Андрей САМОХИН

17.05.2019

Сожжение молодым безумцем Успенской церкви в Кондопоге вновь привлекло внимание власти и общества к бедственному состоянию наших ценнейших исторических объектов. Недавний же пожар в соборе Нотр-Дам, увы, показал разительный контраст — только за одни сутки французы собрали на восстановление храма 700 миллионов евро. А как у нас? Что не сгорит, то будет заброшено и забыто? Сколько еще можно спокойно взирать на превращение отеческих святынь в руины? Способны ли мы мобилизоваться и засучить рукава? «Культура» побеседовала с Артемом ДЕМИДОВЫМ, председателем Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры (ВООПИиК), членом Совета при президенте РФ по культуре и искусству.

культура: Благодаря ВООПИиК, созданному в 1966-м и объединявшему порядка 10 млн энтузиастов, еще в советские годы удалось восстановить тысячи храмов и усадеб, создать ряд музеев-заповедников, закрепить музейный статус за такими полями русской славы, как Куликово и Прохоровское. Однако после распада СССР организация лишилась основного источника финансирования — обязательных взносов со стороны предприятий...
Демидов: И не только коллективных взносов. Ранее у нас были даже регулирующие функции, закрепленные в законе: с нами полагалось, например, согласовывать планы застройки исторических центров городов. В некоторые годы расходы ВООПИиК на реставрацию были сопоставимы с бюджетом Министерства культуры РСФСР! Но, лишившись всего этого в 1991-м, мы не пошли по пути реформированного общества «Знание» или нового — Российского военно-исторического общества, ставших полугосударственными структурами. ВООПИиК сохранился именно как общественная организация. В этом смысле можно говорить о социальном феномене: все дело в чрезвычайно сильном ядре энтузиастов, тесно переплетенном с профессиональной когортой историков, искусствоведов, реставраторов, составляющих живой организм нынешнего ВООПИиК. Система устояла на человеческих связях, внерыночном, идейном фундаменте. Строго по уставу все эти годы проходили заседания региональных отделений, пленумы Центрального совета, съезды. Хотя, надо признать, деятельность организации в 90-е и нулевые стала не очень заметной. Сегодня работаем над тем, чтобы это исправить.

культура: Какова ваша «дорожная карта»?
Демидов: При сохраняющемся в стране тяжелом состоянии культурного наследия мы видим нарастающий «снизу» запрос на защиту и восстановление памятников. Стараемся откликнуться действием на это стремление граждан. Надеемся к 2022 году покрыть отделениями ВООПИиК все уголки России. Причем не навязывая себя, а именно откликаясь на проявленные инициативы от лица хоть бы и небольшой группы единомышленников. А общую задачу видим в том, чтобы соединить подвижничество региональных активистов с четкой вертикалью контроля за всеми ветвями власти. Неправильно, когда местные жители бьются за сохранение какого-либо памятника, а Минкульт его в упор не видит. И наоборот — когда «верхи» пытаются что-то сделать, а «низы» отвечают равнодушием...

культура: Пожалуй, чаще равнодушие наблюдается с обеих сторон. А в колокола начинают бить нагрянувшие из столиц градозащитники...
Демидов: Бывает и так. Но знаете, вот в Испании, скажем, служба защиты памятников находится под личной эгидой короля. А во Франции очень активны местные общины, которым не приходит в голову делить архитектурное наследие, как бы сказали у нас, на «региональное» и «федеральное», хотя и в централизованной Франции существуют разные охранные статусы. В России же, ввиду частой недееспособности органов местного самоуправления, именно ВООПИиК способен стать каркасом общественных связей, в рамках которого возможно корректировать решения на местах. Или даже более того — минуя бюрократические стадии, выносить острые вопросы сразу на федеральный уровень, в том числе обращаясь напрямую к Владимиру Путину. Так мне удалось, например, озвучить на последнем президентском Совете несколько неотложных вещей... На меня потом, правда, обрушился шквал звонков от коллег: почему, дескать, не спросил главу государства и про другие проблемы?    

культура: То самое, широко упоминаемое в прессе, «ручное управление»?
Демидов: Соглашусь, это не оптимальный вариант — нужна система. Одним из моих предложений, кстати, было провести ревизию, уточнить, справляются ли регионы с переданными им десять лет назад полномочиями по защите памятников. И по итогам Совета президент, кроме поручений по конкретным местам — Боровску, Королёву и Томску, сформулировал также поручение правительству разобраться с реальной практикой охраны исторического наследия в регионах и принять систему мер с возможной централизацией этих функций.

