Андрей САМОХИН

02.06.2016

В начале апреля указом Владимира Путина был создан Фонд «История Отечества». В совет организации вошел и президент исторического факультета МГУ, академик РАН Сергей Карпов. Он согласился побеседовать с газетой «Культура» о целевом назначении новой организации на фоне происходящих в стране и мире жарких политизированных «битв за прошлое».

культура: В чем Вы видите главные задачи и специфику деятельности Фонда?
Карпов: Они обозначены в президентском указе: «популяризация российской истории в нашей стране и за рубежом, сохранение исторического наследия и традиций народов России, поддержка программ исторического просвещения». Это и помощь в инициативных проектах, призванных разъяснять и популяризировать историю Отечества, например документальных и художественных фильмов, просветительских порталов; и выделение грантов, и проведение экспертиз и конкурсов, поддержка издательской и выставочной деятельности, организация международных форумов и конференций, поощрение лучших педагогических работников, забота об исторических памятниках. Сейчас разрабатываются программа, основные направления, а также формируется координационный экспертный совет, который будет внимательно отслеживать рациональность и прозрачность экономической составляющей, исключит дублирование с такими научными фондами, как РГНФ, РФФИ. Более предметно о проектах говорить пока преждевременно.

культура: Что сегодня больше угрожает России — ​намеренное искажение истории со стороны недругов или элементарное невежество подрастающих поколений?
Карпов: К такому явлению, как искажение исторической правды, надо подходить системно. Следует выделить несколько разных пластов и, соответственно, реагировать на каждую составляющую. Первое — ​прямая подтасовка, фальсификация данных. Отвечая, нужно квалифицированно представить документальные и вещественные свидетельства, опровергающие ложь. Гораздо опаснее построения, основанные на полуправде, абсолютизация отдельного факта или события, вырванного из контекста с приданием ему самодовлеющего значения. Противодействовать можно, только восстанавливая всю картину происходившего. Например, пресловутый «пакт Молотова — ​Риббентропа», который часто используется для политических обвинений, невозможно рассматривать, скажем, без документов «Мюнхенского сговора» и его последствий. Ну а третий пласт — ​как раз невежество, о котором вы говорите. Может ли оно быть «наведенным»? Безусловно. Для этого достаточно просто разрушить систему обучения, сбив логику постижения материала, выбросив или обеднив до схемы целые исторические эпохи и узловые моменты, смешав и уравняв понятия из разных областей по типу «кислое и зеленое», сделав предмет непонятным и скучным. Это относится и к школьной, и к вузовской программе.

В нашем обществе распространен симптом всезнайства, особенно часто проявляющийся в области истории. Его легко разглядеть в различных СМИ, особенно в сетевых блогах. Люди, прочитав одну-две книжки, а то и пару-тройку статей по теме считают, что могут авторитетно высказываться, спорить даже с профессиональными историками, причем с предварительно сформированной установкой: «есть мое мнение, а все остальные неправильные». Картина усугубляется тем, что многие сограждане, воспитанные еще в СССР, подспудно доверяют любому печатному и тем более эфирному слову. Невежество части журналистов или же намеренная подтасовка фактов уводит большие массы некритично мыслящих людей в дебри ложных трактовок и откровенных фантазий на тему истории. Противодействовать этому надо укреплением исторического образования и самообразования. Важны источники проверенных знаний, и одним из них, к примеру, является Большая российская энциклопедия, по многим параметрам превосходящая своих предшественниц.

Сейчас наметился долгожданный отход от тенденции небрежения к гуманитарному знанию, характерного для всего постсоветского периода. Руководство страны, президент лично обратили внимание на нетерпимую ситуацию с преподаванием истории. Число вариантов учебников сокращено, на основе широкого обсуждения принят государственный историко-культурный стандарт для школьного предмета. Главное, что в нем прописаны те знания по истории нашей страны, которыми должен обладать ее гражданин независимо от профессии. Это можно назвать ориентацией в пространстве-времени. Нельзя такие стандарты менять бесконечно — ​запутаны оказываются целые поколения, углубляется ров между отцами и детьми. К сожалению, распоряжения высшего руководства страны, направленные на усиление роли исторического знания и русской словесности, в воспитании подрастающих поколений, часто исполняются чиновниками от образования формально, а то и с точностью до наоборот. Ужимаются часы, сокращается набор по гуманитарным специальностям в региональных вузах, профиль подготовки связывается не столько с ее фундаментальностью и универсальностью, сколько с изменчивой и сиюминутной конъюнктурой рынка. Квота для гуманитарных дисциплин невелика даже в фондах, специально созданных для поддержки науки и образования.

Будучи председателем жюри на многих Олимпиадах по истории, хотел бы уточнить, что хотя ситуация со знанием истории в целом невеселая, но от школы к школе неровная: все зависит от учителей и организаторов процесса на местах. А еще — ​от самого «климата» в государстве: если дети видят страну-победительницу, державу, отстаивающую свои ценности и привлекающую ими другие народы, — ​это одно. Если же в обществе депрессия, цели и задачи развития сформулированы неясно, а действия властей хаотичны и непоследовательны — ​это совсем другое. Примеры того, к чему это приводит, есть в изобилии. К счастью, не у нас и не сейчас.

культура: Следует ли, на Ваш взгляд, изживать в школе «многовариантность» преподавания истории, восстанавливать линейный, в отличие от нынешнего «концентрического», метод подачи материалов?
Карпов: Я сторонник восстановления полной обязательной для всех «линейки» — ​последовательного изучения исторических эпох и периодов с младшей школы и до выпускного класса, которое было в советской школе, а ранее в гимназиях Российской империи. Что касается вариативности, то выбор у учителя должен оставаться, но, например, в подборе материала и способах его истолкования на уровне дополнительных, а не главных вещей. Например, применительно к литературе: какое произведение Достоевского читать и разбирать, однако никак не между Достоевским и модным современным писателем. Следует вернуть нарушенную иерархию приоритетов, воспитывать любовь к предмету, а не отвращать от него формалистическими экзерсисами или натаскиванием на тестовые задания. Учеников надо не уводить от проблем, а привить им вкус самим размышлять над тем, «с чего начинается Родина».

культура: Кстати, а «с чего же она начинается»? С «пыльной буденовки»? С «Повести временных лет»? Еще недавно нам пытались навязать, что она начинается с первых указов Ельцина…
Карпов: «В начале было Слово». Родина начинается со слов, которые мать и отец говорят своему ребенку. А укрепляется любовью — ​к родным и близким, товарищам по детскому саду и школе, природе, былинным героям. В свою очередь это станет базисом для последующего желания воспринять все культурное наследие предков. В России давным-давно была разработана педагогическая система соответствия познания школьниками этапов истории их разным возрастным периодам… Допустим, в младенчестве дедушка и бабушка рассказывают дитяти о старом доме в деревне, своих родителях, затем в ход идут сказки, басни, эпос. В 5-м классе лучше всего проходить древний мир, героев античности. Уже через год ученик подготовлен к изучению Средневековья, «рыцарской эпохи». А в 7-м можно приступать к древней русской истории, и так далее. Эту выверенную систему всю изломали в 90-е… 

культура: Адаптированные былины и мультики про русских богатырей в СССР еще в детском саду рассказывали и показывали. Равно как и в буденновцев играли — ​верхом на стульях, с пластиковыми шашками…
Карпов: Многое из опыта прошлых поколений стоило бы осмыслить и вернуть. Но еще важнее, чтобы «идеологи» нашего образования, педагоги и методисты, внедряя те или иные методики и новации, больше думали о психологии детей именно этой, нашей эпохи, не губили интерес к предмету, принуждая выполнять задания, которые на деле могут (да и то не всегда) выполнить только их родители, притом если хорошо учились в советской школе. Дети тянутся к предметам, которые можно потрогать и на которые можно посмотреть. Неплохо выпускать больше игрушек, связанных с историей Отечества. Вспомним оловянных солдатиков разных армий, которыми мы когда-то увлекались, устраивая свои баталии и узнавая свою историю. А с другой стороны, необходимо чаще водить школьников, да и студентов, в музеи, показывать реальные вещи прежних эпох, рассказывать о них …

культура: История — ​оружие в гибридной войне, ведущейся против России?
Карпов: Это действенный инструмент самосохранения нации: потеряв свою историю, то есть знание о ней и ее понимание, народ обречен. К примеру, он не сможет понять, а зачем защищать страну от «гораздо более умной нации», как лакей Смердяков в «Братьях Карамазовых» рассуждает. Он не постигнет, какие у государства геополитические интересы в мире, кто союзники, кто исторические соперники… Правильно преподаваемая история вместе с литературой и русским языком нарабатывают умение грамотно и, если надо, кратко выразить свою мысль, отделить основное от второстепенного, на что нынче способны немногие молодые люди. Я, кстати, провожу со своими студентами тренинг, ставя им задачу изложить с разной степенью подробности одну и ту же концепцию: за 3 минуты, за 12 минут и за полчаса.

