Рцы слово твердо

Егор ХОЛМОГОРОВ, публицист

21.05.2015

Глаголь добро есть. Собственный язык — основа независимого существования нации. Непонятность нашей речи для чужаков мешает слишком уж просто забыть себя и слиться с ними. Пока живы хотя бы несколько слов родного языка, народ себя еще хранит. Собственная система письменности — основа независимого существования целой цивилизации. Засечной чертой стоят буквы, ограждая духовное пространство от поглощения иными культурами. Алфавит же — декларация цивилизационного суверенитета. Так, многовековой секрет устойчивости Поднебесной — в ее тысячах иероглифов. В космосе письмен, практически непостижимом для внешних. Невозможно себе представить, чтобы сломлен был и армянский народ, пока он пользуется буквами, изобретенными Месропом Маштоцем. И напротив, новая идея, новая религия приносит и новые письмена. Сокрушив царство персов, ислам навязал им арабскую письменность, скрепляющую единство устремленного к Мекке культурного пространства.

Именно этот дар, не пролив и капли людской крови, преподнесли славянским народам братья Константин-Кирилл и родившийся ровно 1200 лет назад Мефодий. Установив на греческой основе оригинальный алфавит, они открыли саму возможность развития самобытной славянской цивилизации — учащейся у древней Греции и Византии, продолжающей, но и превосходящей их. Именно этой независимости не хотели для славян немецкие епископы, гнавшие Константина и мучившие в застенках Мефодия во имя торжества латинской азбуки. Они желали, чтобы славян поглотил находившийся на подъеме романо-германский мир. Ободриты, руяне, лужичане — многие славянские этносы навсегда были стерты из учебников. Полякам и чехам с превеликим трудом, в конечном счете, не без помощи русских удалось отстоять независимость. И то, полякам борьба эта, пожалуй, стоила славянской души...

Бережно приняв дар солунских братьев, русский народ хранил его тысячелетие и создал на этой основе великое государство, великую культуру, а главное — язык и литературу, равных которым в истории человечества сыщется не так уж и много. 

В западной твердыне России — Смоленске — есть музей, где хранится древний сосуд, найденный 70 лет назад археологами в селении Гнездово. Когда-то это был важнейший пункт на знаменитом пути «из варяг в греки». Купцы останавливались тут на отдых, перепродавали товары, бражничали, умирали. В здешних курганах похоронены и славяне, и скандинавы. И вот, на сосуде, найденном в одной из могил, уверенной рукой процарапано славянское имя «Гороуна».

Известно точно, что самая поздняя монета, заключенная в погребальном кладе, — арабский дирхем, датируется 908 годом. А значит, Горун погребен был вскоре после этого. Выходит, уже спустя полвека после появления новшества Кирилла и Мефодия на Руси их буквы начали уверенно распространяться по нашим краям.

«Аз, буки, веди», — лепетал мальчишка, учимый читать строгим дьячком по старинному «Часослову». И в этом лепете заключены были «Слово о полку Игореве» и «Сказание о Мамаевом побоище», Аввакум и Ломоносов, Пушкин и Достоевский. Никто не осмелится даже спорить, что сей великий язык дан великому народу.

Иностранцу, выросшему на строгих и суховатых литерах латинского алфавита, изживших даже средневековую вычурность готических шрифтов, русские буквы кажутся причудливыми, порой несуразными и раздражающими. Сколько раз я слышал нытье наших «патриотов заграницы», что русскому шрифту невозможно придать латинское изящество и простоту. Сколько раз они тонко намекали, что след бы и нам «латинизироваться», тем самым вырубив разделяющий нас с Европой «Герцинский лес» кириллицы.

Но упрямая неуступчивость букв, начертанных святой рукой, служила оградой древу нашего языка даже в эпоху петровских реформ, когда он был буквально полонен заимствованиями: «виктория», «фортеция» «баталия», «першпектива». Само их начертание требовало перекодировки. И вот уже язык, между буквенными жерновами, как бы сам собой перетирал чужие слова. Не «першпектива», а Невский проспект. Не «баталия», а Сталинградская битва. Не «фортеция», а Брестская крепость. Не «виктория», а Победа.

Грустно наблюдать сегодня, как кириллические славянские языки один за другим капитулируют под натиском латиницы. В Черногории, Болгарии и Сербии все больше латинских надписей и вывесок. Поддаваясь магии прибыли, славянские языки «евроинтегрируются», хороня будущее ради надежды на еврокомфорт. А там уже недалеко и до иудиного греха, так нас поразившего, когда, к примеру, страна Монтенегро, буквально существующая за счет российских туристов и инвесторов, задрав хвост, поспешила присоединиться к западным санкциям.

Отказ от кириллицы — признак цивилизационной неустойчивости, потери самих себя, комплекса неполноценности перед западными небратьями. Но в центре кириллического мира несокрушимо возвышается Россия. И тем яснее, что провидение призвало солунских братьев создать алфавит именно для нашей цивилизации, заложив фундамент ее величия.

В то время как кто-то «латинизируется», я бы рекомендовал нам прочнее утверждать русский язык на древней церковнославянской основе. Именно «славянизировав» с невероятным остроумием и тактом наш язык, Пушкин создал саму возможность уникальной русской литературы. И нам следует пойти по тому же пути в литературном образовании (особенно школьном), лексиконе и даже в алфавите. Не то что вернуться к старой орфографии, но возвратить, быть может, иные из исторических букв: фиту, ижицу, омегу, увеличив тем самым лица необщее выраженье русской азбуки.

Русский язык! Настоящий пушкинский русский, который наши дети усваивают с младенчества, когда им читаешь «там лес и дол видений полны, там о заре прихлынут волны», — это тайна для иностранца, наш национальный секрет. Нет и не может быть никаких отступлений и уклонений от кириллицы, никаких компромиссов. Мы молимся Богу, а не «Воgу». Эта неуступчивость подсказана нам, живущим в России, самим нашим древним алфавитом. Разве не сказано в нем: «Рцы слово твердо»?


Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции