Августин СЕВЕРИН

01.06.2017

Первый заместитель руководителя фракции «Единая Россия», член комитета Госдумы по международным делам Адальби Шхагошев — один из опытнейших российских парламентариев: минувшей осенью он был переизбран на третий срок. В канун своего полувекового юбилея депутат рассказал читателям «Культуры» о себе, работе в партии и Федеральном собрании и борьбе с терроризмом.

культура: Пятьдесят лет — серьезный возраст. Наверняка Вы для себя анализировали: что из задуманного удалось достичь, чем из достигнутого Вы особенно гордитесь?
Шхагошев: Честно сказать, я не подвожу итогов. Как минимум, не связываю это с датами, ни в 30 лет, ни в 40 не подводил. Если говорить о каких-то достижениях, то главное, думаю, — это моя семья. Считаю, что она у меня состоялась. Есть одно огромное сожаление — в юбилей рядом не будет отца: два с половиной года назад он ушел из жизни. Отец был моим большим другом. И я до сих пор не могу примириться с его уходом. А что касается планов — двигаюсь и живу по плану, который строит сама жизнь.

культура: Именно поэтому, окончив в свое время истфак, пошли работать в милицию? Как это вышло?
Шхагошев: Я был очень активным студентом, когда учился в Кабардино-Балкарском государственном университете, на факультете истории. Возглавлял комсомольскую организацию, входил в Большой совет университета, планировал после вуза работать инструктором райкома партии. Но, хотя казалось — мой путь определен, всегда считал, что в правоохранительных органах мне все-таки есть что делать. Очень привлекал «шестой отдел» — то, что позже стало называться управлением по борьбе с организованной преступностью. А раньше — ОРБ, оперативно-розыскное бюро, подразделение правоохранительной системы, которое в моих глазах было самым авторитетным. Всегда интересовала борьба с оргпреступностью. Когда оканчивал исторический факультет, КПСС не стало: 1991 год — это мой пятый курс. Что ни случается — все к лучшему, подумал тогда и решил: если по партийной линии работать не получается, добьюсь, чтобы приняли в «шестой отдел», это мое. Помню, мне сказали, что попасть туда можно, отработав как минимум полгода участковым, в угрозыске или ОБХСС. Я ответил, что готов стажироваться сколько угодно, но именно в отделе по борьбе с организованной преступностью, пусть даже рядовым оперативником. Так и вышло: почти полгода проходил стажировку, но начал службу именно там, где хотел.

культура: З0 сентября 1992 года Вы сумели спасти от бандитской гранаты десятки людей, потеряв при этом кисти обеих рук. В такой ситуации многие ставят на себе крест, а Вы не только не предались отчаянию, но и вернулись в строй. Было трудно?
Шхагошев: Этот вопрос мне задали 23 года назад на центральном телевидении, в Москве, тогда я впервые выступал перед такой большой аудиторией. Я ответил, что никогда даже серьезно об этом не задумывался. Сейчас готов свои слова повторить. Ведь в этом году исполняется не только 50 лет со дня моего рождения, но и ровно четверть века с того момента, как все произошло. Только один раз, ночью, через два–три дня после операции, я подумал: «Как же дальше жить?» Однако тяжелые мысли быстро ушли, и я вернулся в органы внутренних дел: неимоверной была поддержка со стороны и коллег, и обычных граждан, ко мне с благодарностью приходили самые уважаемые люди, пенсионеры. В том, что снова буду в строю, не сомневался. Через 4–5 месяцев, когда восстановился, изготовил себе протезы в Германии и в родном управлении боролся с организованной преступностью. После этого возглавлял управление по борьбе с коррупцией при УБОП, а еще через некоторое время — отдел по борьбе с преступными формированиями и сообществами, так он тогда назывался. Это очень серьезная, интересная и важная оперативная работа. То есть после того случая я отслужил еще 7 лет.

культура: На первых своих выборах в парламент Вы не смогли стать депутатом. Как сегодня оцениваете ту кампанию?
Шхагошев: Этот опыт трудно с чем-то сравнить. Думаю, это был серьезный политический и публичный экзамен. Считаю главным своим достижением то, что вся моя команда, друзья, которые со мной работали, убеждены — победа была за мной, но ее украли. Повторюсь, это прекрасный экзамен, который позволяет мне и сейчас уверенно двигаться в политике. Я всегда знал, что все равно добьюсь того, чего хочу. После милиции занимался предпринимательством, создал благотворительный фонд, активно консультировал. С единомышленниками мы привлекли в республику и в целом на Кавказ инновационный бизнес. Это была очень сложная задача. Представляете, что значило приглашать в регион предпринимателей в 90-е годы, когда терроризм шагал по улицам северокавказских городов? Но мы смогли построить первые современные кинотеатры, в частности, в Нальчике, заправочные станции. В Государственную думу я избран в 2007-м. Но первый шаг в политику сделал, став депутатом у себя в республике. Получил мандат народного избранника в 26 лет, был самым молодым депутатом не только в Кабардино-Балкарии, но и в России. Это сейчас среди региональных законодателей много молодежи, тогда такого не было.

