Он Йорданс, это многое объясняет
20.09.2019
В ГМИИ им. А.С. Пушкина открылась выставка «Русский Йорданс». «Картины и рисунки Якоба Йорданса из собраний России». Проект уникальный: вещи фламандского мастера, хранящиеся в отечественных собраниях, впервые удалось показать в рамках одной экспозиции. Весной ее представили в Петербурге, теперь привезли в Москву. До Белокаменной не добрался только «Бобовый король» (около 1638) из Эрмитажа — из-за неудовлетворительной сохранности. Зато из Перми приехал «Пир короля» (начало 1660-х) с тем же сюжетом.
Смотр в Пушкинском — пример того, как можно удачно совместить функции развлечения и просвещения. Аналогичным путем пошли создатели прошлогодней ретроспективы Брейгеля в венском Музее истории искусств. Тогда удалось собрать три четверти живописных работ голландского классика и около половины рисунков, в том числе безусловные хиты — «Безумную Грету» (1563) и изображения вавилонской башни. От зрителей, желавших увидеть «выставку века», не было отбоя. Вдобавок организаторы выпустили внушительный каталог, где рассказали о технике художника, а также о провенансе и атрибуции его картин.
С некоторыми работами, показанными в рамках проекта «Русский Йорданс», связаны почти детективные истории. Вот, например, масштабное полотно «Мелеагр и Аталанта» (1617–1618). Дева, держащая голову вепря, — Аталанта, ранившая опасного зверя. Смертельный удар животному нанес Мелеагр, отдавший барышне добычу. Братья его матери остались недовольны: на картине охотники пытаются отнять у девушки трофей. Долгое время считалось, что произведение, находящееся в собрании Екатеринбургского музея изобразительных искусств, лишь копия с работы мастера. Однако в 2013 году во время реставрации обнаружили подпись Йорданса.
Другая любопытная вещь — «Оплакивание Христа» (1650-е) — создана в мастерской фламандского классика. Картину приобрели для Эрмитажа еще в 1764-м. Тридцать лет спустя Екатерина II пожертвовала полотно Троицкому собору Александро-Невской лавры. Вплоть до нынешнего года холст не покидал стен храма. Теперь у столичных зрителей есть возможность полюбоваться на произведение. А энтузиасты могут сравнить его с вариантом, хранящимся в Гамбурге.
Но, пожалуй, главное открытие касается имени художника. Долгие годы в искусствоведении было принято писать «Якоб» на голландский манер. Специалистам удалось выяснить, что на самом деле маэстро называл себя «Жак». Впрочем, пока в материалах выставки решили указать «Якоб (Жак) Йорданс»: публике необходимо время, чтобы привыкнуть к нововведению.
Посетителей Пушкинского ждет еще много интересного: в частности, можно увидеть картину «Мадонна с младенцем в венке из цветов» (около 1617–1618): портрет Богоматери выполнен Йордансом, а венок — другим антверпенским художником, Андрисом Даниельсом. Автор «Оплакивания Христа» не только создавал произведения на библейские или мифологические темы, но и писал заказные портреты («Портрет старика», 1637). Нередко изображал членов своей семьи — например, на полотне «Сатир в гостях у крестьянина» (около 1622 — начало 1630-х), отреставрированном в ГМИИ семь лет назад. Моделью для крестьянки послужила жена фламандца Катарина ван Ноорт, а для девочки, сидящей у нее на коленях, позировала дочь Елизавета. И, конечно, как всякий творец того времени, Якоб Йорданс любил аллегории. Скажем, вьющаяся виноградная лоза символизирует супружескую привязанность, а попугай, сидящий на руке молодой девушки, — верность в браке. Своих героев ученик Рубенса воплощал с фирменной витальностью. Хотя до «весомых, грубых, зримых» образов, выходивших из-под кисти наставника, его произведениям, пожалуй, далеко.
