Маленькие герои большого сказочника

Дарья ЕФРЕМОВА

27.11.2017

29 ноября исполняется 215 лет со дня рождения Вильгельма Гауфа. Знакомый по мультфильмам и кино, оживающий в каждой книжной иллюстрации, — ​как забыть печального долгоносого карлика с гусыней Мими или красавца калифа, размахивающего крыльями аиста, — ​писатель, к сожалению, оказался обойден вниманием литературоведов.

Не доживший до собственного 25-летия и умерший от тифа, штутгартский новеллист кажется затерявшимся в многоцветной толпе немецких романтиков. Академические издания, скорее, расскажут о Новалисе, Гельдерлине, Тике, фон Эйхендорфе и, конечно, Гофмане. Так логичнее прослеживается развитие этого важного художественного направления: от бури и скорби гонимого филистерами гения до «ангельских» напевов ползающей по дереву змейки Серпентины и мерной поступи Песочного человека, возрождавших утраченный в эпоху Просвещения мистический трепет перед иррациональными силами природы. Историю романтиков венчает швабский помощник пастора, ровесник Гауфа и однокашник по Тюбингенскому университету, Эдуард Мерике, у которого, по образному выражению современников, из каждого комка грязи, поднятого с земли, вылетала птичка. Пришедший на смену фантастической новелле и зыбкой музыкальной рифме, бидермайер не просто рассказывал о бедности и житейских невзгодах какого-нибудь захолустного Пфлуммерне или Оксенванге в метафоре заколдованной страны, но и открывал тему маленького человека. Именно этот тип литературного героя отлично удавался вчерашнему студенту-теологу Гауфу. Причем его маленький человек оказывался таковым в буквальном смысле — ​Мук-скороход, Карлик Нос.

Считавшийся до поры до времени учеником Гофмана, уступавшим учителю по части мастерства, Гауф поначалу прославился как исторический романист. Повествовавший о средневековых рыцарях «Лихтенштейн» идеально вписался в общественный тренд объединяющейся Германии — ​настолько, что роман переиздавали на протяжении целого столетия, в магазинах продавались фигурки персонажей для представлений в домашнем театре. Незадолго до этого «сентиментальный» Гауф снискал скандальную популярность дерзкой выходкой — ​пародией на слащавые новеллы модного автора Генриха Клаурена. Самое смешное, что «Человек с Луны» вышел под именем адресата насмешки.

Однако широкую известность Гауф получил благодаря сказкам. Окончив университет, Вильгельм устроился репетитором в семью военного министра Эрнста Ойгена фон Хёгеля. Именно для детей барона Гауф и начал сочинять волшебные истории, которые впервые были опубликованы в «Альманахе сказок января 1826 года для сыновей и дочерей знатных сословий». В сборник вошли «Маленький Мук», «Калиф-аист» и другие новеллы, сразу приобретшие невиданную популярность во всех странах, где говорили и читали по-немецки. Гауф создал собственный стиль, где прямодушная бюргерская этика причудливо перемешивается с ориентализмом, готический мистицизм соседствует с североевропейским эпосом, барочной композиции не мешает простой, понятный детям язык. Кроме того, любой текст молодого автора венчала ясная мораль.

Если у Гофмана мир погряз в филистерстве и лжи и по большому счету поддается исправлению только благодаря вмешательству мистических сил, то у Гауфа зло приходит к человеку под маской искушения и гордыни. Именно поддавшись слабостям, персонаж обретает животный облик: отсюда — ​зооморфные черты или банальное человеческое уродство. Так происходит в сказке «Карлик Нос», где в безобразного коротышку превращается красивый рослый мальчик Якоб. Посмеялся над наружностью старой ведьмы, покупавшей у него на базаре зелень, за то и поплатился. Впрочем, наказанием может стать и невидимый глазу изъян. И разделаться с мороком можно только путем смирения. Пример — ​«Холодное сердце», где угольщик Петер отправляется к Михелю-Голландцу, чтобы обменять душу на звонкую монету. Сердца у демонического великана хранятся в банках с ярлычками, а талеров и дукатов хоть отбавляй. Мотивы юноши звучат психологически достоверно: «Что за жалкая участь быть черным, грязным угольщиком! /…/ Вот, случись, выйдет Петер Мунк в праздничный день на улицу — ​чисто умытый, в парадном отцовском кафтане с серебряными пуговицами, в новых красных чулках и в башмаках с пряжками… Всякий, увидев его издали, скажет: «Что за парень — ​молодец! Кто бы это был?» А подойдет ближе, только рукой махнет: «Ах, да ведь это всего-навсего Петер Мунк!..» И пройдет мимо».

