Дарья ЕФРЕМОВА

04.07.2019

В издательстве «Молодая гвардия» вышла книга «Повседневная жизнь советской богемы». «Культура» поговорила с автором Александром Васькиным.

культура: Ваша книга позиционируется как продолжение «Повседневной жизни советской столицы при Хрущеве и Брежневе». Чем один слой отличается от другого?
Васькин: Богема — это образ жизни, продиктованный некоторой провокационностью, желанием противопоставить себя обществу. Иногда это выходит за рамки приличия. В советской Москве такие водились — художник Зверев, поэт Чудаков. А интеллигенция — это сословие, к которому принадлежат высокообразованные и эрудированные люди, по определению должное держать себя в рамках выработанных моральных устоев. Их гораздо больше, нежели богемы. Среди советской творческой интеллигенции были разные персонажи — и честные, порядочные люди, и приспособленцы, и карьеристы. Впрочем, даже карьерист может быть талантливым.

культура: Но простые люди и тех и других считали привилегированным классом?
Васькин: Во многом вы правы. И богема, и интеллигенция отдыхали в своих домах творчества, лечились в своих поликлиниках, получали дефицитные продукты в «столах заказов», селились в комфортабельных многоквартирных домах, имели свои дачные поселки. В Москве и Подмосковье, например, писатели жили в Лаврушинском переулке и в районе станции метро «Аэропорт» (сценаристка Майя Туровская несмешно пошутила, назвав этот писательский район «гетто»), на Ломоносовском проспекте и вокруг станции метро «Университет», в Переделкино и Красной Пахре. 

Композиторы обосновались на Миуссах и в Брюсовом переулке, отдыхать любили в Рузе. Живописцы обретались в городке на Верхней Масловке и поселке художников на Соколе. Актеры также селились табором — взять хотя бы уютный квартал «Труженик искусства» в Воротниковском переулке, дома в Глинищевском и Брюсовом переулках, да разве все адреса перечислишь. В общем, обитали коллективно и в то же время обособленно от народа, для которого создавали свои «нетленки». Многие любили жить красиво, бесшабашно. Например, самыми популярными местами тусовок с тридцатых и вплоть по конец восьмидесятых были отель «Метрополь» и Спасо-хаус, резиденция американского посла. Одна из глав книги, о писателях, называется «Господи, когда Вы все только нажретесь». Это из воспоминаний Анатолия Рыбакова о том, как летом в конце 80-х они с женой стояли в очереди в «стол заказов» — за гречкой, чаем, венгерской курицей. Какая-то старушка, явно из народа, тоже встала, ей говорят, бабуля, не стойте, это заказы для учреждения. Бабка только рукой махнула и произнесла вынесенную в заголовок фразу. В сознании этой простой женщины писатели превратились в номенклатурный класс. Отчасти так и было, и повелось это с тридцатых. Когда Бернард Шоу в 1931-м оказался в Ленинграде, он спросил: «Сколько у вас литераторов?» Ему ответили — 224 человека.  Он изумился — такого числа нет во всей Европе. Тогда «красный граф» Алексей Толстой отшутился: у нас их тоже по пальцам перечесть: я, Ахматова, Шварц, Зощенко и Тынянов.

культура: Известно, что власть намеренно создавала роскошные условия творческим людям. В чем был его замысел?
Васькин: Дело в том, что после 1917-го произошла еще и культурная революция, позволившая выйти на первый план тем творцам, что прежде находились в состоянии противоборства с академическим искусством (мы хорошо знаем, какие интересные процессы протекали в период Серебряного века). Теперь же им — да тем же Мейерхольду, Маяковскому — открывалась широкая дорога. И власть их активно поддерживала, и морально, и материально. Кроме того, миллионы неграмотных людей получили возможность прикоснуться к культурным ценностям мирового значения, что ранее было уделом немногих. Но как и на чем их воспитывать? Следовательно, нужна новая генерация творцов, но уже в гораздо большем масштабе и количестве, чем до революции. Вот ее-то и пытались вырастить и выпестовать. И это удалось. Воспитательную функцию культуры не стоит сбрасывать со счетов.

культура: У Вас звучит мысль, что слой творческой интеллигенции вообще сформировался в советское время.
Васькин: Именно в эту эпоху произошло формирование совершенно нового класса общества или прослойки, как ее еще можно назвать. Понятие «богема» при советской власти претерпело существенные изменения, а творческая деятельность для писателей, художников, актеров, музыкантов стала основным видом профессиональных занятий, обеспечивающих достойное существование. По сути, впервые за всю историю русской культуры для них отпала необходимость ходить на службу. Основным содержанием их жизни стало творчество и самореализация в музыке, литературе, живописи и на театральной сцене.

