Маквала Касрашвили: «Настоящий талант меня завораживает»

Александр МАТУСЕВИЧ

08.03.2017

13 марта выдающаяся отечественная певица Маквала Касрашвили празднует сразу два юбилея — полувековой служения Большому театру и свое 75-летие. Примадонн главной сцены страны с такими долгими и блестящими карьерами история знавала немного: Нежданова, Держинская, Обухова, Архипова. Накануне торжеств «Культура» побеседовала с Маквалой Филимоновной.

Касрашвили: Огромное счастье находиться столько лет в стенах Большого, радоваться всему хорошему, что здесь происходит, быть причастной к этому. Хотя сами цифры, если честно, приводят меня в оторопь. Женские голоса, особенно сопрано, изнашиваются быстро, вокальный век, как правило, довольно короток. Мне повезло: так распорядилась судьба, что все еще могу петь. Конечно, не что угодно, но определенный уровень обеспечить в состоянии. Не стыжусь ни я, ни мои поклонники.

культура: В чем секрет Вашего вокального долголетия?
Касрашвили: Прежде всего, это школа — тот фундамент, на котором зиждутся мои успехи и карьера. Я начала петь рано, голос сформировался еще в детстве: в 12–13 лет. В кутаисском училище меня нещадно эксплуатировали, таскали по всем торжественным мероприятиям. Была своего рода знаменитостью, даже в Тбилисской консерватории знали, что есть такая перспективная ученица, и это быстро привело к настоящему краху. В консерваторию поступала уже безголосой, и Вера Александровна Давыдова не хотела меня брать. Но учиться я мечтала только у нее. Все же удалось уговорить, и она постепенно, нота за нотой, реанимировала мои данные. 

Думаю, такой глубокий кризис, пережитый в раннем возрасте, позволил заложить основу мастерства. Я пела не стихийно, а осмысленно, пользуясь различными приемами. Основная причина потери голоса, и это ведь не секрет, в том, что молодость проходит, мышцы отказывают, становятся недостаточно эластичными, вокальные сложности прибавляются, а тебе просто нечего предъявить, ибо ты не владеешь технологией. С Давыдовой я работала много и не только в консерватории, но и позже: уже будучи стажером и солисткой Большого, ездила в Тбилиси консультироваться и восстанавливаться после периодически возникавших вокальных проблем.

Всю жизнь училась — у певцов ГАБТа, у зарубежных гастролеров, у тех, с кем встречалась на разных сценах мира. Важно разумное отношение к голосу, постепенное развитие, понимание того, в каком репертуаре, в какой стилистике что уместно. Например, итальянская музыка подразумевает школу бельканто со своим комплексом приемов, которые не подходят к музыке, скажем, Прокофьева и Шостаковича. Надо найти свой путь, чтобы и голосу не навредить, и исполнять партии в той эстетике, какая в них заложена. Это гениально делала Галина Вишневская, я у нее многому научилась.

Второе — профессиональные и человеческие отношения в труппе Большого. Архипова, Вишневская, Анджапаридзе окружили меня заботой, поддерживали. Моими наставниками были Покровский и Ростропович, весь мой артистизм и профессионализм — от них. Третье — преданность профессии. Конечно, есть друзья, близкие, кто сформировал меня как личность, но профессия — главное в моей жизни. 

культура: Как Вы ощутили, что можно переходить на более драматический репертуар?
Касрашвили: Веристов хотелось петь всегда, с самого раннего возраста. Это моя музыка — полная огня, страсти. Уже в консерватории исполняла арии Баттерфляй, на выпуске мы с Зурабом Соткилавой представили третий акт из «Тоски». Но я понимала, что еще не время выносить их на сцену: одно дело ария, другое — целая партия. В 29 лет с подачи Покровского дебютировала в «Тоске». Входила в драматический репертуар постепенно, приспосабливая голос к новым задачам. Не позволяла перетруждать связки. К тому же рядом был верный друг — Лия Могилевская, в те годы лучший концертмейстер Большого, которая следила, помогала, подсказывала, бережно вела меня. Я постепенно набиралась опыта, технических умений, и новые партии, даже тяжелые, оказывались не во вред, а на пользу: обогащали голос и артистизм.

культура: Несмотря на любовь к веризму, Ваши крупные достижения связаны с другой музыкой — с Моцартом, не так ли? 
Касрашвили: Верно: первый успех в Большом — это Графиня Альмавива в «Свадьбе Фигаро». Да и в «Ковент-Гарден» меня пригласили на Донну Анну в «Дон Жуане». Моя интерпретация так убедила публику, что я не только четыре сезона пела эту партию, но и продолжила сотрудничество с театром в образе Вителии из «Милосердия Тита». На Западе меня долго считали моцартовской певицей, не хотели даже слушать в ином репертуаре — требовалось доказать, что я прекрасно справляюсь и с Верди, и с веристами.