культура: Можете подробнее рассказать о фонде «Солидарность»? Почему Вы вообще решили заняться благотворительностью?
Шхагошев: Мне очень много людей помогало в свое время, когда было тяжело. К тому же мы с друзьями видели, сколько вокруг нуждающихся в материальной поддержке. Я решил систематизировать обращения, официально оформить фонд, чтобы понимать, кто больше бедствует. Первым делом фонда стало открытие столовой для малоимущих. Многие отговаривали: вряд ли кто-то придет, постесняются. Но мы беседовали, выявляли нуждающихся, так что в результате желающих оказалось достаточно. Действовала эта столовая более десяти лет. Фонд оказывал материальную и другую помощь. Жертвователями были мои близкие друзья, товарищи, средств со стороны мы не привлекали.

культура: Помимо работы в Думе у Вас есть серьезная партийная нагрузка — шесть лет назад Вы возглавили Межрегиональный координационный совет «ЕР». Как это произошло?
Шхагошев: Все получилось очень интересно. Честно говоря, я не собирался продвигаться по партийной линии, но вышло так, что мы провели очень серьезное мероприятие. В Кабардино-Балкарии был организован Всероссийский молодежный лагерь. Приехали тысячи человек из 81 региона России. Собирали ребят тяжело, звонили родители: «Как можно детей одних отправлять на Кавказ? Ведь там постоянно что-то взрывают». Кстати, когда работал этот лагерь, у нас в КБР, в Баксане, действительно была взорвана ГЭС. Тем не менее все прошло так, что люди, уезжая, плакали. И родители звонили на этот раз со словами: «Мы не знали, что на Кавказе такие замечательные традиции, обычаи, такое отношение к гостям». А некоторое время спустя на совещании Межрегионального координационного совета Вячеслав Володин предложил мне его возглавить.

культура: На Кавказе у «Единой России» традиционно высокие рейтинги. Как Вы считаете, чем это объясняется?
Шхагошев: Основатель партии — Владимир Владимирович Путин. Когда он пришел в 1999 году, на Кавказе появилась полная уверенность в том, что наш регион сохранится в своих границах, а международному терроризму будет дан отпор. Ведь до этого мы были на грани, не имея ни малейшего представления, чего хочет федеральная власть. Когда Москва заигрывала с лидерами местных террористических организаций, оставалось только гадать, думают там о будущем нашего региона или нет. Путин поставил жирную точку: Северный Кавказ — это Россия. Это не были какие-то заявления, за которыми ничего не стояло. Когда на Дагестан напали банды Басаева и Хаттаба, он выехал на место, и в нескольких сотнях метров от взрывов отдавал свои приказы. И люди, которые воевали с терроризмом, крестьяне, выходившие с вилами защищаться от бандитов, увидели, что центральная власть хочет сохранения Кавказа, его народа, хочет дальнейшего развития региона. После всего этого каким еще может быть результат при голосовании?

культура: Терроризм до сих пор — проблема номер один, правда, сегодня он видоизменился. Вы участвуете в разработке важного законопроекта, который позволит усилить противодействие этой угрозе. 
Шхагошев: Вы правы, конфигурация борьбы с международным терроризмом изменилась, как и его структура, он вышел на международный уровень. Не стоит забывать, что первая попытка построения так называемого «исламского государства», халифата, была предпринята у нас на Северном Кавказе. Мы не позволили им этого сделать. Тогда все европейские и американские СМИ говорили о том, что мы имеем дело с гражданской войной, с какими-то повстанцами, но мы в полный рост воевали с международным терроризмом. Просто этого никто не афишировал. Все делалось для того, чтобы силами экстремистов из разных стран развалить Российскую Федерацию. При этом самые серьезные испытания ложились на плечи северокавказских народов. Так что первая попытка создания террористического государства произошла не в Сирии и Ираке, а у нас. Тогда мы справились с этой заразой у себя в стране, а сейчас именно мы, в виде ВКС России, появились на территории Сирии, чтобы продолжить борьбу.

