Алексей КОЛЕНСКИЙ

13.03.2015

2 апреля на экраны выходит военная драма «Битва за Севастополь». Накануне премьеры «Культура» встретилась с Сергеем МОКРИЦКИМ, режиссером картины о легендарном снайпере Великой Отечественной. 

культура: Как родился замысел фильма о снайпере Людмиле Павличенко?
Мокрицкий: Идею подсказала бывшая глава государственного агентства Украины по вопросам кино Екатерина Копылова. Волевая женщина, немало успела сделать на своем посту — активно поддерживала копродукцию, запустила «Поводыря» Олеся Санина и «Племя» Мирослава Слабошпицкого, имевших резонанс на международных фестивалях. Правда, предложенный ею сценарий пришлось основательно переписать. 

культура: С поправкой на малоизвестные исторические факты?
Мокрицкий: Да. Компасом послужили воспоминания Павличенко, изданные в 1960-м. «Героическая быль. Оборона Севастополя 1941–1942 годов». Мощная книга. Многие описанные в ней эпизоды едва поддаются экранизации, мало кто поверит, что такое возможно. 

культура: Например?
Мокрицкий: Как-то перед рассветом Павличенко отправилась на передовую — выбрала позицию, замаскировалась телами убитых немецких солдат. Когда взошло солнце, заметила, что лица врагов обращены к ней. Отвернуться — значит, выдать себя. Так и «смотрели» на нее покойники до самой ночи. Когда Людмила Михайловна возвращалась с «охоты», севастопольские мальчишки встречали ее вопросом: сколько фашистов убила? И всякий раз говорили: «Мало! Надо больше их убивать!» 

Увы, очевидцев тех событий почти не осталось. Но в Балаклаве мы разыскали удивительную бабушку Раису Степановну Холодняк. До последних дней обороны, восемнадцатилетней девчонкой, она скрывалась от немецких бомб в инкерманских катакомбах, обедала за одним столом с Людмилой... По ее словам, Павличенко была тихой, незаметной, как кошка, — никто не видел, как она приходила и исчезала, буквально растворялась в воздухе. Внешне невозмутимая, в эти дни она тяжело переживала смерть любимого — снайпера Леонида Куценко. В июле 42-го, ожидая эвакуации, Раиса Степановна несколько суток провела на пятачке под 35-й береговой батареей. Вспоминала, как пила морскую воду, отодвигая тела павших бойцов, как выбралась наверх и увидела голых по пояс немцев. Они ели абрикосы из касок, плевали косточками в лицо пленным. 

культура: Раненую Павличенко эвакуировали за две недели до завершения героической обороны. Вошел ли в картину американский эпизод ее биографии? 
Мокрицкий: Разумеется. Выступления Людмилы Михайловны на антифашистских собраниях в США производили фурор: «Мне двадцать пять лет. На фронте я уже успела уничтожить триста девять фашистских захватчиков. Не кажется ли вам, джентльмены, что вы слишком долго прячетесь за моей спиной?» Она была принята в Белом доме, подружилась с Элеонорой Рузвельт. Вернувшись в СССР, служила инструктором в снайперской школе, после войны окончила историческое отделение Киевского университета, вышла замуж, воспитала сына... Людмила Михайловна состоялась и как солдат, и как дипломат, и как женщина. 

культура: 309 уничтоженных врагов, из них 36 снайперов, всего за год войны — невероятные цифры! Все-таки феномен самой успешной женщины-снайпера в истории остается неразгаданным... 
Мокрицкий: Да. Когда начинал работать над картиной, в киевском Доме кино ко мне подошла исследовательница ее биографии и сказала, что в судьбе Людмилы Михайловны много белых пятен, более трехсот убитых фашистов — это нереально, и вообще она — дутый персонаж, продукт пропаганды. Назвала десять сомнительных, на ее взгляд, фактов. Например, на многих фотографиях Павличенко снималась с разными винтовками, — почему? В «Битве за Севастополь» я показал, почему.

Как и моя героиня, не боюсь трудных вопросов. В начале фильма язвительный американский репортер интересуется у Павличенко: «Откуда Вы знаете английский, кто Вы, кем были до войны? Не врите, говорите правду!» Ответы на подобные «загадки» составили сюжетную канву картины. 

