Иван РЫБИН

13.12.2017

Фантастика остается одним из самых любимых публикой жанров. Хотя «золотой век», когда творили Азимов и Ефремов, Стругацкие и Лем, давно в прошлом, историй о странствиях к звездам и путешествиях во времени выходит все больше. Однако кризис идей — проблема слишком явная, чтобы ее можно было игнорировать. Именно этому был посвящен прошедший в Москве круглый стол «Негромкий патриотизм», на котором российские литераторы обсуждали, какой должна быть сегодня приключенческая литература. О том, во что стоит верить современному автору, «Культура» беседовала с писателем Романом Злотниковым.

культура: Советская научная фантастика говорила об очень понятных идеалах. В книгах проповедовались познание мира, добро, прогресс, равенство и братство. Что в почете сегодня?
Злотников: То же самое. И не важно, каков сюжет — про людей или про орков, эльфов и гоблинов. Позитив преобладает, хотя некоторые изменения нельзя не отметить. Например, жанр умной научной фантастики как таковой сегодня умер — нет соответствующего образованного читателя. Но в целом, повторю, от советской фантастики мы не так далеко ушли.

культура: Где же тогда такие положительные герои, как Эрг Ноор Ивана Ефремова, — мужественные, умные, сильные и красивые?
Злотников: Сейчас все гораздо сложнее, чем было во времена СССР. В обществе существует некий веер идей — от ничем не ограниченной индивидуальности и вседозволенности до альтруизма и служения человечеству. На одном полюсе совершенно аморальная личность, ничем не ограниченная: «Я — вселенная, все остальные — прах под моими ногами», на другом — жизнь во благо людей, во имя процветания Родины и цивилизации в целом. Данко, условно говоря.

Хорошо это или плохо? Это реальность, в ней нам приходится жить. «Веер» есть, и от него никуда не деться. Другое дело, что с негативом нужно бороться, развенчивать отрицательные стереотипы. Но при этом не стоит забывать, что мир нарисован не только черной и белой красками. При всех положительных аспектах советской фантастики (да и всей литературы того времени) следует признать печальный факт — она не привила читателям иммунитета к плохому. И люди «повелись»: сначала на импортные шмотки, жвачку в цветных упаковках, а потом — на навязанную чуждую идеологию. Все это привело к развалу страны. Для того чтобы сопротивляться подобному развитию событий, нужны не идеальные герои. Ставка на самоотверженных Данко себя, к сожалению, не оправдала.

Да и не получится сегодня вернуться к «чистому позитиву» — его просто не примут. А запреты, попытки ограничить тот или иной пласт культуры, в том числе заведомо вредные, дадут отрицательный результат, прежде всего в среде молодежи.

культура: Ваши персонажи, хотя и сражаются со злом, достаточно жестоки. Почему?
Злотников: Не без того. Но их идеология в целом полностью соответствует таковой у Эрга Ноора. По сути, они современные реинкарнации героя Ефремова, только в применении к нашему жестокому миру. Если кратко — добро с кулаками, которое встанет на защиту Родины и человечества.

культура: Волей-неволей, но мы все равно приходим к теме государственной идеологии.
Злотников: Именно. Должна быть выстроена система, когда даже самый частный инвестор, вкладывающий деньги в культуру, все равно, так или иначе, был бы вынужден на нее работать — либо по собственному осознанному выбору, либо потому, что в противном случае он останется ни с чем. Тот же Голливуд может сколько угодно штамповать «кассовые» фильмы, но время от времени тамошние режиссеры выдают вполне себе «правильное» патриотическое кино.

Но это, как говорится, высший пилотаж. Нам бы пока с государственными финансами разобраться. Вот вам отличный пример того, как должна работать система. В Санкт-Петербурге у компании Toyota есть сборочное производство, японцы активно участвуют в программах благотворительности. Однажды они выступили спонсорами фестиваля классической музыки. Глава представительства перед началом мероприятия вышел на сцену — там стоял роскошный рояль (они же его и купили) — и говорит: «Вот какой у него цвет замечательный, как раз в такой раскраске у нас модель Camry выпускается, надо ее рядом поставить». Наши ему возражают: «Как же так? Тут высокое искусство, машине здесь не место». На что японец ответил: «Оплачиваем мы, значит, имеем право «заказывать музыку». И поставили!

Власть должна действовать по тому же принципу. Если кто-то нашел деньги и что-то делает на них — пусть действует, как хочет, лишь бы при этом не нарушался Уголовный кодекс. Но когда осуществляется казенное финансирование — государство должно понять, что именно оно хочет и должно получить за свои деньги (и мои, ведь это наши с вами налоги). Иначе получается выстрел себе в ногу.

культура: Но ведь Вы, насколько я понимаю, никаких госконтрактов не имеете, а пишете вполне «правильные» вещи. В чем профит?
Злотников: В том, что я живу в России, это моя Родина, тут дом, тут дети. И я хочу, чтобы жизнь здесь становилась лучше, и мне, соответственно, тоже было лучше. Вот и действую в меру собственных сил. Совмещая приятное с полезным — заработки от книг с патриотической деятельностью, исходя из своего понимания того, как это должно делаться.

