и Левитана, очертания старых домиков и людских фигур. И в этих миражных изображениях, как и в самом процессе ткачества, есть что-то мистическое и вечное.

10. «НИКОЛАЙ УЛЬЯНОВ. ИСКУССТВО БЕЗ МАНИФЕСТА»

Москва, Государственная Третьяковская галерея. До 21 июля

Николая Ульянова нельзя назвать неизвестным художником — созданный им портрет Константина Бальмонта, как и прекрасная «Пушкиниана», вошли в золотой фонд отечественной культуры. Другое дело, что художником первого ряда Ульянов — несмотря на блестящий талант — почему-то не стал, и эту ситуацию пытается исправить выставка в Третьяковской галерее, приуроченная к его 150-летию. Ее лейтмотивом оказался универсализм таланта Ульянова, который жонглировал стилями и жанрами, успешно сотрудничал с театром, писал увлекательные мемуары и смотрел на искусство широко, без клише и готовых схем. Он прекрасно чувствовал цвет — вероятно, сказалось влияние ранних русских импрессионистов — и экспериментировал с формой в духе примитивизма. У него не было какой-то генеральной линии, и это многообразие образов и форм, «искусство без манифеста», во многом способствовало его «распылению» и забвению. Но в то же время придавало его творчеству особую ценность.

На фотографиях: Николай Ульянов. Оркестр. 1912–1916, предоставлено пресс-службой Государственной Третьяковской галереи. (на анонсе) Дмитрий Сироткин. Окно. 2017, предоставлено пресс-службой галереи KGallery.