Юбилей застал маэстро вдали от Москвы. Он вернулся в конце августа, чтобы продирижировать двумя концертами в Большом зале консерватории, и улетел с оркестром на гастроли в Италию. Следующая московская программа — 30 сентября. Тем не менее Владимир Иванович нашел возможность ответить на вопросы «Культуры».

культура: Вы стоите за пультом более полувека. Наверное, уже трудно вспомнить, чем было продиктовано желание управлять коллективом музыкантов. И все же, какова была движущая сила этого Вашего желания, определившего жизнь?

Федосеев: Любовь к музыке во всем ее разнообразии с самых ранних лет. С ней связаны самые радостные впечатления жизни.

культура: Как известно, солдатами не рождаются. С дирижерами, по-видимому, дело обстоит иначе. Как и когда мальчик, так здорово игравший на отцовском баяне, ощутил в себе этот таинственный дар? Называю его «таинственным», потому что Вы сами говорили: «Наше дело таинственное, с трудом поддающееся анализу…»
Федосеев: Когда в раннем детстве я слышал музыку, всегда замирало сердце от желания «включиться» в нее. При звуках духового оркестра немедленно выскакивал на улицу и бежал за оркестром, пытаясь дирижировать — прутиком или рукой. Мой отец всегда мечтал, чтобы я стал музыкантом. Для него музыка была несбывшейся мечтой. Но война надолго отодвинула мое музыкальное развитие.

культура: Вам принадлежат слова: «… считаю просветительство высочайшей миссией. Во все времена человечество нуждалось в людях, которые несли свет знания, просвещения, культуры…» Раньше Вы играли для рабочих, студентов, филармонической публики. А теперь кто Ваши слушатели? И еще: тоскуете ли Вы по тем временам, когда БСО был с приставкой «Всесоюзного радио и Центрального телевидения» и занимал нишу в советской системе воспитания?
Федосеев: Конечно, тоскую. Тогда музыкальная культура была высокой и значительной частью воспитания человека, от художественных кружков в общеобразовательных школах до высококлассных педагогов, учителей в музыкальных школах и консерваториях — в этом и есть причина глубокого сожаления о разрушениях тех традиций. Культура не может жить вне традиций, она не бабочка, которая не знает, что была гусеницей.

культура: В аспирантуре Московской консерватории Вы учились у Лео Гинзбурга. Другой титан дирижерского искусства Евгений Мравинский привлекал Вас к работе со своим знаменитым оркестром. Что значили эти люди в Вашей судьбе, и кто еще из дирижеров оказал на Вас влияние?
Федосеев: Несомненно, все они сыграли «главные роли» в моей судьбе. Но не могу не назвать формировавших мое музыкальное мировоззрение Карлоса Клайбера, Герберта фон Караяна, Николая Голованова и Александра Мелик-Пашаева— в Большом, ректора Гнесинки Юрия Муромцева, Генриха Нейгауза.

культура: Ваше первое выступление в 1971 году с оркестром Ленинградской филармонии, как пишут в умных книжках, «положило начало карьере Федосеева как симфонического дирижера». Наверное, то было не последнее решающее мгновение из тех, что, по словам поэта, «почти полжизни ждешь»?
Федосеев: Таких моментов в моей жизни было два: они заставляли меня дрожать и напрягать всю мою волю. Когда впервые я вошел в дирижерские комнаты Караяна — в Берлинской филармонии и Мравинского — в Ленинградской.

культура: Ваше назначение в 1974 году в БСО Всесоюзного радио и Центрального телевидения стало для Вас шансом, наградой или новым испытанием судьбы? Вам пришлось «завоевывать» БСО?
Федосеев: Конечно, пришлось, особенно если вспомнить атмосферу, созданную предыдущим руководством.

культура: За 38-летнюю работу с БСО Вы превратили его в оркестр высочайшего класса со своим творческим почерком. Одной из отличительных особенностей коллектива является особый звук. А какие у Вас лично взаимоотношения со звуком?
Федосеев: «В начале было Слово» — библейская истина, но Слово прозвучало, а значит, было и звуком! А каким? Вселенским. Вот мой ответ.

