Фундаментальный исторический очерк, основанный на ранее засекреченных архивных материалах и вместе с тем написанный в живой повествовательной манере, получил высокие оценки критиков и читателей. О феномене социализма Поднебесной «Культура» побеседовала с автором, известным синологом, профессором ВШЭ и Капитолийского университета (США) Александром Панцовым.

культура: Вашу биографию Дэн Сяопина называют «русской». Чем фигура преемника и оппонента Великого кормчего интересна нашему читателю?

Панцов: Всплеск интереса к Дэну сейчас наблюдается во всем мире. Экономический рост КНР составляет десять процентов в год. Надо сказать, китайцы высоко чтут память политика и для этого есть основания: «Нынешние Шанхай и Пекин, наполненные счастливыми молодыми людьми, — памятники Сяопину». Что же касается «русскости» биографии, то я просто исходил из интересов отечественного читателя, для которого загадка заключается в том, почему экономические реформы Дэна прошли на «ура», а горбачевские — провалились.

культура: У нас нередко сравнивают Дэн Сяопина с Горбачевым, хотя, как известно, первый второго недолюбливал.

Панцов: Мягко говоря. Дэн называл Горбачева «шагуа» (глупцом), а в 89?м, во время исторического визита Михаила Сергеевича в Китай, сказал решительное «нет» «пятой модернизации» — демократии и подавил восстание на площади Тяньаньмэнь. В результате коммунистическая партия сохранила всю полноту власти. Но дело даже не в этом. Главное — реформы в Поднебесной начались не сверху, а снизу. В конце 70?х в Китае голодало более 250 млн. человек. Дэн одобрил раздел земли только в мае 80?го, через полтора года после начала реформ в деревне. Он исходил из того, что «не важно, какого цвета кошка, желтая или черная, если она может ловить мышей — это хорошая кошка»,?— и одобрил раздел земли. Но он ничего не навязывал. Разрушать коммуны начали сами крестьяне.

культура: Как это произошло?

Панцов: В конце декабря 1978 года в нищей провинции Аньхой производственная бригада в составе двадцати крестьян и одного председателя собралась ночью в покосившемся сарае и постановила — так жить нельзя. Эти строители коммунизма кормились исключительно тем, что ходили в близлежащие города просить милостыню. Они составили бумагу о том, что с будущей весны землю бригады тайно разделят между всеми ее членами и будут обрабатывать семьями. Договор скрепили, естественно, кровью. Тайное вскоре стало явным, но, что удивительно, бунтовщиков не наказали. Чиновники приехали разбираться на месте и, увидев чудовищную нищету, в которой жили эти крестьяне, просто развели руками — ну, пусть поэкспериментируют. У нас же никто, ни до Горбачева, ни после, никакой земли не хотел. Крестьяне нормально чувствовали себя в колхозах, все держали приусадебные участки. Другая часть экономической реформы — городская,?— также имела свою специфику. На промышленные предприятия, а первый из таких заводов был построен вблизи Гонконга и занимался утилизацией судов, очень скоро стал поступать иностранный капитал. Казалось бы, мы тоже могли так сделать. Но вот что важно — инвесторами оказались не американцы, англичане или японцы, а сами китайцы, проживающие за рубежом. Их там было около ста миллионов и многие — богатые.

культура: Это было выгодно. Льготное налогообложение, дешевая рабочая сила…

Панцов: Все так, но нужно принимать во внимание другое. Менталитет. Для китайца родина — не просто красивое абстрактное понятие, объект патриотизма, а продолжение семьи. В отличие от нас, да и от всех европейцев, они далеки от индивидуализма. Жертвовать для страны — значит помогать патронимии. И это огромная честь.

культура: Азиатский менталитет полон и других загадок. Дэн Сяопин, как и многие политики КНР, неоднократно попадал в опалу. Например, в 1966 году в ходе «культурной революции» Мао, который относился к Дэну как к сыну, снял его со всех постов и отправил простым рабочим на тракторный завод.

Панцов: У нас принято считать, что Дэн Сяопин критиковал Великого кормчего, отрекался от заветов вождя. Но это не так. Дэн подвергался гонениям, но никогда не выступал против. Мао Цзэдун сделал его Генеральным секретарем ЦК КПК, продвигал, хвалил. Когда Дэна перевели в Пекин из юго-западной провинции и он летел туда с семьей, дочка спросила: «Раньше тебя звали «Голова», а как тебя будут называть в столице?» «Стопа»,?— ответил тот. Дэн хотел стать стопой великого председателя.

культура: Почему потом возникли разногласия?

Панцов: В тоталитарном Китае главное было угадать, чего хочет вождь. А Мао ощущал себя небожителем. Он просыпался в два часа дня, проводил заседания, лежа в кровати. Лежит, ест рис и выдает сентенции. Ему задают конкретные вопросы, касающиеся внешней политики. «А что делать? — отвечает Мао.?— Дождь будет падать с небес, вдовы — выходить замуж». Вот и понимай, как хочешь. Он нарочно говорил загадками, считал, что так можно выманить змей из нор. Дэн не всегда понимал, чего от него хотят. Ляпы допускал. А потом произошла трагедия: политика «большого скачка» привела к голоду в 1958–1961 гг.

Погибли миллионы. Вот это впечатлило Дэна. Но он и тогда не был в оппозиции, просто выступал за более умеренную политику в отличие от радикальных маоистов. Когда Сяопин пришел к власти, то создал ту модель социализма, которую лучше всего знал — в ленинско-бухаринском варианте.

культура: Он же учился в Советском Союзе — в Университете трудящихся Китая имени Сунь Ятсена на Волхонке.

Панцов: Да, во времена нэпа. Числился под именем Ивана Сергеевича Дозорова — русские псевдонимы давались в целях конспирации. Приехал из Франции, куда его отправил отец. У китайской аристократии было модно учить детей за границей. Но родительских денег не хватало. Надо было работать. Во Франции был кризис, «желтолицых» брали исключительно на кабальных условиях. Мальчик из богатой семьи, конечно, этого не хотел. Там он подружился с Чжоу Эньлаем и увлекся коммунистической идеей. А в Москве — красота, все бесплатно, работать не надо. Наше правительство тратило огромные средства на обучение молодежи со всего света. Мечтали о мировой революции. Вот так и получилось, что Дэн Сяопин принял марксизм в бухаринском варианте. Идея Николая Ивановича заключалась в том, что рынок и капитализм — не одно и то же. Он считал, что сущностью капитализма является буржуазная собственность. Но рынок может контролировать и государство. Этой схемой воспользовались Дэн Сяопин и его сподвижник, экономист Чэнь Юнь, когда они начинали реформы. Имени Бухарина китайцы, конечно, не называли, так как официально разделяли сталинскую концепцию истории СССР.

культура: Такая китайская хитрость…

Панцов: Для них она добродетель, а не грех.

культура: Почему?

Панцов: Нет понятия покаяния. Если в христианстве важнее всего искреннее раскаяние, то у китайцев самое страшное — потерять лицо. Именно поэтому они никогда не вынесут Мао из Мавзолея.