Ксения ПОЗДНЯКОВА

17.10.2023

В интервью «Культуре» артистка рассказала, что такое подлинное актерское счастье, зачем сегодня стоит ходить в театр и почему не бывает людей, ни разу в жизни не испытавших любви.

Одиннадцатого и двенадцатого октября на сцене Студии театрального искусства Сергея Женовача прошел спектакль Анджея Бубеня «Свет с неба». В основе — пьеса британского драматурга, номинанта премий «Оскар» и «Золотой глобус» Дэвида Хэйра. Накануне московской премьеры состоялся творческий вечер исполнительницы главной роли, петербургской актрисы Светланы Щедриной.

— Творческий вечер совпал с вашим днем рождения. Специально подгадали?

— Это получилось случайно. Мы искали день, ближайший к нашей московской премьере, и оказалось, что все могут собраться 8 октября. Я очень обрадовалась, так как люблю работать в свой день рождения. Приятно в этот день заниматься любимым делом, быть с теми, с кем тебе приятно и хорошо. И как говорит одна народная артистка в Театре на Васильевском, «что может быть большим счастьем для актера, чем выходить на сцену». Так что для меня это своего рода подарок.

— А то, что вы встречаете свой новый год не в родном Петербурге, а в Москве?

– Это даже еще интереснее. Мне всегда нравится все необычное, то, что не укладывается в привычный формат. А наша московская премьера — для меня очень увлекательное, но при этом ответственное мероприятие. И потому я с радостью откликнулась на предложение пообщаться со зрителями в неформальной обстановке за бокалом вина.

— Встреча проходила в ресторане «Интеллигенция». Как бы вы объяснили это понятие и что оно, по-вашему, включает?

— Я с большим трепетом, пиететом и нежностью отношусь к интеллигентным людям. Для меня это очень ценное и важное качество, которое просто невозможно не заметить. Оно такое — на кончиках пальцев. Порой даже нет необходимости общаться с человеком, ты это просто чувствуешь, и все. Сразу возникает какое-то особое доверие. И потому мне очень понравилось название этого места, в нем есть нечто творческое, родное, петербургское. Я сразу поняла, что встреча будет наполнена какой-то особой атмосферой, и так оно и вышло. И рада, что мы выбрали именно эту площадку. А если говорить о том, что такое интеллигентность, то это в первую очередь порядочность, доброта, интерес к жизни, внимание к окружающим, уважение к собеседнику. Это какая-то невидимая вибрация, сочетание скромности и внутренней уверенности.

— Спектакль «Свет с неба» появился в Петербурге чуть более года назад. С чего все началось и как появилась идея сделать отдельную премьеру в Москве?

— Да, премьера состоялась в марте 2022 года на киностудии «Ленфильм». В течение года мы достаточно активно его играли, причем не только в Петербурге. Мы много с ним гастролируем, но до Москвы почему-то не доезжали. Но в какой-то момент нами заинтересовались московские продюсеры и предложили не просто устроить показ спектакля, а организовать полноценную премьеру, второе рождение проекта.

— Вы сказали в одном из интервью, что спектакль будет интересен «каждому, кто когда-то любил». Почему?

— Я иногда слышу, что далеко не все умеют любить, что кому-то не повезло встретить любовь, что кто-то никогда ничего подобного не испытывал и не знает, что такое разбитое сердце или заоблачное счастье, когда чувство взаимно. Если честно, то я в это не очень верю, так как мне кажется, что нет людей, которые бы не сталкивались с любовью. Просто в силу развития личностных качеств она у всех проявляется по-разному, принимает непредсказуемые обличья. Не случайно, что чем старше мы становимся, тем это чувство становится глубже, сложнее, интереснее. Ты не только любишь другого человека, но и открываешь с ним очень многое в себе, порой совершенно неожиданное. Именно поэтому мне кажется, что наш спектакль будет интересен всем, каждый найдет здесь что-то для себя. По-моему, «Свет с неба» не должен оставить зрителя равнодушным. Хотя структура спектакля, его драматургия достаточно сложные. Там есть о чем подумать.