Знаете, в чем самая главная беда? Вроде бы локально мы можем уничтожить проявления тех или иных террористических организаций. Для этого очень многое делаем внутри страны, над этим работают и отдельно взятые ближневосточные государства. Но даже при наличии огромного количества законодательных инициатив, готовых законов преступления совершаются. Мы видим пробелы, упущения в законодательстве. Сегодня у нас есть рычаги воздействия на исполнителей терактов, их пособников, спонсоров — вплоть до пожизненного заключения. А вот вербовщики, к большому сожалению, уходят от серьезных наказаний, при том что их вина в злодеяниях огромна. Это самое безнравственное и опасное звено во всей цепи, ведь именно они создают армию. Мы уничтожаем террористов, но число их зачастую не убывает: подонки вербуют наших молодых людей от 14 до 35 лет и пополняют ряды экстремистов. Один пример. Исполнитель, который за идею ли, под наркотиками ли, идет на преступление, получает пожизненное, а вербовщик, нарушающий закон из корыстных побуждений, — 5–8 лет, в редких случаях, когда удается доказать, что он использовал служебное положение, — до 12. Он работает спокойно, зная, что отсидит срок и выйдет. А если на кону большие деньги, продолжает заниматься своим грязным делом, даже находясь в тюрьме. Когда за вербовку будет грозить пожизненный срок, подпитка экстремистского подполья если и не прекратится, то будет сильно сокращена. Останется победить тех, кто уже перешел на сторону зла. Я хорошо представляю себе Кавказ, знаю многих людей, чьи родственники, соседи, друзья, молодые, вроде бы воспитанные ребята из нормальных семей, уходят в лес. Это нужно остановить. 

культура: Теракт в Манчестере в очередной раз показал уязвимость системы безопасности в крупнейших странах Европы. При этом у наших силовиков накоплен богатый опыт борьбы с терроризмом, которым они могли бы поделиться с западными коллегами. Как Вы оцениваете взаимодействие отечественных и зарубежных спецслужб?
Шхагошев: Сейчас оно минимальное. Виной этому — идеология Запада, предполагающая отталкивание от себя России по самым разным позициям. Всякий раз, когда происходит трагедия, мы призываем: забудьте про все, мы не просим снятия санкций или каких-то политических, экономических уступок, а просто предлагаем вместе работать в области безопасности. Для этого есть причины. Современный мир испытывает беспрецедентные проблемы, связанные с миграционными потоками с Ближнего Востока. Такого количества приезжих Европа никогда не видела. Мы говорим: «С этими людьми к вам придут экстремисты, агенты ИГИЛ, «Аль-Каиды» и других террористических организаций. Потому что, когда они получат отпор в Сирии, их первой задачей станет дальнейшая вербовка людей, в том числе в европейских странах. И если сейчас мы не будем работать вместе, волна терроризма накроет Европу». Об этом предупреждали два–три года назад, да и раньше. Но нам либо не поверили, либо решили ни в коем случае с нами не сотрудничать. Эти теракты — закономерное следствие такого легкомыслия. Что же касается нас, то мы будем помогать в одностороннем порядке даже при отсутствии серьезных контактов, сообщать о возможных угрозах. Помните, президент поручил директору ФСБ Александру Бортникову предупредить американские спецслужбы о теракте, который могут совершить братья Царнаевы? Американцы тогда ответили, что у них такой информации нет, и так было неоднократно. А потом произошла трагедия. Это же преступление перед собственным народом, перед людьми, которые пострадали!

Оперативная работа очень важна, и мы уже сделали ряд предложений. Я, например, предлагаю кратно усилить оперативные службы, в 5–10 раз. Масса полицейских на улицах ситуацию не спасает. Они в лучшем случае могут обнаружить взрывчатку или не подпустить к толпе террориста. А задача оперативников — предотвратить теракт. Их работа обозначает внедрение — начиная с танкеров, на которых привозят мигрантов. Это лишь одно из предложений. А вот наши совместные усилия оставляли бы террористам все меньше и меньше шансов.

