Вадим Левенталь: «По-настоящему хорошая книга заставляет приличную публику негодовать»

Дарья ЕФРЕМОВА

02.03.2019

В одном из московских клубов отпраздновали годовщину появления одной из самых эстетских и хулиганских литературных серий — ​«Книжной полки Вадима Левенталя», выходящей в издательстве «Флюид». О вынужденном литературном вегетарианстве, вечных темах и актуальной политической начинке известный писатель, критик и координатор жюри «Нацбеста» рассказал «Культуре».

культура: Нашему книжному рынку от Вас досталось. То с пресным бульоном его сравниваете, то с Карибским морем, где плавает гордый и одинокий торговый флот британской королевы. А почему, как Вы думаете, сложилась такая ситуация? Это объясняется коммерческими интересами издательских монополий или неким мейнстримом, когда из чтения делают благонравное и модное занятие?
Левенталь: Причин, вероятно, несколько, но есть одна ключевая, которая понятна абсолютно любому участнику рынка. Можно изъять Маркса из вузовских программ, но схему «базис — ​надстройка» из реальности убрать невозможно. Абсолютное большинство издательских мощностей сосредоточены в руках одного-единственного монополиста, при этом ему же принадлежат крупнейшие доли в книгораспространительских и книготорговых сетях. Как в этих условиях попасть в магазины независимому издательству? Да никак. Добавьте тот факт, что книжных по всей стране с каждым годом становится все меньше. Если вам негде продавать книги, вы, само собой, начинаете меньше их печатать. Падают тиражи — ​растут цены, но большую часть конечной стоимости все равно составляет маржа торговца. Авторские гонорары, и без того не великие, становятся и вовсе шуточными. Написать книгу — ​дело долгое и трудное; а тут еще сто раз задумаешься, чего ради, если издатель только один — ​и не факт, что заключит с тобой контракт, а даже если и заключит, получишь ты шиш без масла.

Одно цепляется за другое: автор не создает, издатель не печатает, магазин не продает — ​вот в пределе картина нашего книжного рынка. Приходится, хочешь не хочешь, читать переводные бестселлеры. Никакие интернет-магазины, онлайн-библиотеки и прочие радости электронной эпохи нормальную торговлю книгами никогда не заменят. А у нас на всю страну меньше тысячи магазинов — ​курам на смех, — ​причем половина из них в Москве и Петербурге, а у всей остальной страны доступа к литературе попросту нет. А потом к нам выходят и с умным видом говорят, что вот, мол, в электронную эпоху снижается интерес к чтению — ​люди попросту перестают читать, видите ли. Понимаете, это все равно что взвинтить цены на свинину и говядину, сделать так, чтобы мясные отделы позакрывались, а потом говорить, что в век здорового образа жизни люди все чаще выбирают вегетарианство.

культура: За год Вам удалось запустить в литературном море свои пиратские лодки? Какие из книг Вашей серии стали событиями? Что рекомендуете прочитать?
Левенталь: Да, наш маленький катерок наделал шума и навел страху. О нас шепотом говорят во всех портовых пивных от Тортуги до Барбадоса. А если серьезно, у нас вышли две книги Дениса Горелова — ​одного из лучших кинокритиков страны, чьим именем пугают детей в добропорядочном журнале «Искусство кино». Опубликованы роман Михаила Харитонова «Золотой ключ, или Похождения Буратины», книги молодых дебютантов Влада Ридоша из Томска и Упыря Лихого из Петербурга — ​кумушки и дуэньи уже крестятся при одном упоминании этих имен. К нам примкнул легендарный трубадур Павел Крусанов, при звуках его голоса юные девы падают в обморок и роняют золотые ожерелья. Мы выпустили новую книгу великого и ужасного Александра Проханова — ​и умнейшие читатели страны говорят, что это лучшая вещь старого пирата за многие годы. А также документальную монографию Михаила Трофименкова «XX век представляет» о ключевых конфликтах столетия, роман Тимофея Хмелева «Кикер» о любви и одиночестве в глобальном городском пространстве, роман Дмитрия Петровского «Дорогая, я дома» о том, во что переходят традиционные семейные ценности, и многое другое. За год вывели в свет двадцать наименований. Все самое живое, что происходит в русской литературе, совершается у нас.

культура: Вы говорили, что хорошая книга должна бесить, но ведь серия составляется не только по этому принципу?
Левенталь: Все очень просто: поскольку это моя книжная полка, то на ней появляется то, что нравится мне. Разумеется, способность бесить не единственный фактор. Ценю и тонкую игру с языком, родственную поэтическому искусству, и мастерство сюжетосложения, относящееся, скорее, к области инженерии, и разработку характеров, и выстроенность диалогов, и глубокое проникновение в материал, да много чего еще. И все же есть такая странная закономерность — ​по-настоящему хорошая книга почти всегда заставляет негодовать приличную публику. Если каждая Марья Алексеевна и каждый Беликов говорят вам, что перед вами очень плохая книга, дурно написанная, бездарная, глупая, да к тому же вредная — ​почти наверняка это что-то стоящее. И наоборот, если их восторженный сладкоголосый хор сливается в славословии — ​мол, лучшая вещь, самая важная за все последние годы, поднимающая проблемы посетителей кофеен, рассматривающая опыт столичных журналистов и заставляющая по-новому взглянуть на пустое с порожним, то, скорее всего, это пафосное и слезливое многоглаголание, где нет ничего, кроме соблюдения приличий, банальности и посредственности.

культура: Как относитесь к понятию литературной моды, насколько она полезна или вредна? Не смещает ли она ракурс с хорошей литературы в сторону, может быть, злободневных, но не слишком ценных в художественном смысле произведений?
Левенталь: Видите ли, если мы исходим из того, что есть некие вечные темы, то неизбежно приходим к мысли о том, что новые книги вообще не нужны. Зачем, если по одному поводу уже высказался Пушкин, по другому — ​Данте, по третьему — ​Апулей — ​и, умри, лучше не сделаешь? Становится непонятно, а как вообще можно что-то новое сочинить — ​сейчас ли, тысячу ли лет назад. Нет, дело как раз в том, что по-настоящему великие книги пишутся о чем-то невероятно злободневном, о том, что волнует современного читателя больше всего. «Божественная комедия» и «Гаргантюа и Пантагрюэль» — ​это политические памфлеты, «Декамерон» и «Кандид» — ​антирелигиозная пропаганда, «Бесы» и «Анна Каренина» — ​проекты будущего устройства страны. Так называемые вечные темы в них начали видеть те читатели, для которых актуальная политическая начинка стала неузнаваемой.

культура: Как относитесь к расхожему мнению, что современной русской литературе не хватает героя? А может, новых тем, стратегий?
Левенталь: Никогда не понимал, что имеют в виду, когда об этом говорят. Герой — ​в смысле, на кого надо равняться? Его не было у Гоголя, у Толстого, у Набокова. Кому он вдруг так срочно понадобился сейчас. А новые техники и стратегии на то и новые, что пока о них знают только разработчики, конструкторы и испытатели. Широкой публике они должны быть представлены не в качестве проектных заявок, а как действующая боевая единица. Поэтому пока говорить о конкретики с моей стороны было бы неразумно — ​более того, это могло бы быть расценено как выдача гостайны, а на такое я пойти не готов.


Фото на анонсе: Вячеслав Прокофьев/ТАСС