Андрей ЩИГОЛЕВ

22.09.2012

С окончанием «мертвого сезона» до российского проката добрался самый яркий фильм последнего Московского кинофестиваля: 20 сентября в прокат вышла «Орда».

Руководство студии «Православная энциклопедия» поступило нетривиально, доверив ленту Андрею Прошкину, в числе больших православных художников до сих пор вроде как незамеченному. А сценарий заказали Юрию Арабову, известному своим неканоническим подходом к религиозной тематике.

Что «Православная энциклопедия» произвела на свет хит, стало ясно уже после Каннского кинорынка, где права на «Орду» удалось продать в половину европейских стран, Японию и Новую Зеландию. К премьере на ММКФ «Орда» превратилась в один из самых ожидаемых российских фильмов года. После первого пресс-показа часть критиков поспешила обвинить картину и ее создателей во всех грехах, назвав «Орду» и антирусской, и богомерзкой.

Сюжет вроде бы не располагает к двусмысленности. Картина основана на одном из эпизодов жития Святителя Алексия. Алексий (Максим Суханов) отправляется в Орду, чтобы исцелить от слепоты Тайдулу (Роза Хайруллина, удостоенная за эту роль приза ММКФ), мать хана Джанибека. Монголы ждут чуда — в противном случае честно обещают спалить Москву. Алексий окропил Тайдулу святой водой, прочитал молитвы за здравие, но, вопреки канонам жития, исцеления не происходит.

Излюбленная арабовская трактовка чуда нарушает каноны по букве, но не по сути. Автор сценария выступает здесь не в роли провокатора, покусившегося на святое (буквально), а пересказывает миф на языке драматургии. И в данном конкретном случае художественная правда оказывается честнее любой другой. Чуда не бывает на заказ. Спасение нужно выстрадать.

Достоверность «Орды» очень условна — историки могут предъявить Прошкину массу претензий, хотя режиссер и не скрывает, что дал волю фантазии. Ордынские эпизоды придуманы блистательно — исторические полотна Чена Кайгэ лихо рифмуются с шекспировскими экранизациями Орсона Уэллса, а монгольский танец в финале просто напрямую перекликается со знаменитым танцем опричников из «Ивана Грозного» Эйзенштейна.

Но это обязательная часть программы. «Орда» интересна прежде всего другим. Тем, например, как Прошкин умело стилизует ордынских ханов под сериальных братков. Сходство подчеркивает присутствие Андрея Панина, преуспевшего в ролях криминальных авторитетов. Сыграв на узнавание, Панин быстро исчезает, а на смену ему приходят великолепные якутские актеры. К эпизодам в Москве можно, конечно, предъявить претензии — историчность тут вступила в клинч с фантазией, цитаты из Тарковского не слишком удачно вписались в лубочную картинку. А Виталий Хаев в роли Калиты больше похож на героя ментовского (извините, полицейского) сериала. Что, впрочем, по-своему гармонично: здесь — Тарковский, там — Эйзенштейн, тут сериал про ментов — там герои криминальных саг. Одни, в общем, стоят других.

В «Орде» Прошкин и Арабов сталкивают два мира. Один — мир язычников, без Бога, существующий по принципам насилия. Другой — христианский. Но граница между этими мирами проходит не в культурных или географических координатах, а внутри каждого человека. Это пресловутая азиопа внутри каждого из нас, два противоположных начала, формирующих генетический код народа. И «Орда» — не про высокодержавный шовинизм, не про христиан и мусульман и даже не про русских и прочих — она про азиатчину и христианское смирение в одной отдельно взятой душе.