Мне всегда трудно рассказывать о моих спектаклях. Я говорю: приходите и посмотрите, чтобы составить свое видение. Для меня это очень важная история, где-то перекликающаяся с моей жизнью. Мне очень интересна моя героиня, она цельная, решительная, в чем-то бескомпромиссная. Такие характеры я прежде не играла. Несмотря на нашу разность, она мне очень близка. Плюс у нас сложилась очень хорошая компания и актерская: Игорь Скляр, Александр Титенко, Арсений Мыцык — и продюсерский цех. Это все очень дорогие мне люди, люди моего поля, моей энергии. Для меня это не просто очередной спектакль, я действительно его очень люблю.

— У пьесы открытый финал. Что, по-вашему, ждет героев? Как бы вам хотелось, чтобы их отношения закончились?

— Для меня финал не открытый, но мне бы не хотелось навязывать зрителю мою точку зрения и говорить, чем закончилась история. Мне кажется, что тут у каждого должно быть свое личное восприятие. Кто-то сочтет, что финал открытый. Думаю, это те, кому нужна надежда, кто не готов встретиться с горечью утраты. Кто-то — наоборот увидит, что это становление на какую-то другую дорогу, путь в новую жизнь. Кому-то финал покажется невероятно трагичным. Я видела английскую версию этого спектакля с Биллом Найи и Кэрри Маллиган. И несмотря на то, что это была запись, я смотрела в кинотеатре, для меня это стало невероятным потрясением. Пока я ехала в машине домой, меня душили слезы. Для меня здесь главной темой стала невозможность любви. Мне кажется, это самое трагичное, что может быть. Представьте, что вы наблюдаете за двумя людьми, у которых, на ваш взгляд, есть все для того, чтобы быть вместе, но они этого не ценят, не чувствуют, и каждый выбирает свою дорогу. Я до сих пор не могу с этим смириться, если говорить о наших персонажах в этой истории.

— Почему зачастую на сцене значительно больше историй любви, которые плохо закачиваются?

— Но это же моя интерпретация событий, это я так вижу. А кто-то может сказать, как здорово, что люди вовремя или не вовремя, но все-таки расставили все точки над i и теперь могут двигаться дальше. Это был опыт. Но почему-то для меня как для человека это — трагедия, потому что я уверена: сложно встретить того, с кем возможна настоящая любовь. Конечно, слово «настоящая» в отношении любви может показаться дурацким, так как трудно определить, что это такое, у всех свои критерии.

— А какие у вас?

— Наверное, я сейчас буду говорить банальные вещи, но настоящая любовь — это когда ты смотришь на человека или просто знаешь, что он есть, и тебе от этого хорошо. Но вообще — это очень сложное понятие. Я же не случайно сказала, а потом сама осеклась. Люди, когда встречаются, то между ними происходит много всего самого разного. Отношения — это не всегда полное принятие, нечто безоблачное, но именно в трудностях и противоречиях и рождается понимание, что что бы ни произошло, ты все равно этого человека любишь, он все равно нужен и дорог.

— Получается, в вашем спектакле есть нечто терапевтическое. Это как в психодраме: посмотреть со стороны и понять, почему порой даже самые любящие друг друга люди не могут договориться?

— Безусловно. На примере наших героев точно можно поучиться.

— С каким запросом вам бы хотелось, чтобы зрители приходили на спектакль?

— Мне в принципе хотелось бы, чтобы зритель приходил с запросом. Хотя публика имеет право прийти просто отдохнуть, отвлечься от рутины. Я всегда ставлю себя на место зрителя. В тот момент, когда я сижу в зале и понимаю, что то, что происходит на сцене меня потрясает, заставляет плакать, смеяться, хохотать, — это чудо. И мне бы хотелось, чтобы зритель по максимуму получал от театра — человеческого, душевного. Чтобы он испытал, не побоюсь этого слова, катарсис. Без публики никакого театра не было бы, он — неотъемлемая часть процесса. Когда зрителей много, это большое счастье. Но еще большее счастье видеть, чувствовать, что зрителя эмоционально задевает происходящее на сцене. Наверное, это то, зачем мы, артисты, работаем и зачем существуем в этой профессии.

— У нас не так много ставится современных пьес. За сто лет репертуар театров не так уж сильно поменялся. Как думаете, почему?