культура: Симфоническое дирижирование у Вас всегда шло рука об руку с оперным. На родине не нашлось театра, в котором Вам хотелось бы работать? Какие оперные постановки особенно дороги и вспоминаются с особым чувством?
Федосеев: Увы, я не был нужен в родных театрах, нашим руководителям оперного дела. Но я компенсировал это активной работой за рубежом. К примеру, поставил: «Бенвенуто Челлини» Берлиоза — во Флоренции, к 50-летию «Maggio Musicale Fiorentino»; «Снегурочку», «Пиковую даму», «Евгения Онегина» — в Париже, в зале Pleyel; «Отелло», «Бал-маскарад», «Бориса Годунова» и «Хованщину»; «Катерину Измайлову» и многое другое в Цюрихе; «Сказание о невидимом граде Китеже» и «Осуждение Фауста» на оперном Фестивале в Брегенце и другие оперные спектакли. Последней порадовавшей меня была опера «Клеопатра» Массне в Зальцбурге на Троицком фестивале. В Цюрихе «Русалка» Дворжака, кажется, очень получилась.

культура: Опера связана с приобретением новых друзей?
Федосеев: Каждая постановка — это обретение новых друзей, многие из которых идут потом с тобой по жизни.

культура: А бывали в жизни случаи, когда Вас предавали?
Федосеев: Увы, бывали. Было даже нечто, похожее на покушение на убийство меня как музыканта. Тем более что в молодом возрасте человек доверчивее и не готов еще к ударам в спину….

культура: Ваша профессия связана с колоссальной затратой энергии на каждой репетиции, на каждом концерте. А где Вы берете на все это силы, как «подпитываетесь» и восстанавливаетесь?
Федосеев: Всегда — Достоевский, Пушкин, Астафьев. И, конечно, природа наша, до слез прекрасная и безжалостно уничтожаемая.

культура: Начался новый сезон. Расскажите о личных проектах и планах оркестра.
Федосеев: В самое ближайшее время — концерты оркестра Французского радио — в Париже, выступления с Венским симфоническим, с японским оркестром NHK — в Токио, с оркестром Штутгартской филармонии… С моим БСО предстоят многодневные гастроли в Японию, Швейцарию, Нидерланды, Германию.

культура: Вы перечислили несколько оркестров мира, с которыми работаете без отрыва от БСО. По моим подсчетам, их количество составляет едва ли не четыре десятка. Каково это — вести жизнь странствующего музыканта?
Федосеев: Трудно и по-своему интересно — с каждым оркестром.

культура: Во имя чего Вы усложняете жизнь? Не лучше ли было почаще выступать на родине, в городах России, истосковавшихся по большой музыке?
Федосеев: Мы очень стараемся делать это. Но Вы знаете, как мизерна поддержка культуры в нашей стране.

культура: Лет десять назад Вы охарактеризовали состояние музыкальных дел в своем отечестве как «расстрел культуры». Не связано ли Ваше длительное отсутствие на Родине именно с негативными процессами? Но у нас появился новый министр культуры, а значит, и возможность что-то изменить к лучшему…
Федосеев: Во-первых, не столь уж длительное, я очень внимательно слежу за своей работой в России, где мог бы делать больше, но уже много варягов появилось у нас. Во-вторых, еще не встречался с нашим новым министром, но он представляется мне умным и серьезным деятелем. Надеюсь! Надежда умирает последней.

культура: Что, на Ваш взгляд, сейчас необходимо для развития в стране музыкальной культуры и для Вашего оркестра, в частности?
Федосеев: Интерес государственных мужей к культуре — поддержка моральная и экономическая. Очень важно качество работы всех художественных коллективов, находящихся на государственных дотациях. Для этого должны быть в руководящих структурах заинтересованные, честные люди, способные не только оценить исполнительство, но и глубоко понимать значение культуры для государства. И не коррумпированные! Нужно свое полноценное помещение для репетиционной работы. Сейчас нас в пятой студии канала «Культура» благожелательно поддерживают Олег Добродеев и Сергей Шумаков. А если ее нужно будет реставрировать? Ведь это единственная в стране студия, пригодная для репетиций и записей крупных форм. Об этом нужно думать очень серьезно.