18.03.2015

Песня украинского трансвестита Верки Сердючки «А я иду такая вся в «Дольче Габбана» может стать гимном сторонников семейных ценностей во всем мире. Стареющие гей-идолы Элтон Джон и Рики Мартин призвали собратьев бойкотировать продукцию «D&G» в знак протеста против «неполиткорректного интервью», которое дали знаменитые модельеры одному из итальянских журналов.

«Семья должна быть традиционной», — это заявление прозвучало тем более шокирующе, что и Стефано Габбана, и Доменико Дольче — открытые гомосексуалисты, чей союз длился более двадцати лет. Тем не менее они категорически раскритиковали концепцию гей-семьи, обзаводящейся детьми из пробирки, выношенными суррогатной матерью.

«Никаких химических потомков и матки в аренду: жизнь имеет естественное течение, и есть вещи, которые не должны меняться, — заявили модельеры. — Ты родился от отца и матери. Или, по крайней мере, так должно быть. Зачатие должно быть актом любви. Очень скоро психиатры могут столкнуться с последствиями этих экспериментов».

В самом деле, как объяснить ребенку, что у него нет матери, а оба дяди — его отцы? Как он будет жить с этим, когда повзрослеет? Понятно, что толерантное западное общество, столкнувшись с подобными проблемами, даст привычный толерантный ответ: всем детям запретят иметь отца и мать, всем запретят говорить об этом, «чтобы не травмировать детей из альтернативных семей».

Западная цивилизация сделает таким образом еще один шаг на пути к конфликту с биологической природой человека, к извращению уже не только человеческой культуры и психики, но и человеческого тела. Чего стоят, к примеру, затеи генетиков о создании гибрида с тремя родителями. Пока — для коррекции генетических аномалий, но дальше это может стать на поток.

Элтон Джон пытается поднять против Дольче и Габбаны всех, кто заинтересован в экстракорпоральном оплодотворении. Но есть ЭКО и ЭКО. Одно дело, когда речь идет о восстановлении средствами медицины нормального течения жизненных процессов, которому препятствуют болезни, вошедшие в наш мир вместе с грехопадением. В этом случае данный Богом человеческий разум торжествует над мировым злом. И совсем другое дело, когда речь идет о попытках методами генной инженерии соорудить то, чего в естественной жизни не было и быть бы не могло, отвергнуть миропорядок, установленный Творцом. Здесь разница — примерно как между медициной и черной магией.

Последствия генной модификации могут быть фатальны, а жизнь в суррогатном политкорректном теле вполне может превратиться в пытку, при которой и небытие лучше бытия. Ведь если генетически программируются особенности человеческого тела и психические предрасположенности, то есть все основания считать, что связь между телесным и психическим также имеет генетические предпосылки. И «сконструированные» люди будут жить с ощущением пребывания в чужом теле, с отторжением части себя, с искрами чужого безумия, внезапно проскакивающими в сознании и бессознательном. Перед нами лишь чуть продвинутая версия истории доктора Франкенштейна, сшившего чудовище из обрезков человеческих трупов и «оживившего» его с помощью электричества…

Замечательно резюмировал свой взгляд на мир Доменико Дольче: «Я гей, и я не могу иметь ребенка. Я думаю, что нельзя иметь в жизни все, что только пожелаешь». Пожалуй, эти слова вызвали гнев гей-лоббистов больше, чем что-либо еще в интервью. Это смирение и уважение перед устройством мира и человека — вместо попыток с помощью денег и ЛГБТ-активизма поломать людской и Божеский закон.

Уверен, что Дольче этими словами сделал для терпимости к людям с гомосексуальной ориентацией больше, чем все гей-парады вместе взятые. Поскольку он осознал простую вещь — какой бы путь ты ни выбрал, от чего-то в жизни придется отказываться. Нельзя обладать всем. Если ты ушел в монахи, придется отказаться от плотской любви и мирского признания. Если хочешь детей, забудь надолго о покое и шумных пенных вечеринках. Если ты штангист, то вряд ли станешь балериной.

Однополые отношения — тоже выбор. Однозначно осуждаемый Церковью, по-разному воспринимаемый в различных обществах. Но выбор. И он требует, принимая одно, прощаться с другим. Истерия же современных гей-движений — это истерия инфантилов, подобных Элтону Джону, которые хотят всего и сразу. Быть и сэром, и пэром, и поп-идолом, состоять в браке со своим «мужем», воспитывать суррогатных детей — быть за все розовое и плюшевое и против всего нетолерантного, а в гнев впадать строго по команде из телевизора: «Je suis Charlie».

Миланцу Габбане и сицилийцу Дольче оказалось интереснее обживать существующий мир, а не корежить его активизмом. Наверное, поэтому их стиль ЛГБТ-фанатики часто называют «сексистским» — мужчина выглядит мужественно, женщина — женственно. На рекламных постерах всегда полноценная семья: мама, папа, ребенок. В рамках мартовского показа модели дефилировали с младенцами на руках. А весной 2013-го модельеры представили знаменитую византийскую коллекцию, обозначившую, что современные кутюрье могут черпать вдохновение и в ненавистной либеральной публике древней традиции.

Я надеюсь, что Дольче и Габбана, когда давали свое интервью, понимали, что истерическая реакция существ на букву «П» неизбежна, а потому не сломаются и не бросятся извиняться. В этом случае их поступок может стать тенденцией и своеобразным символом иного взгляда на мир. Того, который последовательно защищает Россия и который все еще находит достаточно защитников на Западе.

Ты можешь быть модным кутюрье или консервативным философом, православным, католиком или атеистом, ты можешь по-разному устроить свою частную жизнь, но есть вещи, которые нас объединяют. Это уважение и любовь к миру, каков он есть, — сложному, прекрасному, живому и противоречивому, миру с долгой историей и богатыми традициями. И неприятие кликушества, которое, в сущности, ничего не зная ни о природе, ни о человеке, стремится изуродовать этот мир в угоду своей похоти, корысти и желанию господствовать.

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции