Виктор СОКИРКО, Баку

17.07.2014

«Культура» продолжает цикл рассказов о судьбах ветеранов, живущих в разных уголках некогда единой страны. На сей раз наш корреспондент побывал в Азербайджане. В 1942-м немцы рвались к бакинской нефти. Красная Армия, в состав которой с начала войны влилось 650 000 жителей Азербайджана, выдержала напор фашистских дивизий. Сражаясь за большую страну, они отстояли и свою малую родину. С той войны не вернулись 250 000 азербайджанцев. А ветеранов здесь сегодня осталось около 1900 человек. «Культура» встретилась с одним из них.

Если вам кто-то скажет, что Баку пахнет нефтью, не верьте — сейчас столица Азербайджана значится в списке самых экологически чистых городов мира. Баку пахнет деньгами. Нефть превратила этот город в сказку, где сочетаются прелести старины глубокой и роскошь современной архитектуры. Говорят, что по уровню жизни (и ценам) Баку стоит на одном уровне с Лондоном.

На нашу встречу 94-летний Абдулага Джавадов приехал на автобусе. Кстати, проезд ему обошелся в 20 гяпиков (местных «копеек»), что составляет 8 российских рублей. Льгот на транспорт азербайджанские ветераны не имеют, зато есть у них существенная прибавка к пенсии — 250 манатов (около 11 000 рублей) в месяц. А на минувший День Победы каждому выделили по 700 манатов, ну и еще «по мелочи»: кому нужно — машину, кому тесно — квартиру...

— У меня все есть, — с достоинством говорит Абдулага. — Квартира, дача, автомобиль, хоть я на нем и не езжу. Дети и внуки помогают. 

Так что от квартиры и машины наш собеседник отказался. Мог бы обойтись и без 700 манатов, но не будешь же отказывать самому президенту.

Война началась для Абдулаги Джавадова в 1942 году, когда немцы рвались на Кавказ. Ему давали «бронь» — работал на нефтедобывающем предприятии, но вскоре стало понятно, что защищать нефть так же важно, как и добывать. Тогда на фронт отправились все молодые мужчины — работать остались подростки, старики, женщины.

В запасном полку, который спешно формировался в Тбилиси, строгий капитан спросил:

— Что делать умеешь, боец?

Абдулага умел добывать нефть и мечтал поступить в институт, чтобы и дальше заниматься разработкой нефтяных месторождений. На фронте эта специальность была невостребованной. Да вспомнил вдруг: успел окончить курсы при медицинском техникуме — такая была у молодого нефтяника общественная нагрузка.

— Что ж ты молчишь? — обрадовался кадровик. — Будешь санинструктором!

Вскоре их 302-ю горно-стрелковую дивизию, переформированную после жарких боев под Сталинградом, отправили в Новороссийск, на Малую землю. Из огня да в полымя. 

— Когда немцы атакуют, ты стрелок, — рассказывает Джавадов. — Чуть стихло, ты санинструктор — оказываешь помощь раненым, эвакуируешь их с передовой, а потом сразу назад. И не знаешь, что тебе предстоит — стрелять или перевязывать.

Говорят, что свою пулю не услышишь. Равно как мину или снаряд. Вот и Абдулага «свой» снаряд не распознал. Не убило — контузия и осколочные ранения. Тут уже санитара самого пришлось с передовой вытаскивать. Очнулся в госпитале. Получил сержанта, медаль «За оборону Кавказа» и назначение в 157-ю танковую бригаду, которая отправилась на Воронежский фронт. Здесь он уже стал командиром приемно-сортировочного взвода медсанбата.

— Если хорошо воевал, то выдвигали на вышестоящие должности быстро, — рассказывает Джавадов. — До Берлина я дошел уже старшим лейтенантом, хотя не имел военного образования. Главное — остаться в живых.

С этим на фронте сложнее. Тем более в 5-й ударной армии, которая с начала 1944-го была всегда на острие атаки: принимала участие в освобождении Правобережной Украины, Ясско-Кишиневской операции, позднее, в 1945-м, участвовала в Варшавско-Познанской и Берлинской стратегической наступательных операциях.

— Мы были постоянно в боях, редко отдыхали, всегда наступали, — вспоминает Абдулага. — Армией командовал генерал Берзарин, отчаянный был человек, ему доверяли самые сложные операции. Он потом погиб, в Берлине уже, сразу после Победы (генерал-полковник Николай Эрастович Берзарин, первый комендант Берлина, погиб 16 июня 1945 года. — «Культура»). Жуков к нам часто приезжал — хороший дядька, настоящий военный. Как приедет — сразу можно готовиться к наступлению.

Предчувствуя скорый конец войны, солдаты и командиры рвались в бой, мечтали скорее дойти до Берлина. Легкораненые стремились остаться в строю, чтобы не попасть после госпиталя в запасные полки. Сам Абдулага Джавадов получил три осколочных ранения, в том числе и в голову, к счастью, легкие, но с передовой не ушел. Тогда он был награжден орденом Красной Звезды и медалью «За боевые заслуги».

— Был у меня и корыстный интерес, — едва заметно улыбается Абдулага. — Офицерам ударной армии во время наступательных боев денежное содержание выделялось с коэффициентом 1,3. Я часть отсылал маме в Баку, а остальные откладывал — копил на учебу. Знал, что обязательно поступлю в нефтяной институт.