культура: Для этого Вы и предложили возродить Росохранкультуру, ликвидированную в 2011-м?
Демидов: Да, причем это не моя спонтанная инициатива, а решение последнего съезда ВООПИиК. Президентское поручение было дано на 2019-й, так что, возможно, к концу года мы увидим новую государственную структуру в сфере защиты памятников. Росохранкультура в свое время сделала много полезного. Например, остановила строительство небоскреба в историческом центре Санкт-Петербурга, разработала подзаконные акты, отсутствие которых тормозило юридическую защиту культурного наследия. Мы все-таки уверены, что эта область специфична и требует отдельного органа.

культура: Недавно стало известно, что 12 миллиардов рублей из внебюджетных фондов будут вложены в сохранение древних соборов, храмов и монастырей на Псковщине. А предшествовал этому визит Владимира Путина в Свято-Успенский Псково-Печерский монастырь в сопровождении митрополита  Псковского и Порховского Тихона. Как говорится, «и невозможное становится возможным!».
Демидов: Это большое достижение владыки Тихона и большая радость для всех, кто болеет душой за древнерусское наследие. Особенно импонирует, что столь внушительные средства заставят грамотно и системно «работать»: путем создания местных реставрационных мастерских, широкого профессионального обучения, продуманного взаимодействия светских и церковных властей.

культура: Научная реставрация архитектурных комплексов всегда считалась недешевым делом. А в условиях рынка стала просто неподъемной для многих регионов и тем более для отдельных провинциальных музеев. Как же быть? Ведь не во всех уголках страны есть такие личности, как владыка Тихон?
Демидов: Проблема эта комплексная и требует соответствующих решений. Первое, что вижу, — несовершенство нашего тендерного законодательства. Это отдельный разговор, скажу лишь, что даже существующие возможности законов часто не используются из-за низкой образованности заказчиков реставрационных работ. Какое-то время назад тендеры неизменно выигрывали организации, предлагающие меньшую цену, но сейчас главный вопрос в другом, что красноречиво показало «Дело реставраторов». Заказы практически монопольно получают крупные игроки, которые потом привлекают на субподряд небольшие компании, оставляя себе маржу за «авторитет». А ведь последние могли бы работать напрямую с государством — с гораздо меньшими накладными расходами... То есть заказчикам остро требуются сотрудники, обученные по специальности «управление объектами культурного наследия». Пока этому, увы, почти нигде не учат. Также недостает сегодня грамотных реставраторов, особенно среднего звена — плотников, каменщиков. Сферу обучения, как и просвещения, мы, кстати, считаем одной из наших генеральных задач.

культура: А взносы со своих членов Общество по-прежнему собирает?
Демидов: В 2017 году на съезде ВООПИиК, где меня избрали председателем, было решено также возобновить сбор взносов. Но эта система еще только налаживается: задача ведь в нынешних условиях очень непростая.

культура: Тогда логичный вопрос: на какие деньги организация живет, собирает съезды, обитает в особняке в центре Москвы, выпускает журнал «Охраняется государством»?
Демидов: Отделения на местах функционируют за счет добровольных взносов и пожертвований, поступлений от собственной хозяйственной деятельности, например экспертной; у кого-то есть субсидии, у кого-то иные возможности. Центральный же аппарат тоже имеет некоторые источники. Журнал издаем по государственному контракту. С правительством Москвы долго осуществляли проект «Выход в город» — бесплатные экскурсии для москвичей, также по госконтракту. В Питере сейчас у нашего городского отделения есть аналогичный проект «Открытый город». Периодически проводим платные историко-культурные исследования, экспертизы. Как-то, в общем, выживаем.

культура: В постсоветское время родились и благодаря боевой позиции получили известность такие градозащитные организации, как «Архнадзор», «Вспомнить все», «Спасград», «Архистраж»... Вы с ними взаимодействуете или считаете конкурентами?
Демидов: Какая конкуренция? Нам же нечего делить, кроме хлопот. Мы коллеги, работающие на одном поле, поэтому стараемся советоваться, координировать действия. С основателями «Архнадзора» — Рустамом Рахматуллиным и Константином Михайловым всегда, что называется, на связи. Они очень многое сделали в те годы, когда ВООПИиК находился в разобранном состоянии. У всех есть какие-то свои возможности и тактические ходы: «в складчину» легче добиваться большего в нашем общем деле.

