Ксения ВОРОТЫНЦЕВА

15.01.2024

Художник, работающий на пересечении областей цифрового и материального, — о развитии нейросетей, любви к живописи и природе воображения.

В ЦТИ «Фабрика» проходит выставка «Лучшие трюки для начинающих скейтбордистов» — персональный проект Дмитрия Кавки, ставшего победителем IX набора программы «Фабричные мастерские». Художник, активно использующий в своем творчестве цифровые медиа, в последние годы все чаще «миксует» их с живописью и графикой. На этот раз он представил семь больших живописных полотен, заключенных в специально созданные для них деревянные объекты. Как признался автор, выставка родилась из просмотра роликов неудачных опытов скейтбордистов: в их бесконечных бесстрашных попытках он увидел нечто общее с работой художника. «Культура» побеседовала с Дмитрием Кавкой.

— Вы работаете на стыке цифрового и аналогового искусства. Расскажите, чего больше в нынешней выставке?

— Это как раз хороший пример подобного стыка. С одной стороны, выставка — мой дебют в живописи, которой я увлекся только в прошлом году. С другой, показанные здесь «аналоговые» вещи сделаны на основе небольших цифровых изображений. Сначала я рисовал именно в цифре — пальцами, на тачпаде — просматривая видео в YouTube, а потом перенес все на холст. Позже и вовсе сделал «супераналоговые» объекты, напоминающие деревянные ящики, в которые поместил живопись. Мне хотелось добиться некого сплава — чтобы одно прорастало через другое. Еще я пытался сделать из живописи объект, скульптуру, перевести изображения в какой-то другой формат. Мне оказалось недостаточно плоскости или холста: захотелось превратить характерный для живописи подрамник в объект. Этот подрамник начинает расти, заполняет собой все пространство и словно обнимает зрителя, превращаясь в храм, выставочный зал или ящик для перевозки искусства. Без него мне сложно показывать живопись — хочется, чтобы у нее было продолжение, пространство, в котором она выглядела бы более естественно.

— На этих объектах есть надписи, выведенные от руки. Что они означают?

— На ящиках для перевозки произведений искусства обычно пишут через трафарет, и я решил поддержать эту идею. Вообще это ссылки, ведущие на YouTube-ролики, из которых я брал изображения. Обычно я подписываю фотографии, взятые из интернета: указываю название файла либо путь к нему, чтобы все видели, что это цифровое изображение; обозначаю его цифровую природу. Например, я делал натюрморты и специально указывал, что у них цифровые первоисточники, чтобы не возникало впечатления, будто я собрал эти композиции в студии.

— Кстати, о теме выставки: почему вы вдохновлялись именно неудачными опытами скейтбордистов?

— Эти сюжеты возникли случайно: я просматривал вместе с сыном ролики, обсуждал, как можно делать разные трюки на скейтборде. И вдруг заметил, что некоторые видео посвящены исключительно падениям и ошибкам. Я смотрел их довольно долго и попытался понять, чем они меня привлекли. И в итоге сделал несколько открытий — прежде всего насчет себя. Если честно, они напомнили мою практику как художника. Ведь я, как и эти скейтбордисты, делаю много попыток, в том числе и неудачных, но все равно встаю и еду дальше. И выставка именно о том, что я как художник делаю трюки и хочу, чтобы они были лучше, чем у других, и приглашаю зрителей посмотреть. Тренировки скейтбордистов могут показаться бессмысленным занятием, и, возможно, работа художников со стороны тоже выглядит бессмысленной. Мне кажется, главное, чтобы художник сам видел смысл в том, что он делает. Ведь, в принципе, он одиночка и все проекты держатся на его воле. Если художник начинает сомневаться в своей работе, никаких трюков не получится.

— Кстати о неудачных попытках: в одном интервью вы рассказывали, что у вас был некий проект с нейросетью, который вы оцениваете как неудачный. Делали еще попытки? И как думаете — заменит ли нейросеть творческие профессии? Пока мы еще способны отличить фотографии, сделанные искусственным интеллектом, от настоящих, но поможет ли наша насмотренность в будущем?

— Попытки делаю всегда — у меня достаточное количество забракованных либо отложенных проектов. Иногда могу вернуться, посмотреть свежим взглядом — и понять, что ошибся в прошлых оценках. Что касается нейросетей — обращаюсь к ним время от времени. Часть изображений, использованных в качестве исходников для живописи, создана благодаря нейросети. Изначально я рисовал сам, но дорисовывал уже с помощью нейросети. Впрочем, пока до конца не понимаю, как ее использовать, — для меня это просто помощник, а не критически важный инструмент. Конечно, нейросеть будет совершенствоваться, и рано или поздно мы не сможем понять, настоящая ли это фотография или сгенерированная искусственным интеллектом. Возможно, такие снимки уже существуют, и мы просто мы не знаем, что они созданы нейросетью. В любом случае возможности у нее невероятные. Скорее всего, искусство в будущем окажется разделенным на сделанное нейросетью и созданное человеком: чтобы можно было соревноваться в своей категории. Пока же художники смотрят на нейросеть как на инструмент и верят, что их никто не заменит. Однако некоторых она точно сможет заменить. Уже сейчас в ряде профессиональных областей нейросеть выполняет всю работу, и нет смысла платить человеку. Скорее всего, сохранятся лишь эксклюзивные вещи: некоторые, например, готовы отдать большие деньги за съемку, выполненную на пленку. В этом смысле творческие профессии останутся — но лишь в урезанном виде. Хотя художники могут апроприировать что угодно и все равно придумают, как работать с нейросетью, даже если она будет рисовать лучше их. Потому что нейросеть — лишь часть нашей жизни, а художники работают с жизнью целиком: неважно, чем она заполнена.