— В современной драматургии, на мой взгляд, слишком много темноты. В классической же, наоборот, каким бы ни был драматичным финал, всегда есть выход к свету. Не думаю, что жизнь стала сложнее и страшнее, точно так же были войны, катаклизмы, самые разные социальные и бытовые потрясения, но авторы искали выход, а не просто констатировали, что так жить нельзя. Например, Федор Михайлович Достоевский не сказать что лучезарные сценарии описывает, но там все равно теплится надежда и божественный свет. В современных текстах этого в разы меньше. Кроме того, современная драматургия зачастую не ставит перед актером сложных драматических задач в том, что касается процесса роли, существования на сцене. Наверное, поэтому мы возвращаемся к классике. Там было что-то, о чем интересно говорить и думать. А актеру очень важен материал, чтобы было про что играть.

— Вы несколько раз за интервью употребили слово «свет». Вам, должно быть, близко название спектакля «Свет с неба»?

— Да. Оно мне очень нравится. Как мне кажется, оно должно объяснять и уравновешивать происходящее с героями. На него надо ориентироваться, как на маяк, чтобы понимать, что все не так безнадежно.

—Хэйр прежде в России не ставился. Насколько трудно было продюсерам договориться о правах на постановку?

— Это был непростой процесс, так как была пандемия, люди неохотно шли на контакт, но тем не менее все получилось. Более того, несмотря на международную напряженность, нам продлили лицензию. Культура — это то, что позволяет людям находить общий язык.

— В 2019 году в фильме Наны Джорджадзе «Кроличья лапа» вашим партнером был Пьер Ришар. Насколько трудно было найти общий язык?

— Конечно, когда вы говорите с партнером на одном языке, это проще. Нам же иногда приходилось прибегать к помощи переводчика. Но Ришар не только потрясающий актер, но и невероятная личность. Он совсем не такой, каким мы привыкли видеть его в кино. Он очень тонкий, глубокий, образованный, настоящий интеллектуал. При этом невероятно хороший человек и замечательный партнер. Мне приходилось в фильме говорить по-французски, и он мне очень помогал, много со мной репетировал, проходил текст снова и снова. И его это нисколько не раздражало. С его статусом он мог бы куда формальнее подходить к делу. Например, мог бы позволить себе не отыгрывать сцену на 100%, когда камера направлена исключительно на меня. А он выкладывался по полной. И его творческая честность потрясала. У меня остались самые теплые воспоминания. Это был один из периодов подлинного творческого счастья.

— «Чтобы сделать другого счастливым, сначала нужно быть счастливым самому», говорится в анонсе к спектаклю «Свет с неба». Что для вас счастье?

— Мне важно качественно проживать каждый день. Если это происходит, то я счастлива. Счастлива, если не чувствую угрызений совести за поступки, которые совершила, за слова, которые произнесла, счастлива, если никого не обидела, если чувствую гармонию внутри себя и с окружающими. Как человека рефлексирующего меня не часто посещает чувство абсолютного счастья, но я к этому стремлюсь. Хочется максимально наполнить жизнь если не счастьем, то хотя бы смыслом.

— В чем заключается секрет актерского успеха?

— Тут очень много слагаемых. У моей героини Киры есть такая реплика: «Смотря что ты считаешь успехом». Я достаточно философски к этому отношусь. Не всегда все решает талант. Нужно и трудолюбие, и определенная доля удачи. Нужно оказаться в нужное время в нужном месте, встретиться с определенными людьми, пересечься с тем или иным режиссером. Кроме того, я считаю, что очень важна энергия желания. Если энергия слабая и нет веры в себя, в свои силы, возможности, то и шансов становится в разы меньше. Я по себе это знаю. В те периоды, когда я чувствовала, что перегорела, что не знаю, куда идти дальше, то как будто бы и профессия от меня отворачивалась. А как только я набиралась сил и во мне загорался огонь, то сразу возникали интересные возможности и классные предложения. Именно сила твоего желания помогает мечте сбыться. Потому нельзя ни в коем случае переставать мечтать. 

Фотографии: Дуся Соболь, Виктория Ильина, Ксения Поггентполь / предоставлены Мариной Марининой.