культура: Каким должен быть первый шаг к пониманию, о котором Вы говорите?
Злотников: Я считаю, стоит научиться задавать вопрос: работает ли то или иное произведение во благо страны или все-таки во зло? Даже это ясно далеко не всегда. Более того, в стране не существует системы табу на ряд важнейших «святых мифов».

культура: То есть Вы за введение цензуры?
Злотников: Нет. Просто в обществе должны присутствовать темы, на которые имеют право дискутировать лишь специалисты-историки. Так, возьмем 4 июля в США — считается, что в 1776-м в этот день была подписана Декларация независимости. Но дата более чем условна — это всем известно. Конкретно четвертого числа кворума не собрали, и визу свою поставили далеко не все делегаты — многие отказались. Потом долго бегали, искали всех людей, уговаривали и, наконец, все-таки подписали. Со скрипом. Значит ли это, что нужно отменять праздник, рушить сложившиеся каноны? Нет, не значит. В противном случае, такими темпами можно до чего угодно договориться...

В любом нормальном государстве есть ценности, обозначенные общественным консенсусом как неприкосновенные. И все, кто на них нападает, автоматически зачисляются в маргиналы. Такова реальность Англии, Франции, США, Италии... Попробуйте сказать французу, что их Великая революция — не более чем восстание шаек бандитов, как это на самом деле и было. Или англичанину заявить, что Оливер Кромвель — кровавый монстр с несомненными задатками маньяка (и это — факт). В обоих случаях вас просто закопают! Но в России не возбраняется вещать что угодно и с какими угодно последствиями. Можно все!

культура: И кто должен стать ограничителем вседозволенности?
Злотников: Сейчас я работаю над серией книг, главный герой которой — не сильная и цельная личность, а обыкновенный человек. Он просто хочет жить. Но так получается, что персонаж попадает в эпоху исторического перелома. И постепенно начинает понимать: для того чтобы лично тебе стало хорошо, нужно, чтобы было построено здоровое общество. Социальная ответственность, есть такое понятие. А для того чтобы влиять на формирование социума, в свою очередь, необходимо обладать определенными качествами. То есть — стремиться стать элитой, но не в сегодняшней трактовке этого термина.

Элита — это те, на ком держится любое нормальное государство. Да, есть люди, которые его строят, защищают и продвигают: военные, ученые, инженеры, высококвалифицированные рабочие, крестьяне. Все те, кто осознал свои силы и возможности, кто имеет определенные таланты и, главное, силу воли для того, чтобы свой потенциал реализовать. Это не наследственная «каста», ее формируют так называемые «социальные лифты», которые дают возвыситься человеку вне зависимости от его происхождения. А когда элита превращается в прослойку потомственных дармоедов — как это было в Российской империи и в позднем СССР — государство рушится. Элита — не привилегии, а ответственность. Вот что осознает мой герой.

культура: Этот персонаж, судя по всему, очередной «попаданец» в другое время. Неужели жанр еще себя не изжил?
Злотников: Мне он по-прежнему интересен и как читателю, и как писателю. И не только потому, что хочется переиграть прошлое, как ставят в вину этому жанру критики. Это вовсе не «комплекс неполноценности за бездарно упущенные возможности» (часто либералы любят выражаться именно так). Я хочу, чтобы мой читатель стал более сложным человеком, в том числе подстегнуть его интерес к истории, чтобы он после прочтения книги засомневался: а так ли там Злотников все написал, не наврал ли? И полез в первоисточники, в научную литературу. В итоге его знания, как вы понимаете, вырастут.

Вдобавок, рассматривать те или иные исторические моменты понятнее с позиции современного человека, его глазами, его эмоциями. Поэтому альтернативная история и «попаданчество» — не отыгранный жанр. Да и постоянные читатели совсем не против.

культура: Не секрет, что многие поклонники предпочитают бесплатно скачивать Ваши книги в интернете. Как Вы к этому относитесь, предпринимаете ли попытки защиты интеллектуальной собственности?
Злотников: Да, скачивают. Но многие из тех, кто их бесплатно прочел, потом пошли в магазин и приобрели бумажные издания. К тому же начали приносить прибыль и электронные версии книг. Наверное, действовать стоит все-таки не методом запретов и ограничений, а как-то иначе. В первую очередь, исходя из государственных интересов.

культура: Почему в Ваших книгах неизменно поднимается тема Империи — на Земле, в России, в иных пространствах и временах.
Злотников: Потому, что именно она способна наиболее полно реализовать способности человека, дать ему тот выбор, которого он заслуживает. В небольших государствах человек не имеет возможности стать, например, космонавтом, вулканологом или, скажем, капитаном атомного ледокола. В той же богатой и благополучной Голландии таких людей не готовят, да и не нужны они там. А в Империи они востребованы.