культура: Пожар в Нотр-Дам поднял мощную информволну. Обострилось и общественное внимание к «родным пепелищам». В частности — к сгоревшей в прошлом году Успенской церкви в Кондопоге. Станут ли эти события неким поворотным пунктом в нашем отношении к разрушающимся российским памятникам?
Демидов: Вряд ли, увы. В информационном обществе такие круги на воде быстро затихают. Через несколько дней всех волнуют уже другие проблемы. Спасением исторического наследия надо заболеть серьезно — не в качестве сиюминутного порыва. Мы видим задачу, если хотите, в миссионерстве этой идеи, превращающей соотечественников из «сетевых наблюдателей» и ворчунов в активистов и волонтеров, готовых жертвовать временем, силами, иными ресурсами. С одной стороны, речь идет об общественном контроле, когда люди на местах могут заметить безобразия застройщиков, нерадивость владельцев, ведущих к разрушению исторических построек. С другой стороны, нужны те, кто сможет посильным трудом или финансами поучаствовать в сохранении и восстановлении памятников. Мы стремимся к тому, чтобы сограждане воспринимали угрозу материальному наследию нашего народа как свою личную проблему, а не так, что «государство недоглядело». Разрушающиеся храмы, усадьбы, памятные дома, монументы — это все наши общие дети, а не чужие сироты. Как только в социуме в целом — снизу доверху — появится адекватный запрос на такое мировоззрение, найдутся и средства на восстановление. Смотрите, французы на следующий же после пожара день собрали денег больше, чем требуется, сотни волонтеров уже стояли наготове с засученными рукавами.

культура: А мы что же — Иваны, не помнящие родства?
Демидов: Повторюсь, сейчас ситуация, хоть и не так быстро, как хотелось бы, но заметно выправляется. Я говорю о волонтерстве, о нарастающем общественном неравнодушии. Вернусь к тем же французам, с которыми мы уже давно сотрудничаем. Там чуть ли не каждый пятый в молодости «волонтерит» в специальных кампусах по сохранению наследия. Эта тема постоянно муссируется по французскому телевидению, то есть просматривается четкая составляющая их национальной идеи. Нам надо двигаться в ту же сторону. И я своими глазами вижу, как все большее количество молодых людей, даже зачастую плохо разбирающихся в истории, архитектуре, приходят и говорят: мы хотим, условно говоря, положить свой кирпич, внести свою лепту в восстановление того-то и того-то....

Вообще, возрождение волонтерства — сегодня наш приоритет. Ведь добровольные помощники реставраторов еще с легендарного Петра Барановского пошли. Когда в Донском монастыре, по согласию с церковноначалием, у нас три года назад стартовал волонтерский проект с участием французских коллег, это вызвало в Министерстве культуры некий шок. Оттуда позвонили с вопросом: «Почему французы молотками по монастырю стучат?» А потом Мединский лично приехал и был вторично изумлен, увидев, что таким волонтерским образом качественно и по утвержденному проекту восстанавливается одна из башен Донского. Там были, разумеется, профессиональные наставники-архитекторы, которые работали с нами бесплатно, то есть это грамотная история со множеством смыслов.

культура: Как оценить состояние нашего архитектурного наследия в целом? Мы действительно стоим у пропасти?
Демидов: Ситуация тревожная, но я бы не стал так обобщать. Все наши памятники можно разделить на три категории. Первая — охраняемые государством, хотя этот статус далеко не всегда есть гарантия спасения. Иногда риски там довольно абсурдные — деньги по безграмотности выделяются не туда, куда надо, тендеры на реставрацию выигрывают не те, и так далее. Другая категория объектов — в крупных городах, которым угрожает коммерческая застройка, варварская перестройка с новоделом и прочее. Иногда доходит, как мы знаем, и до сносов в интересах девелоперов.

Но в самом бедственном положении, конечно, находятся памятники, стоящие вдалеке от инфраструктуры, туристических маршрутов. Таковые мы теряем в силу их заброшенности. Не меньше потерь среди не включенных в реестр недооцененных памятников. Их вообще зарегистрированных очень мало: чуть более 140 тысяч по реестру. Сравните, в маленькой Голландии — 400 тысяч!