— Как вы думаете, воображение — это набор алгоритмов или чисто человеческая категория?

— Мне кажется, воображение пока отличает человека от машины. Сейчас мы видим имитацию воображения: нейросеть перебирает данные, комбинирует их. Некоторые удивительные вещи получаются только потому, что человек еще не дошел до этих комбинаций. Но мне кажется, что воображение связано с какими-то вещами, которые мы не можем осознать. Ты не знаешь, почему в голову приходит та или иная идея, почему пишутся картины или стихи. Люди могут полагать, что они сами придумали, но, скорее всего, это не так. Я читал писателей и поэтов, которые утверждали, что их посетило вдохновение. Скажем, Набоков говорил, что сразу видел книжку целиком. Он, конечно, нередко приукрашивал, но в принципе он не единственный, кто рассказывал об этом. И я знаю по себе, что этим сложно управлять. Это не случается по указке: подобные вещи приходят как откровение, в них есть что-то удивительное. Не уверен, что это продукт человеческого ума. Поэтому воображение, на мой взгляд, — что-то неизвестное и непознанное. И нейросеть сможет обладать воображением только на следующем этапе — если, например, будет внедрена в человека. Но если это случится, нам всем конец.

— Вы — художник, заставший появление интернета: в отличие от молодых авторов, буквально родившихся с планшетом в руках. Как в вашей работе менялось соотношение цифрового и аналогового искусства?

— У меня обратная ситуация относительно многих коллег: я начинал с цифры, а потом уже пришел в рисунок. Изначально был графическим дизайнером, работал на компьютере, поэтому программы для меня привычнее бумаги и холста. Лишь несколько лет назад перешел на карандашный рисунок, потом на акварельный, а затем уже стал писать акрилом на холсте. В итоге получился обратный путь. Мне нравится совмещать техники разных эпох и заставлять время двигаться в обратную сторону. Сначала работаешь с цифрой, потом осваиваешь другие техники: надеюсь, что дойду до скульптур из мрамора и из бронзы, может быть, даже освою наскальную живопись.

Я действительно родился еще до появления интернета или сотовых телефонов, и мне хочется вернуть какие-то вещи. Люблю читать бумажные книги — ничего не могу с этим поделать. Покупаю альбомы, хотя вроде это бессмысленно. Мне нравится, когда цифровые художники издают бумажные книги — могу их рассматривать, листать, и такой формат поиска конкретных работ мне ближе, чем интернет-серфинг. Хотя в жизни, конечно, использую поисковые системы: по-другому просто невозможно. Но очень люблю материалы, материальность; мне нравится классическая живопись, и хочется быть одним из тех великих, кто ею занимается.

— В 2017 году вы устроили виртуальную выставку рисунков на Google Maps и поучаствовали с ней в 57-й Венецианской биеннале. Расскажите об этом проекте.

— Во многом он был шуточным. Это, наверное, была третья выставка, которую я делал в виртуальном пространстве, и вторая — в Google Maps. В то время я был ограничен в средствах, поэтому компенсировал это виртуальными путешествиями в Google Street View. И однажды осознал, что проваливаюсь туда и почти не вижу отличий от реального путешествия. Хотя технологии не были такими продвинутыми, как сейчас, и некий зазор оставался. Во время этих прогулок я ощутил ужас черной пустоты, черного ничто, характерный для цифрового мира. Когда, с одной стороны, происходит имитация нашей реальности, но, с другой, — за этой реальностью скрывается нечто, не подразумевающее человека. В общем, есть некая цифровая штука, которая нас затягивает, но при этом она существует по совершенно другим законам и не очень дружелюбна по отношению к нам. Наверное, страх перед этой пустотой, у которой нет силы притяжения и всего того, к чему мы привыкли, манил меня, заставлял делать эти проекты. Но технологии все-таки были довольно сырыми. Google Street View устроено таким образом, что ты путешествуешь между фотографическими «сферами», сделанными разными людьми в разное время, и между ними — пустота. В какой-то момент ты привыкаешь и даже не замечаешь, что на одних фотографиях, например, дом присутствует, на остальных его нет или он другого цвета. Тогда же я заметил, что появилось много снимков, сделанных пользователями — им разрешили загружать свои фотографии. Они делали их на плохую технику, на сотовые телефоны, потом эти кадры ужасно склеивались: гуляя по разным местам, я видел искаженные лица и тела людей. И подумал, что надо это зафиксировать. Стал собирать коллекцию этих странных «сбоев», а потом взял карандаши и бумагу и, наверное, впервые попытался рисовать. Начал создавать портреты людей: получилась целая серия рисунков. Затем решил сделать выставку. В то время как раз поехал на Венецианскую биеннале: жил недалеко от садов Джардини, где расположены павильоны, и решил опубликовать свои рисунки в Google Maps. Сделал на карте садов десять локаций, по которым можно было ходить, и начал шутить, что стал участником биеннале. А потом понял, что действительно им был — просто неофициально: ведь я сделал свой проект именно в том месте и в то время, когда проходила биеннале. А еще подумал, что эти искаженные тела — возможный прототип наших будущих виртуальных тел. Когда пропорции, количество конечностей, даже наличие ног или головы будут не важны и можно будет постоянно менять конфигурацию, например сливаться с автомобилями. Эти мысли тоже посещали меня во время работы над проектом.

Выставка работает до 21 января

Фотографии: Катя Краева/предоставлено пресс-службой ЦТИ "Фабрика".