Алексей КОЛЕНСКИЙ

24.11.2016

«Издательский дом «Вече» при поддержке правительства Москвы выпустил в свет сборник интервью доктора искусствоведения Владимира Малышева «Кино от первого лица». Прекрасно напечатанная и богато иллюстрированная книга ректора ВГИКа «томов премногих тяжелей» и отзывчива, как серебряная эмульсия кинопленки.

В прошлом директор Госфильмофонда Российской Федерации, ныне — лидер главного киновуза страны подводит предварительный итог трудовой биографии, приглашая читателей прикоснуться к истокам творчества и увидеть классические картины глазами собеседников, выдающихся мастеров отечественного экрана.

— Все внешне просто и даже аскетично по форме: режиссер вспоминает о фильме, который произвел на него сильное впечатление и так или иначе повлиял на решение заняться кинематографом. Это открытые монологи... — оговаривается автор. Существенная ремарка, восемнадцать представленных в алфавитном порядке режиссеров делятся своим киновидением на сломе эпох, в девяностые годы. Многое успело договорить неумолимое время. Но фильмы живут вечно, и недаром сборник открывается рассказом Вадима Абдрашитова об «Огнях большого города»:

— Чаплин — человек, безусловно, ренессанса, масштаба Леонардо да Винчи, человек, который умел делать все, абсолютно все. Музыка его гениальна... Великий композитор Нино Рота, например, весь вышел из музыки Чаплина... и Гринуэй, и Феллини — это все корнями отсюда... Я однажды даже на спор выиграл коньяк, потому что доказал, что знаю картину наизусть. Меня проверили по монтажным листам.

Столь же пристрастен Алексей Балабанов к голландскому абсурдисту Йосу Стеллингу. Алексей Герман-старший снимает шляпу перед бергмановской «Седьмой печатью». Иван Дыховичный раскрывает маскулинный код пролетарской драмы Линдсея Андерсона «Такова спортивная жизнь». Отар Иоселиани черпает лирическую атмосферу из «Аталанты» Жана Виго, Георгий Данелия преклоняет колени у шукшинской «Калины красной», а Игорь Масленников — у данелиевской ленты «Не горюй!». Сергей Соловьев с младых ногтей был околдован «Дамой с собачкой» Иосифа Хейфица, а Владимир Хотиненко — бунюэлевским «Андалузским псом». Юрий Норштейн неожиданно благоговеет перед шершавым языком революционного киноплаката Ефима Дзигана «Мы из Кронштадта», а Карен Шахназаров — перед монументально-человечными «Двумя бойцами» Леонида Лукова. Ключевым узлом энциклопедического сборника становится признание Никиты Михалкова в любви к шедевру Григория Чухрая «Сорок первый»:

— Я смотрел его в кинотеатре «Пламя» на Красной Пресне и был абсолютно потрясен. Всем. При том, что я не был уже ребенком. Наверное, еще и взгляд лавреневский — на «белых», на «красных», который был тогда совершенно революционным. И вот эта «любовь», то, как она сделана была, как играли актеры, особенно Стриженов... Эта картина меня просто перевернула... Это не был импульс начать снимать кино. Это просто был такой эмоциональный удар, после которого я понял, что кино может так воздействовать на человека... Для меня удивительным произведением, которое я смотрел перед каждой картиной, была «Девушка с коробкой» Барнета, 1927 года... потрясшая меня совершенно чистотой, игрой Анны Стэн... Я влюблен был в нее совершенно...

Неожиданно Михалков оказывается в одиночестве: никто из коллег не срифмовал любовь к женщине и киноискусству. Впрочем, Стэн — столь же уникальное явление, как и расстрелянный красавицей принц Говоруха-Отрок... Эмигрировавшая из СССР в Голливуд актриса стала образом еще не наступившей бергмановской эпохи авторского кино. Невозможная неотмирность Анны Петровны в коммунальном барнетовском мирке послужила стилистическим камертоном бессмертной «Рабы любви» и «Нескольких дней из жизни И.И. Обломова», а отсутствие Прекрасной Дамы — лейтмотивом неурядиц «Неоконченной пьесы для механического пианино» и «Родни».     

Далее Михалков делится воспоминаниями о съемках у столь же романтичного,   прописавшегося по адресу «комедиографов-бытописателей» коллеги: 

— Эльдар Рязанов никогда особенно не придавал значения пластике кино... Он делал упор на том, кто в кадре... Он артистов сближал, организовывал некую атмосферу, в которой они начинают расцветать, что, собственно, и есть режиссура. Они начинали работать как бы «летя».

И тут вырисовывается сквозная тема коллективного портрета режиссеров — ощущение хрупкости мира, мечта наполнить его поэзией сиюминутного очарования. Смутная оторопь перед вечной женственностью: лирические ключи к ней были утеряны и не обретены до сих пор. И, одновременно, — культ отцов, суровая толстовская неприязнь к потустороннему гламуру. 

Предваряя книгу, Владимир Малышев признается, что его тексты являются расшифровкой цикла снятых в Госфильмофонде бесед «Фильмы моей жизни». Кто-то может решить: книга — вещь избыточная. И окажется категорически неправ: «Кино от первого лица» — тот самый случай, когда расслышать слово мастера следует в темноте, за несколько мгновений до того, как вспыхнет экран.

Фото на анонсе: Екатерина Чеснокова/РИА НОВОСТИ