культура: Кто же должен выявлять новые памятники?
Демидов: По закону — государство, но оно это делает, мягко говоря, неохотно, «перебрасывая мяч» общественности. Есть ведь и нетривиальные объекты. Например, несколько лет назад мы выявили такой в Москве — это бывший подземный канал Неглинки (ныне сухой коллектор) трехкилометровой длины, с арочными сводами, прославленный еще Гиляровским. Там можно было сделать музей, организовать экскурсии. Но на первых порах мы пока не нашли понимания у столичных властей. Надеемся, что это все-таки история с продолжением.

культура: Как ВООПИиК относится к весьма напряженным коллизиям, возникающим порой при возвращении Церкви ее бывшей собственности, являющейся историческими и культурными памятниками?
Демидов: От нас часто требуют категорического определения. У меня и многих моих коллег позиция такая: давайте вместе — и светские ревнители, и церковные — переключим внимание и объединим усилия для возрождения тех тысяч брошенных храмов и монастырей, которые завтра могут просто исчезнуть. Правда, не скрою, в Обществе на это имеются и другие взгляды. Например, по поводу Спасо-Андроникова монастыря мы не смогли сформулировать консолидированное мнение. У нас ведь состоят люди с различными общественно-политическими и религиозными позициями.

культура: Каковы ближайшие планы ВООПИиК?
Демидов: Если говорить про системные действия, то работаем над тем, чтобы возродилась практика аккумулирования в ВООПИиК средств на сохранение наследия, которые будут выделять как частные лица, так и предприятия. Нужен свой фонд для решения неотложных проблем по точечным проектам, до которых государство не дотягивается. Уверен, что есть также хорошее будущее у проектов, совместных с властями, с Церковью, — с привлечением волонтеров. В прошлом году нам удалось инициировать законодательные изменения, легализующие волонтерское участие в реставрации. Более того, «поддержка добровольчества в сфере сохранения культурного наследия» внесена в нацпроект «Культура» с финансированием на пять лет, а это уже немало.

Поделюсь с вами одним интересным планом. Наше Общество является юридическим владельцем бренда «Золотое кольцо России». Его авторство, как известно, принадлежит корреспонденту газеты «Советская культура» и члену ВООПИиК Юрию Бычкову. Уже в 1993-м был зарегистрирован товарный знак, единственным правообладателем которого с тех пор является наша организация. За минувшие годы Общество ничего от этого обладания не имело. Вот мы и задумались: а почему, собственно?

В 2017-м, когда отмечалось 50-летие Золотого кольца, мы заключили соглашение с Министерством культуры России, предоставив ведомству право использовать знак в юбилейных мероприятиях, а потом зарегистрировали на ВООПИиК еще и символическую эмблему Золотого кольца России, победившую в народном конкурсе. В итоге мы собираемся совместно с государством разработать систему добровольной сертификации качества услуг, соответствующих Золотому кольцу для юрлиц — от туроператоров до отельеров, рестораторов, производителей сувенирки, которые используют в коммерческой деятельности это словосочетание и эмблему. В такой сертификации могут быть заинтересованы все стороны.

С каждым из сертифицированных участников турбизнеса предполагается заключить лицензионные договоры об отчислении определенных сумм на специальный счет ВООПИиК. Накапливаясь, они пойдут на реставрацию памятников в данном ареале. То есть речь идет о механизме расходования части туристических доходов на сохранение исторического наследия. ВООПИиК — организация абсолютно прозрачная, у нас по закону не может быть никакой прибыли, а значит, вопрос об общественном доверии должен решиться положительно. Само же Золотое кольцо при этом имеет смысл расширить и на некоторые другие населенные пункты, следуя идее самого Юрия Александровича Бычкова, которую он формулировал так: «города, бывшие свидетелями и участниками формирования русской государственности». В центральной части России, разумеется.

культура: Как бы Вы, памятуя о своей деятельности, интерпретировали известную русскую пословицу «что имеем — не храним, потерявши — плачем»?
Демидов: Боюсь, что плакать по поводу утраты культурного наследия многие из нас уже разучились. Но, скорее, не от жестокосердия, а от незнания, невежества, незаинтересованности. Современный человек часто просто не понимает, что вот именно этот старинный дом, сад, та церковка на горе составляют атмосферу спокойствия, радости, светлого настроения. А когда они исчезают и вместо них образуются руины или бездушная бетонная громада, то и в душу чаще закрадывается потерянность, хандра. Поэтому наша задача совместно с государством — просвещать, будить в людях чувство сопричастности родной истории и культуре. Отклик обязательно будет, он заложен в нас на генетическом уровне...

Фото на анонсе: ГУ МЧС РФ по Республике Карелия/ТАСС