Государство создало все необходимые условия для работы творцов, так как в соответствии с советской идеологией искусство было поставлено на службу народу. Была создана мощная материальная база со всеми удобствами, будь то дома творчества, санатории, поликлиники. К тому же процесс воспроизводства творческой интеллигенции был довольно хорошо и по деловому поставлен: открылись десятки творческих вузов, где готовились новые кадры для театров, киностудий. Взять хотя бы советских писателей — они пользовались такими привилегиями, которые и не снились их современным коллегам. Судите сами: Союзу писателей СССР принадлежало 22 дома творчества и пансионата, находящихся в самых престижных местах, в том числе в Переделкино, Внуково, Голицыно, Малеевке, Пицунде.

Советский Союз считался самой читающей страной в мире. Книги издавались тиражами в сотни тысяч экземпляров  в десятках государственных издательствах. Cреди советских писателей, художников, режиссеров, артистов было немало одаренных людей, талант которых не уступал их европейским и американским коллегам. Не стоит думать также, что все, кто уехал из СССР в поисках творческой свободы, получили ее на Западе. Совсем нет. Многие ощутили невозможность обретения полной свободы творчества именно там.

культура: Мы много говорим про материальную базу, а словарь Брокгауза и Ефрона определяет богему как «всякую интеллигентную бедноту, которая артистически весело и беззаботно переносит лишения и даже с некоторым презрением относится к благам земным».
Васькин: Советская богема унаследовала многие признаки богемы дореволюционной, а та, в свою очередь, впитала традиции Монмартра и Монпарнаса. Истинно богемный персонаж — отщепенец и изгой, такими были, пожалуй, Веничка Ерофеев и Анатолий Зверев. Художник очень хорошо зарабатывал, его приглашали в богатые дома, отваливали ему огромные деньги за то, что он в своей манере быстро нарисует портреты хозяев. А он был чужд всякой буржуазности: ночевал в парке на лавке, разгуливал по городу, наматывая на руку гирлянду сосисок, купленных на закуску в гастрономе, и распевал малоприличные песенки с политическим подтекстом. Примечательно, что и слово-то французское — bohémiens, и обозначает выходцев из Богемии, в Средние века это были цыгане, среди которых встречалось немало музыкантов, певцов, актеров. Ее важные атрибуты: вольность суждений, вкусов и нравов. Именно так в конце XIX века жили голодные таланты на Монмартре — Ренуар, Сезанн, Ван Гог, Тулуз-Лотрек, Аполлинер, Анри Руссо, Пикассо, Модильяни. В те годы это был не самый престижный район города, туда устремлялись из-за дешевизны, а для всех желающих широко раскрывало свои двери общежитие «Бато-Лавуар», в переводе «Корабль-прачечная», оно напоминало старую баржу-развалюху, каким-то образом затонувшую на холме. Постепенно центром артистической жизни стал захолустный Монпарнас. Ходит легенда, что огромную мусорную кучу нарекли Парнасом студенты Латинского квартала, читавшие здесь свои стихи. В начале XX века там располагалось общежитие с говорящим названием «Улей», приспособленный под жилье бывший павильон бордоских вин, купленный на распродаже имущества Всемирной выставки 1900 года. Условия там были получше, чем на «барже». Почти полторы сотни небольших студий за копейки сдавались в аренду художникам — там держали мастерские Леже, Шагал, Сутин, Архипенко, а неподалеку работало кафе «Клозери де Лила», где за бокалом виски Хемингуэй написал свою «Фиесту». Кстати, частым гостем заведения был и Владимир Ленин. Художники и писатели поглядывали на него с подозрением — он никогда не дрался и не пил, тихо сидел в углу и играл с кем-нибудь в шахматы.

культура: Борис Мессерер трактовал богемный образ жизни прежде всего как свободу духа.
Васькин: Да, и он считал такой образ жизни правильным. «Это была своеобразная форма самоизъявления, способ жить и способ реализовывать свои художественные идеи, служить в меру своих сил искусству, — писал он. — Я не прятался по углам. Я шел в ресторан Дома кино с новой дамой открыто, потому что никогда не жил двойной жизнью, таясь, тая кого-то от кого-то. Мы были свободны в те годы и жили, я считаю, честно. Честно зарабатывали свои деньги, вкалывали ночами... Богема — это тот общий путь, которым шли многие художники в мире. Обычный путь взрослеющего молодого человека, который подвергается искушениям жизни и должен с ними справиться, даже если эта жизнь непутевая. Жить без ханжества, открыто... Я, кстати, всегда больше любил выпить, чем мои товарищи. Но и здесь главное — элегантность, умение держаться в любом состоянии, отсутствие маразма».