культура: Что-то осталось неспетым?
Касрашвили: После гастролей «Ла Скала» 1974 года я просто заболела «Нормой» — такое было сильное впечатление от Кабалье. Выучила партию и жаждала ее исполнить, но, к сожалению, мечта так и осталась нереализованной. Зато другая сбылась, хотя и поздно: я грезила о Турандот, а спела ее, уже когда отметила 60. Рада, что это все-таки произошло.

культура: Ваш первый триумф за рубежом — Париж, гастроли Большого театра 1969–1970 годов?
Касрашвили: Да, я выступала в «Онегине», и, несмотря на то, что спектакль дневной, мы удостоились положительной критики. Но особую роль, конечно, сыграла поездка Большого в Нью-Йорк в 1975-м: тогда я исполняла Татьяну Ларину, Полину в «Игроке» и Наташу в «Войне и мире» — партии, доставшиеся мне после отъезда Вишневской. Успех был огромный, после чего я получила персональное приглашение в «Метрополитен».

культура: Вы родом из Грузии, трудно вживались в русский репертуар?
Касрашвили: В консерватории обзавелась подругами, потом общение с Верой Александровной — было, где попрактиковаться. К тому же я много читала, училась у коллег, исполнявших сочинения русских композиторов, у тех же Вишневской и Милашкиной — это очень помогало. Во всяком случае, пела без акцента и если даже порой не понимала тонкости языка, особенно поначалу, интуитивно многое угадывала, музыка подсказывала. Не думаю, что, если бы звучала комично, Покровский доверил мне самую главную русскую женскую партию в «Онегине». 

культура: Сопрановый пул в Большом всегда был очень сильным. Трудно конкурировать?
Касрашвили: Я ни с кем не соперничала — это не в моем характере. Да и зависть мне не свойственна. Настоящий талант всегда завораживал, испытывала восторг, если слышала выдающееся исполнение. Скажем, когда появилась Галина Калинина, помогала ей вводиться в партию Наташи Ростовой и наслаждалась ее ярким, ровным во всех регистрах голосом. 

культура: Вы дружили и с Вишневской, и с Образцовой, несмотря на их конфликт. Как такое возможно?
Касрашвили: Искренне любила обеих, каждую по-своему. Перед Галиной Павловной преклонялась — как перед учителем, музыкантом, личностью, очень ценила ее заботу, внимание, каким она меня удостоила с самых первых шагов в театре. С Леной мы близки по возрасту и были настоящими подругами. По счастью, ни та, ни другая не требовали от меня выбрать одну из них — тема конфликта никогда не поднималась.

культура: Вы не только выдающаяся певица, но и прекрасный руководитель. Тем не менее, когда Вас назначили управлять оперной труппой Большого, Вы не слишком обрадовались?
Касрашвили: Так и сказала Иксанову и Ведерникову: я еще хочу и могу петь, а вы ставите меня на административную должность. Побаивалась, что это знак окончания моей сценической карьеры. К тому же не представляла себя руководителем. Но они во мне увидели какие-то необходимые качества, и надеюсь, не сильно ошиблись. Я занимала этот пост в течение 12 лет, отвечала за поиск новых талантов. Не знаю, прибавило ли мне это сил, поскольку работа весьма нервная, зато в ней много хорошего и радостного. За полвека пребывания в Большом я видела много руководителей оперной труппы. Из самых замечательных могу вспомнить Анатолия Орфенова, который пестовал нас, как детей, решал не только наши профессиональные, но и бытовые проблемы. Он для меня был примером того, как надо вести себя с коллегами — и молодыми, и заслуженными, как деликатно, по-человечески рассказать о каких-то недостатках, неудачах. Необходимо найти нужные слова, поддержать, подбодрить, успокоить — ведь у певцов очень напряженный труд.

Естественно, не все выходило гладко, не всегда удавалось достичь компромисса, но в целом эти годы были мне интересны и, хочется верить, благотворны для театра. Меня считают мягким человеком, однако, когда дело касалось принципиальных вещей в нашей профессии, я стояла насмерть и стремилась соблюсти справедливость. При мне пришли многие талантливые молодые певцы, их успехи на сцене, их развитие меня очень радовали. Могу назвать Анну Аглатову, Дмитрия Белосельского, Екатерину Щербаченко, Динару Алиеву, Эльчина Азизова.

культура: Что нас ожидает на Вашем юбилейном вечере?
Касрашвили: Сама петь буду немного. Туган Сохиев решил, чтобы выступления молодых ведущих солистов Большого звучали в качестве приношений. Будут и приглашенные исполнители — тот же Белосельский, который уже не в штате, но является международной звездой, Бадри Майсурадзе, ставший недавно худруком вновь открывшейся после реконструкции Тбилисской оперы. Надеюсь на участие моего дорогого друга и многолетнего любимого партнера Зураба Соткилавы.


Фото на анонсе: Артем Коротаев/ТАСС