Елена ФЕДОРЕНКО

25.09.2019

В Театре имени Евгения Вахтангова появился «Пер Гюнт» по одноименной пьесе Ибсена — первый спектакль Юрия Бутусова в должности главного режиссера.

Генрик Ибсен понимал, сколь загадочную головоломку он предложил сцене, и сомневался, что «Пер Гюнт» «может быть понят за пределами скандинавских стран». Норвежский романтик ошибался. Театр полюбил его странника и хвастуна. Да и экзистенциальные вопросы, терзающие героя: «зачем я попал в этот мир?», «кто я?», «что такое быть собой?», «могу ли я что-то изменить?» — вряд ли когда-либо потеряют актуальность. «Пер Гюнт» — откровенный разговор с Вечностью — о предназначении человека и верности самому себе. Юрий Бутусов называет пьесу великой книгой, «практически Библией», но свою исповедь выстраивает в формате яростного перформанса, приправленного эстрадной чрезмерностью. Рассказывать понятные, логически сцепленные последовательные истории режиссеру неинтересно, он рвется в пространство по-своему понимаемой театральности, сотканной из смешения жанров и стилей. Без знания литературной основы в спектакле разобраться трудно. Текст «разрезан» на фрагменты, пазлы перемешаны и не спешат занять свои места.

Пер Гюнт — враль и правдоискатель, прохвост и вечный скиталец — проходит свой жизненный путь, похожий на «большую кривую»: за каждым поворотом — приключение. Украл чужую невесту и бросил, полюбил Сольвейг и оставил ее. Одержимый погоней за счастьем, он попадает то к троллям, то к бедуинам и даже становится императором — среди пациентов психиатрической больницы. В итоге Пер возвращается в давно покинутый родной дом, к Сольвейг, не уставшей ждать возлюбленного целую жизнь.

Фантазиями и ассоциациями режиссера, кажется, движет сам задиристый авантюрист и балабол Пер Гюнт. Знатоков театра Юрия Бутусова зрелище порадует узнаваемостью. С завидной практичностью постановщик собрал смысловые и визуальные цитаты из своих прежних спектаклей «Макбет. Кино», «Сон об осени», «Кабаре Брехт», «Барабаны в ночи» и продолжил давно волнующие его темы. Вновь возникает диалог с Андреем Тарковским: если в мхатовском «Человеке из рыбы» Бутусов вспоминал «Ностальгию», то «Пер Гюнт» насыщен реминисценциями из «Зеркала». Звучат щемящие стихотворения Арсения Тарковского в авторском исполнении, политический монолог из спектакля Клауса Кински «Иисус» иллюстрируют мелькающие плакаты, напоминающие о митингах и протестах, и нарезка хроники со Сталиным, Геббельсом, «Ливерпульской четверкой». От информационных посылов, которые расшифровать нетрудно, кружится голова уже через сорок минут, а впереди — еще три с лишним часа агрессивного действия.

Художники Максим Обрезков и Александр Барменков подчеркивают вселенский хаос, где нет места поэзии скандинавских просторов. На сцене — экраны и телекамеры, зеркала и ванна, груда камней, пианино, ворон, детский велосипед. Безумная вакханалия — герои пачкают лица и тела краской, купаются в грязи, тащат на плечах листы кровельного металла, обливаются водой, заворачивают людей в целлофановые рулоны — отражается в зеркалах и транслируется на экранах, вызывая подчас ментальный протест против избыточности художественных приемов. Есть еще музыкальные номера и песни, исполняемые актерами на разных языках, включая норвежский и лапландский. Одни четко выполняют роль брехтовских зонгов, а те, что непонятны, упрямо подталкивают спектакль к концертным подмосткам.

Кажется, к третьему действию режиссер устает от наворота шебутных «трюков» и уродливой скверны, вытаскиваемой из тайников души персонажей, и тогда прорывается мотив беспредельной и бескорыстной любви. Пер после долгой разлуки встречает мать и Сольвейг — двух женщин, которые становятся оправданием его непутевой жизни. И единственный раз появляется робкая надежда на то, что любовь, возможно, сумеет спасти мир.

Пятиактную многолюдную драматическую поэму «разложили» на шестерых, один из актеров — Юрий Цокуров, по совместительству «лучший баянист России», играет роль Музыканта. На сцене — небольшой оркестр (руководитель Александр Сазонов) и дюжина помощников, обычно скрывающихся за кулисами (имена всех указаны в программке).

В спектакле два Пера Гюнта, и встречаются они сразу, еще на пороге повествования. Растерянный, рефлексирующий, смущенный, страдающий герой Сергея Волкова и склоняющий его к пороку, жестокий «Другой Пер» Павла Попова с перепачканным кровью лицом. Он — злобный двойник, альтер эго Пера-Волкова, темная сторона его души. «Другой» похож на Мефистофеля, недаром Николай Бердяев назвал этого «блудного сына» норвежским Фаустом. Режиссер придумал своим Перам непростой способ существования: они произносят тексты «вычеркнутых» из нынешней постановки героев — то Пуговичника, то Даворского деда. Перы друг за другом повторяют свои монологи, проигрывая фрагменты дважды: с разным посылом и иными интонациями. Для этих дублей-реприз выбраны волнующие строки классика.

В роли Матери — Евгения Крегжде. Тонкая фигурка, гламурные вечерние платья в пол, неизменная сигарета в руке, тщательно уложенные волосы — такую роковую даму встретишь на шикарном приеме, но уж никак не в северной деревушке, затерявшейся в горах. Весьма современны и златовласая Сольвейг Яны Соболевской, и обольстительная бедуинка Анитра Аделины Гизатуллиной. Поражают азартный интерес актеров к чудесам эксцентричной бутусовской эстетики (ранее с ней был знаком только Сергей Волков), их дикая, почти животная способность передавать угар страстей: драться, кричать, бегать. Не оценить усилий невозможно, но полюбить героев пока не получается — движения души теряются в череде фантомных картин. Быть может, «актуальный театр» с коллажем жанров в нашем сочувствии и не нуждается? Ему гораздо важнее приблизить вечные истины классики к дню сегодняшнему, к тому, что происходит здесь и сейчас — в избирательном понимании. Показательна афиша нового «Пер Гюнта» — главный герой с заклеенными скотчем глазами и ртом, он уже покорен троллями и «стал безмолвным и безглазым».

Фото на анонсе: vakhtangov.ru