культура: Должна ли, на Ваш взгляд, просветительская активность фонда распространяться через границы РФ — ​как инструмент российского влияния?
Карпов: Безусловно. Пока изучение истории России за рубежом — ​совсем узкий сегмент знаний. И чаще всего искаженный. Нужно активно готовить курсы, пособия по этому предмету на иностранных языках, увязывая исторические знания с презентацией русской культуры, литературы, как это давно делают хорошие зарубежные центры — ​немецкий «Гёте-Институт», китайский «Институт Конфуция». Подобные организации необходимо открывать в различных странах, прививая через них любовь к нашей культуре и народу, ее создавшему; знание и понимание истории России. Сейчас такого понимания нет. Мне это известно, поскольку я читал лекции по своей специальности — ​истории Византии, Причерноморья во многих зарубежных университетах. Слушают все с большим интересом, но знаний о восточнохристианском ареале в целом немного. Задача фонда укреплять и мотивировать такой интерес.

культура: Последнее время активизировались попытки стравить к грядущему 100-летию Октябрьской революции современных «красных» и «белых» в патриотическом сегменте общества…
Карпов: История не сводится к дихотомии двух цветов, в ней гораздо больше красок. Многим тяжело постичь, что старую имперскую Россию перевернул не Октябрь, а Февраль 1917-го, большевики же победили лишь на гребне событийной волны. Мы намерены в следующем году организовать международную конференцию, на которой попытаемся перевести научно-общественный диалог о 1917-м с «черно-белого» на «многоцветный» язык, заново осмыслив все плюсы и минусы революции для нашей Родины и общую трагедию Гражданской войны. Силы, работающие на новый национальный раскол в стране, безусловно, существуют. Они стремятся актуализировать и радикализировать разномыслие, которое всегда присутствовало в обществе. Задача историка — ​не ангажированное участие на какой-либо стороне, а спокойное представление и разъяснение фактов. Объединяющим началом должны стать геополитические интересы России и защита ее граждан, в том числе их духовных потребностей.

культура: Нужны ли нам новые государственно-исторические праздники или реанимация забытых старых?
Карпов: Народные праздники, как тропинки в парке, — ​люди сами их прокладывают. Глупо директивно навязывать прямые дороги, лучше положить асфальт по натоптанным направлениям. Есть немало исторических свершений и личностей, которых стоило бы увековечить в календаре. Но для начала надо, чтобы их узнали, не спеша обсудить, поставить памятники… Некоторые даты со временем могут и прижиться.

культура: В «перестройку» как из рога изобилия посыпались публикации, развенчивающие различные «мифы», некоторые сделали себе имя на этом, а у части интеллигенции развился в итоге скептический релятивизм по отношению к собственной истории…
Карпов: В том «развенчивании» было много собственной мифологии авторов или каких-то политических групп, хватало откровенных домыслов. Но даже там, где из архивов выдергивалась некая информация (часто второстепенная), действительно обойденная ранее молчанием, это делалось опять же, как правило, без разъяснения исторического контекста формирования «мифа». К сожалению, большинство подобных публикаций, видимо, входило во внешний план дегероизации русской истории, что не делает чести их сочинителям — ​сознавали они данное обстоятельство или нет.

культура: Как Вы относитесь к известной остроте: «история России непредсказуема»?
Карпов: Как профессионал я за историю не политизированную, а верифицированную, то есть базирующуюся на доказанных фактах. Безусловно, каждое поколение создает свою историю, идя от собственного опыта и ценностных ориентиров, от расширения информационного поля. Это нормально. Главное, чтобы конфликт этих версий прошлого не становился орудием непреодолимого противостояния.