культура: Претензии к биографии оказались необоснованны?
Мокрицкий: Померкли в свете новых открытий. Когда погружаешься в исторический материал, чувствуешь, что вокруг образуется силовое поле, притягиваются нужные люди и вещи. 

Отец оператора Анатолия Мукасея — знаменитый разведчик Михаил Исаакович Мукасей — работал в США под «крышей» вице-консула. В его архиве сохранилась фотография: Павличенко держит маленького Толика на руках. Неожиданно нашлись письма Людмилы Михайловны, подготовленные мемуаристкой Аллой Бегуновой для издания книги «Одиночный выстрел». Наш художник по костюмам Алексей Камышов, ранее работавший с Сергеем Урсуляком над «Ликвидацией», обратил внимание на редкий снимок. Люда сидит в шинели с сигаретой, слева — командующий 25-й Чапаевской дивизией генерал-майор Трофим Коломиец, справа — его предшественник генерал-майор Иван Петров. А шинель на девушке неуставная, приталенная — явный индпошив: Павличенко была живой легендой, знала себе цену и слегка форсила... Собранных материалов хватило бы не на одну картину, но и нескольких фильмов недостаточно для отражения масштаба этой незаурядной, прекрасно образованной женщины с тонким чувством юмора.

культура: «Битва за Севастополь» — сложнопостановочное кино. Что было самым трудным во время съемок?
Мокрицкий: Работа на натуре зависит от погодных условий — с самого начала было ясно: они не всегда будут за нас. Понимая, что придется импровизировать, я написал «ключ» к каждому эпизоду — его идею, смысл, и ориентировал по ним съемочную группу. 

Мой вгиковский мастер, оператор «Трактористов» и «Воздушного извозчика» Александр Гальперин учил нас не ремеслу, а кинематографу и часто повторял: «Ребята, снять батальную сцену не сложнее, чем бытовую». Грандиозный масштаб величественен сам по себе, а «кухонный» эпизод требует подлинного драматического мастерства. 

Казалось бы, что может быть эффектнее снайперской дуэли? А снимать-то почти нечего — герой не шелохнется. Эти несколько экранных минут, в которые спрессованы сутки напряженного поединка, давались особенно непросто. Но сыгравшая главную роль Юля Пересильд оказалась на высоте — она тянулась за Павличенко, зачитывалась «Героической былью». До сих пор никак не вернет мне эту удивительную книгу... 

культура: Планируется ли украинский прокат «Битвы за Севастополь»?
Мокрицкий: Да, благодаря героическим усилиям киевского продюсера Егора Олесова фильм выходит под названием «Незламна» («Несломленная») без цензурных купюр, уже после объявленного запрета на российское кино. 

культура: Майдан повлиял на съемочный процесс? 
Мокрицкий: Помог расставить акценты. В картине есть еще одна девушка-снайпер, которая перед смертью произносит слова: «Я думала, война — это подвиг. А это очень некрасиво. Не надо воевать никому и никогда». Ухаживавший за Павличенко летчик утверждает, что война разрешает исторические споры, ему возражает военврач: я не хочу никого завоевывать, мое дело — спасать людей. Животная ненависть рождается там, где исчезает любовь, там, где люди забывают, что их долг — спасать друг друга. 

культура: И все-таки в чем причина братоубийственной войны на Украине?
Мокрицкий: Трудно ответить однозначно, не обладая пониманием политической подоплеки событий. На поверхности инфантильные рассуждения: ах, если бы у нас был газ и нефть, мы бы жили как короли. В украинском обществе продолжает существовать наивная надежда на доброго дядю, вера в то, что правильное правительство сделает жизнь сытой и богатой. А раз этого не происходит — во всем виноват внешний враг, который не пускает нас в Европу. Абсолютно нормальное желание жить в свободной цивилизованной стране приобрело патологические формы. Я украинец, уроженец Житомирской области, мне больно за происходящее. Не верю в такую форму демократии: чуть что, оккупировать площадь, перекрывать Крещатик. Так ничего не решишь, будет только хуже. Как в украинской поговорке: «Где два украинца — там три гетьмана».