Столлерное мастерство
17.10.2018
В Центре фотографии имени братьев Люмьер — выставка «Пионеры модернизма», посвященная легендарному архитектурному фотографу Эзре Столлеру (1915–2004). Американец запечатлел музей Гуггенхайма, аэропорт имени Джона Кеннеди, причудливую капеллу Роншан, созданную гениальным Ле Корбюзье. Черно-белые снимки 1930–1970-х, ставшие гимном модернистской эстетике, задали вектор — для фотографов и архитекторов — на десятилетия вперед. «Культура» побеседовала с дочерью мэтра Эрикой, возглавляющей созданное отцом агентство Esto Photographics.
культура: Как в руках Эзры Столлера оказалась камера?
Столлер: Он всегда интересовался техникой. Занялся съемкой довольно рано, лет в 15. Переоборудовал ванную комнату для печати фото. Однако в старших классах увлекся черчением — перенесением трехмерных объектов на плоскую поверхность. Возможно, отсюда любовь к архитектуре. Позже изучал зодчество в Нью-Йоркском университете. Время было сложное, Великая депрессия, работы нет. Еще во время учебы он проявил себя как мастер светописи, снимал макеты, изготовленные другими учениками. В итоге все решил счастливый случай. Архитектурной фирме, где работал знакомый студент, понадобились снимки, чтобы отправить проект на конкурс. Папа сделал фото, компания выиграла приз, и кадры были опубликованы. Можно сказать, невероятно повезло. В те годы архитектурные фотографы были на каждом углу, как, впрочем, и сегодня.
культура: Столлер снимал не только музеи и аэропорты, но и промышленные здания, фабрики. Его увлекали идеи механизации, прогресса?
Столлер: Как и всех в то время. XX век принес множество перемен. Изменилась концепция скорости, мы смогли двигаться быстрее. Иным стало и строительство. На рубеже XIX–XX столетий в зданиях появились лифты, города вытянулись вверх. Все это влияло на умы людей. Отец сотрудничал с бизнес-журналом Fortune, фотографировал фабрики, типографии, мосты, гидроэлектростанции. Стремился показать не готовые здания, а как они работают, их устройство, структуру. Думаю, это нашло отражение и в архитектурных снимках.
культура: Повлияли ли на Столлера два мощных направления в зодчестве XX века — русский конструктивизм и немецкий Bauhaus?
Столлер: В 1930-е, когда он учился в университете, архитектура переживала революцию. Происходившие изменения его вдохновляли. Впрочем, в Штатах больше ощущалось влияние Bauhaus, потому что в конце 30-х сюда приехали много немецких мастеров.
культура: Дружил ли он с кем-то из знаменитых архитекторов?
Столлер: У зодчих такое эго, что с ними сложно подружиться (смеется). И все же он довольно близко общался с Полом Рудольфом. Также отцу очень доверял Фрэнк Райт, создатель «органической архитектуры». Однажды мэтра спросили: «Кто объясняет Эзре, как фотографировать ваши здания?» Райт ответил: «Эзра сам знает». Папа очень гордился этим. Что касается других знаменитостей, то с Людвигом Мис ван дер Роэ они, кажется, встречались лишь один раз. В целом между отцом и зодчими устанавливались теплые, но рабочие отношения. Вы дружите, пока люди в вас нуждаются. Потом проект заканчивается, пути расходятся, появляются новые друзья.
культура: Почему Ваш отец предпочитал черно-белые фото?
Столлер: Он часто снимал и в цвете. Просто материалы были очень дорогие. К тому же на сайт мы специально выкладываем много монохрома. Цветная пленка менее долговечна. Старые кадры нужно реставрировать, чтобы вернуть им первоначальный вид. Это долго и дорого. Черно-белые фото сохраняются лучше.
культура: Отчего на снимках мало людей?
Столлер: Когда техника несовершенна, процесс съемки занимает довольно много времени. Поэтому человека запечатлеть нелегко. К тому же отец, как мне кажется, хотел, чтобы фото выглядели нейтрально. Пытался избавиться от примет времени. И все равно на его кадрах больше персонажей, чем вы думаете. Просто для выставки мы специально выбрали работы, максимально связанные с архитектурой.
культура: Удалось ли Столлеру запечатлеть дух Америки?
Столлер: Его наследие — своеобразная летопись общества. Эти творения помогают понять, как люди жили, путешествовали. Отец создавал фотоистории, которые не нуждались в подписях. Он часто говорил: в каждом снимке должен быть виден краешек следующего кадра. Скажем, в дверном проеме можно разглядеть комнату, а в ней — окно. На выставке это трудно показать, не выставлять же 40 фотографий одного и того же здания.
культура: Эзра Столлер утверждал: «Я никогда не считал свои работы искусством. Настоящее искусство — архитектура». Откуда такая скромность?
Столлер: Он часто использовал метафору: «Творец — это композитор. А я — дирижер оркестра». В некотором смысле подобные слова — способ избежать ответственности. Однако при этом папа всегда защищал свою работу, верил, что делает правильные вещи. Его фотографии многослойны. Например, серия, посвященная зданию страховой компании в Коннектикуте. На одном из кадров внимательный зритель заметит людей, играющих в пинг-понг. Перед нами — маркер особой корпоративной культуры, когда в офисе можно не только трудиться, но и отдыхать. С одной стороны, это пример ответственной корпорации. С другой — возможность удержать сотрудников на рабочем месте, чтобы они не ушли на обед.
Отец понимал силу правильного момента. Есть знаменитое фото Картье-Брессона, где мужчина прыгает через лужу. Секундой раньше или позже было бы поздно, кадр бы не получился. Время — часть фотографии, светопись останавливает мгновение. Эзра часто говорил и о времени, потраченном зрителем на то, чтобы рассмотреть все детали снимка и даже добраться до галереи. Еще одно время, о котором папа не рассказывал, — часы и дни, необходимые для создания фото, когда плохая погода или другие обстоятельства способны сорвать съемку. Важно смотреть на его работы под этим углом.
