Никита Кобелев: «Жизнь — ​это расставание с иллюзиями»

Елена ФЕДОРЕНКО

14.02.2018


«Сказки Венского леса»
Эден фон Хорват

Театр имени Маяковского

Режиссер: Никита Кобелев

Сценограф: Михаил Краменко

В ролях: Вячеслав Ковалев, Александра Ровенских, Майя Полянская, Сергей Рубеко, Анастасия Дьячук, Михаил Кремер и другие

Театр имени Маяковского в филиале на Сретенке играет «Сказки Венского леса» Эдена фон Хорвата. Малоизвестную в России пьесу поставил Никита Кобелев.

Он молод, всего 30 лет, из них шесть связаны с «Маяковкой». Нынешняя премьера — ​его девятый спектакль в этой труппе. Очень понятная человеческая история разворачивается в городе на Дунае 86 лет назад. Под музыку Штрауса среди жителей Вены кипят нешуточные страсти. Отец проклинает сбегающую из-под венца дочь, и та обречена пройти все круги ада: разочароваться в любимом, потерять ребенка, зарабатывать стриптизом, пережить обвинение в краже. Здесь ссорятся и мирятся, осуждают и прощают, ненавидят и жалеют. Все как и положено в классической мелодраме, похожей на жизнь. Режиссер ни на минуту не отвлекается от эмоционального развития действия, рисуя картину грядущей исторической катастрофы и коллапса отношений между персонажами. Он верен основам доброго честного театра, кропотливо и педантично вчитывается в авторские строки, выстраивает психологические подтексты и искренне любит героев со всеми их заморочками и путаницей в головах. «Культура» решила расспросить Никиту Кобелева не только о новой работе.

культура: Вы часто открываете новые тексты, беретесь за разный литературный материал. «Сказки Венского леса» — ​Ваша идея, никем не подсказанная?
Кобелев: У меня нет такого стремления — ​найти что-нибудь неизвестное и всех удивить. Работаю только над тем, что меня волнует. Поначалу, когда я пришел в Театр Маяковского, Миндаугас Карбаускис предлагал материал. «Любовь людей» и «Бердичев», например. Последние спектакли — ​это уже мой выбор. «Человек, который принял жену за шляпу» Оливера Сакса и «Сказки Венского леса» Эдена фон Хорвата — ​эти произведения давно со мной живут и долго ждали своего часа. «Сказки» меня затронули пять лет назад, я про них забыть не мог, но сделать получилось только сейчас. Волнующих текстов много, но редко что-то застревает на годы. Может, в следующий раз будет что-то известное? Посмотрим.

культура: И все-таки как возник Хорват?
Кобелев: Интересовался западным театром и наткнулся на название «Сказки Венского леса», оно мне понравилось. Ощущалось что-то шекспировское, и захотелось найти пьесу. Забил в интернете, и оказалось, что есть букинистическая книга. Купил, прочитал и был потрясен. В очень пружинистом сюжете — ​концентрат всего главного, что есть в жизни. Религиозная тематика, предчувствие исторической катастрофы, семейные отношения, любовная драма, социальные проблемы, экономические вопросы — ​такой клубок мотивов и в сжатой точной форме. Еще и написано остроумно. Потом начал читать про автора, и оказалось, что Хорват — ​очень популярный драматург в немецкоязычной среде. Наряду с Брехтом. Они — ​два главных автора для театра из 30-х годов прошлого столетия. Брехт дольше прожил, а Хорват умер молодым. Пьесы его — ​замечательные. Говорят, и романы тоже, но они не переведены. Многого мы, увы, не знаем.

культура: В России Хорват не слишком известен…
Кобелев: Чеховский фестиваль привозил из Франции, где драматург тоже пользуется успехом, спектакль «Казимир и Каролина». Эту же пьесу ставили в Омске, несколько лет назад ее пробовали в Ленсовете у Бутусова. К «Венскому лесу», насколько знаю, в России не обращались. Остается только гадать, почему произведения Хорвата в советское время не привлекли внимания. Может, быть, казались излишне жесткими?