Война закончилась для старшего лейтенанта Джавадова 2 мая 1945 года, аккурат возле Бранденбургских ворот в Берлине, к которым лихо подкатила их 416-я стрелковая Таганрогская. А вот до поверженного Рейхстага, на стенах которого каждый фронтовик считал за честь оставить автограф, добраться ему удалось лишь 8 мая. 

— Пришлось отпроситься на несколько часов, — рассказывает Джавадов. — Бегом побежал, даже оружия не взял. А там очередь была, клянусь, не пробиться, я потом такой нигде не видел. И когда мне удалось добраться до самого здания, то на стенах просто места не было, чтобы расписаться. Солдаты уже ящики притащили, чтобы повыше забраться, но места не было даже на высоте пяти метров.

Абдулага зашел сверху. Пробравшись по полуразрушенным лестницам, рискуя сорваться с изрешеченных пулями карнизов, взобрался на одну из колонн Рейхстага. Но там обнаружил «конкурента» — кто-то в кожаной куртке увлеченно выцарапывал ножом целое послание, что-то типа «Развалинами Рейхстага удовлетворен. Маэстро». «Высоты не боишься?» — спросил его Джавадов. «Чудак-человек, воздух — моя стихия», — рассмеялся тот и, распахнув куртку, продемонстрировал погон капитана-летчика. Абдулага оставил более скромную запись: «Я из Баку. Джавадов. 08.05.45».

Абдулаге пришлось побывать в Берлине еще раз — на... собственной свадьбе. Акт бракосочетания зафиксирован в книге военной комендатуры. Мой герой не любит вспоминать ту историю, переживает, что бабником назовут. Но — на войне, как на войне, всякое случается.

Полина Хейфиц была командиром роты в медсанбате. Майор. Хрупкая, с утонченными чертами, она была старше 25-летнего Абдулаги и без оглядки влюбилась в стройного темноглазого южанина, всегда подтянутого и аккуратного. В начале 1946 года, в городе Росток, куда перевели их дивизию, Полина забеременела. Абдулага предложил оформить отношения. Они расписались, и тут подошло время демобилизации.

— Я рвался домой, хотел поступить в институт, — рассказывает Абдулага. — Все уши прожужжал начальнику отдела кадров дивизии полковнику Новикову. И меня наконец-то отпустили.

Отвез Полину рожать к ее родителям в Симферополь, а сам поступил в институт — знаменитую бакинскую «нефтянку». Через полгода жена приехала к нему и ужаснулась. Предстояло жить в доме с камышовыми стенами, где из всей мебели — железная кровать, стол и две табуретки, из средств к существованию — скромная зарплата студента-заочника, из продуктов — вяленая рыба и помидоры. Полина расплакалась, перспектива такой жизни ее явно не устраивала. Утром супруги расстались. Уже навсегда.

Полина Иосифовна эмигрировала в Канаду, где и живет по сей день — 15 июля ей исполнилось 99. А Абдулага прожил новую жизнь с другой женщиной (не так давно его жена умерла), у него замечательные дети и внуки. Есть внучка и в Канаде — недавно она прилетала из Торонто и долго висела у него на шее, повторяя по-русски: «Дедушка, я тебя люблю!» У старика влажнеют глаза, когда он вспоминает об этом.

Сбылась и профессиональная мечта — Абдулага Джавадов окончил институт с красным дипломом («Только одна четверка была!») и пошел работать. В карьере пробивался, как на фронте, — честностью и стремлением двигаться вперед. А потом стал преподавателем в том самом вузе, который окончил. Проработал там сорок лет. Получил звание доцента, затем — профессора. Как и мечтал его отец — неграмотный рабочий-нефтяник, который даже расписываться не умел и в зарплатной ведомости ставил отпечаток пальца.

— А как добывают нефть? — спрашиваю собеседника.

Абдулага удивленно поднимает брови, в нем просыпается профессор. 

— Все очень просто, — веско говорит он. — Находим месторождение, закачиваем воду, получаем нефть и газ на выходе. Как найти? А места знать надо!

Интересуюсь у Абдулаги его хорошей физической формой и бодрым состоянием духа — в свои 94 года выглядит лет на двадцать моложе.

— Нет никаких рецептов особых, — говорит он. — Каждый день хожу пешком на работу — это три километра, вообще транспортом редко пользуюсь. А еще совсем не ем сливочное масло, хотя в других продуктах ограничений нет.

Впрочем, у его зятя Чингиза Гусейнзаде, вице-президента Национального олимпийского комитета Азербайджана, есть свое объяснение: «Ты потому так долго живешь, отец, потому что ты очень хороший человек». И с этим трудно не согласиться.

А еще Абдулага считает, что никогда не нужно опускать руки. Как в старинной сказке про двух лягушек, которые попали в кувшины со сливками. Та, что прекратила бороться, утонула. А вторая молотила лапками, пока не взбилось твердое масло, и она смогла выпрыгнуть.

— Так и в жизни, — говорит Абдулага. — Если хочешь чего-то добиться — работай. Я в этом на своем опыте убедился, многого добился именно трудом и упорством. Молодежь сейчас не все правильно понимает, думает, что им родители уже заложили благосостояние на всю жизнь. У них айфон в голове...

Спрашиваю Джавадова, как он будет отмечать свои 95, ведь день рождения — аккурат перед 9 Мая, когда во многих странах, в том числе и в Азербайджане, будет отмечаться 70-летие Победы.

— Еще не думал над этим. На прошлый юбилей ездил в наше родовое село, там праздник мне дети и родственники организовали красиво. Было много гостей, тосты, пожелания. Но лично я не считаю это праздником — просто веха в жизни. А вот юбилей Победы — это большое торжество.