Как Вейсберг в океане

Ксения ВОРОТЫНЦЕВА

01.06.2018

В столичной галерее «Наши художники» открылась выставка «Цветной Вейсберг». К творениям мэтра давно приклеился ярлык «белое на белом» (многие его работы на первый взгляд практически лишены цвета), а самого мастера прозвали «русским Моранди». В искусствоведении для описания таких произведений используется термин «невидимая живопись». «Цветной Вейсберг» — тоже официальное название, только раннего периода: когда будущий классик еще искал собственный изобразительный язык.

Экспозиция приурочена к выходу книги «От цвета к свету. Владимир Вейсберг». Автор — Анна Чудецкая, один из кураторов выставки (второй — Наталия Курникова, владелица галереи). Анна Юрьевна, ранее посвятившая автору-шестидесятнику кандидатскую диссертацию, рассказала, как возник интерес к его творчеству:

— В студенческие годы я регулярно ходила на выставки МОСХа. Однажды увидела там совершенно необычную картину — белый натюрморт. На следующий день поделилась впечатлениями с преподавателями, они подняли меня на смех. Однако фамилию художника запомнила. Спустя много лет, в 1998-м, вдова Вейсберга Галина Ермина подарила ГМИИ, где я работаю, 57 произведений мужа. Также она передала в РГАЛИ документы. Появилась возможность сопоставить сведения о мастере с его живописными вещами.

На выставке представлено 30 картин. Самые ранние датируются 1946–1947 годами: например, «Дача» (1946), где с трудом угадываются будущие поиски автора. Или «сезаннистый» «Куст» (1947) — здесь, напротив, видна попытка разложить цвет, предваряющая оптические исследования Вейсберга. Эту вещь, как и другую работу — «Булки, белый кувшин, белая чашка» (1949), отличает густой пастозный мазок: впоследствии, углубившись в метафизику, мастер стал писать куда тоньше.

Отдельного внимания заслуживают портреты, в частности, «Маша Либединская» (1958), ставшая афишей выставки к 90-летию мэтра в фонде IN ARTIBUS (2014). Кстати, классик нередко приглашал позировать людей с улицы, так что на полотна попадали самые неожиданные персонажи. Есть даже «тюремщица» (так указал живописец) — женщина в цветастом платье (1954). Некоторые творения — например, изображение художника Бориса Отарова (1957) — впервые представлены публике. Отаров, получивший тяжелую контузию под Сталинградом и создававший причудливые картины-видения, показан напряженным, смотрящим куда-то за пределы холста.

Надо сказать, Владимир Вейсберг сам был фигурой парадоксальной. Он одинаково не принадлежал ни официальному, ни «подпольному» искусству. Одиночество, кризисы, попытка суицида... Как рассказала известный искусствовед Елена Мурина, хорошо знавшая художника, мэтр не надеялся на посмертное признание:

— Он очень мрачно смотрел на судьбу своего творчества. Хотя работал с утра до ночи. Я знала многих мастеров, но такого труженика, воспринимавшего живопись как спасение от жизни, видела в первый раз. Володя говорил: «Когда я умру, картины окажутся на помойке». Я уверяла, что найдутся люди, которые их поймут и оценят. Однако отчаяние стало его вечным спутником.

По словам Анны Чудецкой, Вейсберг, подобно некоторым другим авторам-шестидесятникам, «потерялся» на фоне более яркого и активного молодого поколения, в частности, художников соц-арта. Произведения мэтра требовали совершенно иного восприятия: тихого, сосредоточенного. «Возможно, теперь настало их время», — поделилась куратор.

Поздние вещи Вейсберга — это уход от цвета, но не к чистому белому. Как отмечают искусствоведы, белила смешаны с красочными пигментами. Тончайшие оттенки создавали на полотне нечто вроде света — содержащего, как известно, весь спектр видимого излучения. Художник стремился стереть привычную грань между предметами и окружающей средой — воспроизвести некий «дрожащий» эфир. Кураторы наметили постепенный переход к этой «невидимой живописи»: в экспозиции есть картина «Аня и Игорь («Портрет самурая»)» (1961), где краски почти превращаются в монохром, а лица теряют индивидуальность. Или «Апельсины в черных бумажках на черном столе» (1961) — эксперименты с геометрическими построениями, исследование формы. И хотя мэтр изложил свои идеи в теоретических трудах, до конца «расшифровать» его логику, пожалуй, не удалось никому. Концептуальное осознание творчества Вейсберга еще впереди.