культура: Сам образ — ​«Венский лес» — ​что для Вас?
Кобелев: В первую очередь вальс Иоганна Штрауса «Сказки Венского леса». Под него происходит действие, так и в пьесе обозначено. Название ироничное: что-то прекрасное, романтичное, какая-то сладкая жизнь. Но, конечно, на самом деле она довольно трудная и жестокая, и с ней надо суметь справиться. Жизнь — ​это расставание с иллюзиями. Недавно услышал, что человека, вешающего лапшу на уши, осаждают выражением: «Не рассказывай сказки Венского леса».

культура: Пьеса написана без малого 90 лет назад, накануне многих страшных событий. Эпоху принимаете во внимание?
Кобелев: Время действия для меня важно. Пьеса уникальна тем, что она анализирует момент, в котором застыло австрийское, а можно сказать шире — ​немецкое, общество. Еще не пришел к власти фашизм, но его предощущение витает в воздухе. Один из героев говорит, что грядет война. То есть Хорвату как большому автору свойственно пророчество. Это и есть знак первоклассного писателя. В своих политических пьесах он высмеивает нацистов. Когда они пришли к власти, то, конечно, запретили книги Хорвата, сжигали их. Он вынужден был из Берлина вернуться в Вену, а после аншлюса эмигрировать в Париж. Там он и погиб в возрасте 36 лет. Но меня в этой пьесе волновали все же несколько другие темы, хотя, считаю, что мимо контекста пройти невозможно да и не нужно.

культура: Вы собрали отличную актерскую команду. Как вводили артистов в новый материал?
Кобелев: Когда мы прочли пьесу, сразу все сказали, что она отличная и в ней есть что играть. Там действительно человек любого возраста, на сцене и в зале, найдет точки соприкосновения со своей жизнью. Архетипические ситуации, реакции, поведение, общечеловеческие страсти — ​все понятно. Не потребовалось приближать историю к нам сегодняшним. Никто поначалу не поверил, что «Сказки» написаны в 1931 году. По сути дела, это круто наверченная сатирическая драма или даже мелодрама, где рука об руку идут смех, ирония, черный юмор и даже трагедия. Такое смешение разных жанров, что люди теряются: то ли смеяться, то ли, наоборот, всплакнуть.

культура: Только что отметили 100-летие со дня рождения Андрея Гончарова. Его закваска чувствуется в труппе?
Кобелев: Очень. Все, кто прошел школу Гончарова, работал с ним, вспоминают Мастера с большой любовью. Театр Маяковского всегда отличала особая атмосфера — ​она сохраняется, ею все гордятся, особенно старшее и среднее поколения. У нас дружный, спаянный коллектив, уважение друг к другу, минимальное количество ссор и интриг. Это от Гончарова. От него же — ​крепкий профессионализм. Он много требовал от своих актеров, они отлично обучены, удивительно владеют ремеслом. Все до одного. Мастер заложил крепкие основы рабочей этики — ​в плане поведения, общения, отношения к профессии. Например, нет опозданий на репетиции, все серьезны в работе. Подают пример народные артисты. Светлана Немоляева, Евгения Симонова, Галина Анисимова, Михаил Филиппов, Игорь Костолевский — ​не только большие актеры, они еще и прекрасные люди. Конечно, это строит коллектив.

культура: Вербатим, променад, иммерсивный театр, бродилки, бессловесные опусы на драматической сцене — ​опыты новой режиссуры. Как относитесь к ним?
Кобелев: Театр должен быть разным, и зрителя не стоит лишать выбора. Вообще не понимаю ханжеского подхода к искусству: это, мол, хорошо, а все другое — ​плохо. Сейчас в театре время Юрия Бутусова, я чувствую влияние его эстетики на молодых режиссеров, он привлекает своей энергией. Конечно, что-то мне ближе, другое — ​не затрагивает.

культура: Но сами-то ставите спектакли с внятной концепцией, любовью к быту, достоверным деталям, почти документальной точности…
Кобелев: Есть закон внутри художника, как мне кажется. В многоголосии важно сохранить свою интонацию. Нравится мне, когда есть в спектакле гармония и стройность. Много любопытного в мировом театральном процессе. Интересны работы Робера Лепажа, Алвиса Херманиса, Михаэля Тальхаймера. Потихоньку смотрю, учусь. Можно быть только собой, но, приглядываясь, чувствуя время, реагируя на изменения театра. Пришли новые тексты и сценографические решения, да и играть актерам, как два-три десятилетия назад, уже нельзя.