культура: Взаимодействие с ближневосточными государствами — одно из важнейших направлений внешней политики России в целом и Госдумы в частности. На днях парламентарии ратифицировали соглашение с Лигой арабских государств о пребывании ее представительства в нашей стране. Что Вы думаете о роли России на Ближнем Востоке?
Шхагошев: Сейчас наши взаимоотношения с ближневосточными государствами поднялись на достаточно высокий уровень. Лет 10–15 назад, а особенно в 90-е годы, после распада СССР, практически никаких связей с ними не было. С начала нулевых, то есть опять же с момента прихода Путина к власти, мы стали возвращаться, возобновлять контакты с бывшими союзниками. А наши действия в Сирии не только поставили эти взаимоотношения на более высокий уровень, дали всему миру почувствовать, что мы являемся серьезнейшим стратегическим игроком на Ближнем Востоке, но и переломили ход событий: перебили хребет международному терроризму, кто бы что ни говорил. Если бы это было не так, сегодня мы обсуждали бы не политические процессы в Сирии, а что делать с огромным террористическим государством. Поэтому Ближний Восток смотрит на нас как на внешнюю силу, которая сможет вмешаться, когда ситуация будет того требовать. По проведенным в арабских странах исследованиям, на вопрос «Кто ваш самый большой друг?» нас называют уже в тройке. Потому что мы применяем силу в рамках международного права, в отличие от США, и сотрудничаем с действующими государствами. А Америка их разрушает и отдает в руки террористам, как это произошло в Ираке и Ливии. Сегодня мы сказали: с Башаром Асадом вы так не поступите. И американцы теперь сто раз задумаются, прежде чем применить такие схемы, как «цветные революции», свержение законной власти руками «оппозиции».

Лига арабских государств (ЛАГ) — это интересная и сложная организация, с которой обязательно надо сотрудничать, и они этого тоже хотят. В 90-х они видели, что Россия почти ничего не может, а сегодня стало очевидно, что мы готовы и бороться с террористами, и взаимодействовать со странами арабского мира. При этом нельзя забывать, что ЛАГ поддерживала «цветные революции», вмешательство США в Ливию и другие действия этой страны в регионе. Мы же всегда следуем постулату: использовать одни террористические организации для борьбы с другими, а тем более для свержения законных правительств — нельзя. Важно не свернуть с этого пути.

культура: Одно из заметных событий последнего времени на внешнеполитической арене — улучшение отношений с Турцией. Тем не менее, их по-прежнему нельзя назвать безоблачными.
Шхагошев: Я предпочитаю такие отношения тем, которые сложились с ЕС и Соединенными Штатами. Потому что Европа и США делают сегодня очень много резких заявлений, но ни одно из них не находит политического применения. Не соблюдаются договоренности по Украине, Ближнему Востоку. Турция достаточно импульсивна в своих высказываниях и действиях. Обратите внимание на скорость, с которой мы испортили, а затем восстановили взаимоотношения. Сначала Реджеп Эрдоган жестко встал на позицию своей невиновности в том, что был сбит российский самолет. Владимир Владимирович сделал еще более жесткое заявление: если не будет извинений перед народом, признания вины, то никаких отношений у нас не может быть. По прошествии времени турецкий президент извинился, мы, как и обещали, сняли все ограничения и начали дальше взаимодействовать. Эрдоган — жесткий партнер, но при этом он с уважением относится к другой стороне. Когда возникает непонимание, мы садимся за стол переговоров. Количество встреч между Эрдоганом и Путиным показывает, что они раз за разом снимают назревшие проблемы. А иначе и быть не может: у России и Турции разный подход к проблеме курдов, разная оценка Асада. Но сейчас мы должны выйти на курс борьбы с терроризмом.

культура: Один из самых сложных вопросов внешней политики — взаимоотношения с некогда братской Украиной. По Вашему мнению, можно ли надеяться на их улучшение в обозримом будущем?
Шхагошев: Если не уходить в детали, могу сказать так: в краткосрочной перспективе я не вижу никаких изменений, может быть, даже и в среднесрочной. Но в долгосрочной я смотрю на это оптимистично: не смогут украинцев и россиян разорвать так, как это пытаются сделать. История есть история, язык есть язык, а временщики, которые сейчас у власти, думают только о том, как удержаться у руля.

культура: При Вашей нагрузке хватает ли времени на семью?
Шхагошев: И хватает, и не хватает, но близкие относятся к моей занятости с пониманием, входят в положение. Я, конечно, выбираю для себя дни, как правило, это выходные, чтобы побольше пообщаться с родными. Есть только один человек, который наотрез отказывается меня понимать, — это моя десятилетняя дочь. Считает, что я слишком много работаю, слишком мало бываю дома. Но с этим ничего не сделаешь, она командир у нас в семье. Очень важно иметь возможность отвлечься от работы, погрузиться в семейные проблемы в хорошем смысле слова. Это, может быть, самое главное, что есть у человека: когда в семье у тебя все в порядке, легче делать то, чем занимаешься в жизни.

Фото на анонсе: Григорий Сысоев/РИА Новости