Став богатым, Мунк не занимается делами, забросил и стекольный завод, и лесопилку, а просиживает дни за игровым столом в компании толстого Иезекииля. Теперь бизнес вчерашнего угольщика — ​ростовщичество, весь город закабален. Под окнами его дома вечно стоит «кошачий вой»: отцы семейств молят об отсрочке, женщины и дети, надеясь разжалобить, плачут, а хозяин в ответ спускает овчарок. Затворницей в золотой клетке живет и красавица-жена Петера — ​Лизбет. Однажды молодая женщина разговорилась с нищим стариком-путником, за что получила от разгневанного мужа удар по голове деревянным кнутовищем: «Угощаешь моим лучшим вином каких-то бродяг». Конечно, под личиной странника скрывался волшебник, лесной дух, Стеклянный Человечек — ​в остроконечной шляпе и красных чулочках. Он и предложил ростовщику новую «сделку»: семь дней жизни в обмен на раскаяние. Впрочем, после убийства жены Петер не находит себе места: он не ждет прощения мага и готовится к смерти как к воздаянию.

Растроганный дух оживляет Лизбет и дарит скромный, чистенький домик. Правда, теперь Мунк должен добывать уголь до конца своих дней. «Знал я на своем веку и богатство, и бедность. Беден я был, когда был богат, богат — ​когда беден», — ​рассказывает постаревший герой в финале. Петер становится мудрецом, в отличии от другого философа, никейского Мукры, разочаровавшегося в людях.

«Маленький Мук», одна из самых загадочных новелл Гауфа, и по сей день вызывает вопросы. Впечатляет даже знакомая с детства цитата: «Вероломный король, ты платишь неблагодарностью за верную службу, да будет тебе заслуженной карой уродство, которым ты поражен. Я оставляю тебе длинные уши, дабы они изо дня в день напоминали тебе о Маленьком Муке». Сказав так, он стремительно перевернулся… на каблуке и исчез».

Вроде бы все логично, но сильных мира сего судит карлик. Он облачен в тюрбан и восточный халат — ​очевидная аллюзия к сказкам «Тысячи и одной ночи», вокруг происхождения которых в первой половине XIX века ломали копья французские и немецкие лингвисты. Если оставить за скобками персидский, индийский или арабский первоисточник, становится понятно: суть восточной притчи проста. Порок наказан, добродетель торжествует, мудрец способен решить любой вопрос. Так вот, Маленький Мук — ​не только мудрец, но и полумаг, уходит от дел; абсолютное одиночество — ​результат свободного и ответственного выбора. Он живет в достатке, но совсем один, потому что презирает людей. А ведь когда-то Маленький Мук очень хотел быть полезным. Даже став жертвой интриг и оказавшись в темнице, он «не помышлял о мести — ​думал, как заслужить благодарность и любовь своих врагов».

Калифу-аисту судьба послала не испытание, а соблазн: приобщиться к миру животных, научившись понимать их язык. Однако у волшебства было одно условие: «Но горе тому, кто, приняв образ птицы или зверя, засмеется. Заветное слово навсегда исчезнет из его памяти, и уже никогда не стать ему снова человеком. Помни об этом, смертный! Горе тому, кто смеется не вовремя!» С природой следует обходиться почтительно. Однако легкомысленный калиф не сдержался и рассмеялся. И остался бы он навсегда птицей, если бы автор сказки не пощадил его и не подарил бы возможность спастись и обрести блаженство. «Если бы меня не постигло великое несчастье, я не узнал бы теперь величайшего счастья!» — ​восклицает в финале калиф.

Секрет великого сказочника прост. «Гауф людей не презирал, а жалел. Поэтому так значимы развязки его историй. Счастливые и словно бы небрежные, — ​пишет историк литературы, профессор Андрей Немзер. — ​А еще он любил «маленьких» — ​тех, кого готовы унизить богатеи, ограбить разбойники, осмеять злые мальчишки /…/ Он верил в их мужество, сметливость, благородство и незлобивость. И надеялся, что рано или поздно — ​как в сказке — ​за все это его героям воздастся сторицей, а страшные приключения, выпавшие на их долю, обернутся волнующими и трогательными воспоминаниями. Сказками, в которых все к лучшему».