культура: А как можно?
Кобелев: Сформулировать сложно, но есть, наверное, два пути. Путь острого гротеска — ​нереалистического способа существования, а есть игра, которая приближается к правдивой естественности. Но в органике должна сохраняться энергия актера. То есть невозможно сейчас разговаривать с подчеркнуто театральными интонациями — ​такие у многих актеров, особенно старшего возраста, наработаны. Трудный вопрос. С другой стороны, иногда кажется, что многое мы потеряли. Смотришь запись какого-то старого спектакля и думаешь: «Боже, как играют, как волшебно сделано, какие актеры были!» Раньше было больше ремесла в профессии и общего понимания. Сейчас учат замечательно, но как-то по-разному, у каждого мастера свой взгляд на актерское дело.

культура: Трудно быть режиссером?
Кобелев: Работа на износ. В период подготовки спектакля полностью выпадаешь из жизни. Выпуск премьеры — ​мучение страшное. Магический, конечно, момент, когда все должно сойтись в единое целое, но совершенно непонятно, соберется ли результат в то, что ты задумал.

культура: Есть в городе Набережные Челны волшебный театр-студия «Ключ». Его руководитель режиссер Софья Федёкина ставит спектакли серьезные и легкие, с удивительной атмосферой. Вы ведь родом оттуда?
Кобелев: Да, я из Набережных Челнов, в «Ключе» начал заниматься еще школьником. Мне было всего 16 лет, и я стал одним из создателей этого любительского коллектива, который мы задумывали человечным, ясным. Конечно, там — ​мои истоки, там я влюбился в сцену, начал изучать историю театра, запойно читал все, что мог достать: Брука, Гротовского, Станиславского, всех подряд. В какой-то момент понял, что хочу заниматься театром профессионально.

культура: Что за явление такое — ​любительское искусство?
Кобелев: Оно прекрасно: от слова «любить». Люди бескорыстно тратят свое свободное время, приходят после работы, собираются по вечерам и пытаются рассказать на сцене о том, что их волнует. А может быть, наоборот, их объединяет надежда найти самих себя, ведь далеко не всем это удается в жизни. Театр — ​некая общность, а мы все достаточно одиноки, и каждому все равно в душе хочется быть с какой-то компанией, создавать свое, и содружество любителей дает такую возможность.

культура: Вы занимались еще радиоспектаклями — ​жанром, популярным в советское время.
Кобелев: И занимаюсь до сих пор. Получилось случайно. В ГИТИСе курс «Режиссура аудиотеатра» вел Дмитрий Николаев — ​ученик Марии Кнебель и Леонида Хейфеца, режиссер-постановщик на «Радио России». Он предложил нам сделать небольшие радиоспектаклики, я выбрал рассказ Юрия Казакова «Вон бежит собака». Меня так поразило, сколько чувств и эмоций можно выразить звуком, что решил еще попробовать. Так и пошло. Сейчас у меня есть даже длинные, четырехчасовые спектакли. Однажды провел эксперимент: собрал друзей и заставил слушать один из них. Все, а не только я, думали, что заскучают. Но если не отвлекаешься, то удивительным образом подключается воображение, и уже оторваться невозможно. К тому же работа на радио — ​приятная возможность встретиться с разными интересными актерами, приглашаю их из «Мастерской Петра Фоменко», записал спектакль с Игорем Гординым и с Сергеем Дрейденом. Им нравится работа с текстами у микрофона, к тому же это быстрая штука, занимает два-три дня, большой спектакль — ​шесть. Жаль, что радиоискусство в России переживает упадок, в отличие от Европы, где оно популярный вид творчества. Там проводятся семинары, фестивали, на которых каждая страна представляет радиоработу. Например, в Англии роман «Жизнь и судьба» Гроссмана раскрутил радиоспектакль на «Би-би-си». После прослушивания книга стала бестселлером. Сочинять партитуру из звучания голосов — ​процесс любопытный и волнующий.


Фото на анонсе: mayakovsky.ru