Это один аспект. Другой — мультинациональная и мультирелигиозная идеология, я ее приверженец. Раньше, кстати, это называлось иначе, просто — советский человек. Но за такой моделью, на мой взгляд, будущее. В масштабах Земли мононациональное и монорелигиозное государство точно невозможно.

культура: Какие новые книги вскоре нас ждут, о чем они будут?
Злотников: Снова «попаданец», в начало 20-х годов ХХ века. Совсем простой человек. Вся его жизнь — череда случайностей. И даже если у него что-то получалось, то тоже нечаянно. Образование — так себе, ту же историю он знает гораздо хуже, чем сегодня пишут в учебниках. «Попаданчество» для него — трагедия. Он уже достиг свой мечты — уехал на ПМЖ за границу, но, как выяснилось, и там все непросто. Как говорится: «Не надо путать туризм с эмиграцией». И вот он вынужден выживать в иной стране и в иное время. Идея — изменение человека, через это — трансформация государства, а далее — и мира в целом.

Мой герой знает, что Сталин — крутой. Почему — он не в курсе. Точнее вот так: кроме Иосифа Виссарионовича, больше ему никто в той эпохе неизвестен, собственно, это и есть для него главный показатель «крутости». Но кем был Сталин в 1921-м, персонаж даже не представляет. Проблемы, стоящие перед страной в начале 20-х годов — тоже.

культура: И насколько близок сюжет к реальности?
Злотников: Как-то меня спросили: «Какая книга про «попаданцев» самая достоверная, честная?» Я ответил, что правильной не получится. Вообще книги не получится. Всего два слова: попал — умер. Но так же не интересно!

Соответственно, нужны некие факторы, которые позволят герою выжить, так называемые «рояли в кустах». И тут ничего страшного. Не стоит забывать, что мы все как раз — наследники «роялей». При той жуткой детской смертности, которая была до начала ХХ века, выживало в совокупности около одного процента детей. Причем нет никакой заслуги наших предков в том, что именно эти дети выжили, а мы стали их потомками. Так получилось.

Открою еще одну тайну. У моего нового героя поначалу ничего не будет получаться — по совершенно объективным причинам: просто не может завод того времени произвести, к примеру, автомат Калашникова или Т-34 с комбашенкой (или без нее) даже при наличии точных чертежей. То есть я объясняю читателю, что такое уровень технологий, производственная цепочка, материаловедение, даю иную полезную информацию.

культура: После выхода романа «Урожденный дворянин» на форумах любителей истории моментально появились критические замечания: «Злотников начал нанимать негров». Сильно ругали. Справедливы ли упреки?
Злотников: Давайте, прежде всего, определимся с терминологией. «Литературный негр» — это человек, который пишет текст для кого-то, а заказчик ставит под ним свое имя. «Негров» у меня нет. Но некоторые книги выходят в соавторстве — на обложке две фамилии. И «Урожденный дворянин» написан вместе с Антоном Корниловым, поэтому там есть не только мои идеи, но и его. Я много всего слышал об этой книге и хорошего, и плохого, но считаю, что в целом она удалась. Своего читателя нашла, люди ждут и требуют продолжения.

Однако книги, написанные вместе, действительно получаются разными. У меня определенный стиль, идеи и герои, но коллеги-писатели имеют собственные мысли и взгляды. И те, кто привык к книгам именно Злотникова, не всегда с ними согласны. Да, есть более удачные совместные проекты, есть менее удачные. Но ни один из них я бы не назвал провальным. Это я перечисляю те, что вышли, а ведь далеко не все реализуются.

культура: Наверняка, у Вас в столе лежат заготовки и для других книг. Поделитесь далеко идущими планами. Будет ли новая серия про Грона? И очередную «Империю» многие ждут с нетерпением.
Злотников: Обработанный подготовительный материал и синопсисы есть на несколько книг. Вряд ли успею в будущем году, но новый Грон точно будет, «Элита элит» тоже, есть наметки по поводу третьей «Империи». В наличии еще наброски двух книг, но это совершенно иная новая серия — про Рюрика. Замах, конечно, грандиозный, даже самому немного страшновато.

Кстати, со временем фактуру и синопсисы приходится пересматривать. По «Империи» — как раз такая ситуация. Лет пять назад меня посетила идея о так называемом «социальном индексе»: каждый поступок человека в жизни получает свое цифровое выражение, результат суммируется. Отслужил в армии — плюс балл. Окончил университет — плюс балл. Дали государственную награду — плюс два балла. И так далее. При этом только люди, обладающие индексом, например, выше пяти, обладают правом голоса. Выше десяти — правом внеочередного приема у губернатора, причем, не дай боги, чиновник это проигнорирует. Выше двадцати — правом срочного приема президентом страны. Система начисления баллов простая, понятная и «прозрачная». Конечно, я не придумал ничего особо нового, просто переосмыслил старую систему цензов. Так вот, нечто подобное сейчас начало воплощаться в жизнь. Но не у нас, а в Китае.

Фото на анонсе: Анна Неволина/gorodskievesti.ru