Евгения КОРОБКОВА

26.10.2016

26 октября исполнилось 85 лет режиссеру Игорю Масленникову, «отцу» легендарного сериала про Шерлока Холмса. Накануне юбилея с мэтром побеседовала корреспондент «Культуры».

культура: Вы как-то сказали, что работаете в основном для детей…
Масленников: И для женщин. Меня вчера в очередной раз спросили: кто ваш зритель. Отвечаю: дети и женщины. Мужская тема — ​вся эта маскулинность, стрельбы, погони — ​меня мало волнует. Слабый пол куда интереснее.

культура: Неужели и Ваш Шерлок Холмс — ​для женщин?
Масленников: Нет, конечно. Для детей. Мне с малолетства нравилась вся эта английскость. Во время Великой Отечественной из Ленинграда я попал в эвакуацию в Челябинск. В доме, где мы жили, было собрание сочинений Диккенса, старое, изданное еще журналом «Нива». Читал, не мог оторваться. С тех пор, видимо, и полюбил английскую литературу. К тому же я человек книжный. Окончил филологический факультет Ленинградского университета, в дипломе у меня написано «специалист по русскому языку и литературе», в скобках — ​литературный работник газеты.

культура: Но, говорят, Конан Дойла Вы не очень жаловали?
Масленников: Никогда не считал его хорошим писателем. И уж тем более не собирался экранизировать. Так получилась. Я работал на «Ленфильме», и в руки попал отличный сценарий. Меня привлек образ Ватсона. Обычно все постановщики доктора игнорировали. Оно и понятно: у Конан Дойла-то он — ​герой-рассказчик. Однако наши замечательные драматурги поняли, что короля должно играть окружение. А дальше пошло-поехало. Центральное телевидение потребовало, чтобы появилось продолжение. И мы продолжили. Восемь лет снимали Холмса.

культура: Актеры говорят о Вас как о режиссере, который не мешает на съемочной площадке. Таков Ваш прием?
Масленников: У меня все педагогически продуманно. Я же давно преподаю и вижу: существует два типа режиссеров — ​архитекторы и садовники. Первые заранее чертят схему будущего фильма, определяют, какой актер что и как играет, и очень негодуют, если что-то идет не по плану.

культура: То есть используют артиста как послушную краску?
Масленников: Можно и так сказать. Это режиссеры-диктаторы. Мне такой путь не близок.

Задача же «садовников» создать не план, а особую атмосферу, чтобы все участники съемочного процесса были в нее вовлечены. Образно говоря, группа выращивает дерево, а режиссер подстригает крону, придает ей форму.

культура: По-Вашему, эти пути равнозначны?
Масленников: На мой взгляд, путь садовника более правильный. Мне он пришелся по душе, когда я работал сценографом у Товстоногова. Он был очень властным и сильным человеком, но при этом активно пользовался результатом коллективного труда. И это правильно. А кино — ​само по себе искусство коллективное.

культура: Но, при таком подходе, кто подлинный создатель картины?
Масленников: Я же вам сказал: все, кто принимает в ней участие. Был бы мой Шерлок тем самым Холмсом, которого все любят и знают, без Василия Ливанова, Виталия Соломина, Рины Зеленой, без замечательной музыки Владимира Дашкевича? Но ведь это я собрал их вместе. Конечно, делается это не за пять минут. Того же Ливанова я заприметил еще в «Ярославне — ​королеве Франции», где он играл заросшего пьяного разбойника. Но чем больше я смотрел на него, тем отчетливее понимал, что он весь из себя такой английский. Позер, умеет носить разные одежды, голова выразительная.

культура: Кстати, а как Вы относитесь к новому «Шерлоку», где главную роль сыграл Бенедикт Камбербэтч?
Масленников: Да отстаньте от меня со своим Шерлоком (смеется). Вечно, как кто-то снимет новый фильм про Холмса, журналисты начинают звонить, расспрашивать. А я отвечаю: сорок лет назад было двести фильмов про Холмса, и сейчас куча. Если хорошие, я рад. А сравнивать Камбербэтча с Ливановым — ​не надо.

культура: Вы ведете мастерскую на «Высших режиссерских курсах» в Санкт-Петербургском государственном институте кино и телевидения, чему учите своих студентов?
Масленников: Терпеть и не капризничать. Всему тому, чему меня учил мой мастер Григорий Козинцев: каждый фильм — ​это поступок. Каждая картина, каждая курсовая, остается с вами на всю жизнь. Нельзя сказать: ой, тут меня попросили, а здесь заставили, а вот тут денег не было. Режиссер должен понимать степень ответственности. Кстати, в этом году у меня уже шестой выпуск.

культура: Поздравляем. Как Вам кажется, кому труднее — ​им сейчас или Вам тогда?
Масленников: Однозначно, им приходится значительно тяжелее. Мы жили во время исключительного внимания к культуре. Существовал прокат нашего кино, это была статья доходов государства. По триста фильмов в год снималось. Шутка ли?

культура: Но теперь принято говорить, что режиссерам не давали работать. Чуть что не так — ​лента отправлялась на полку.
Масленников: А вы подумайте: лежат, например, на полке картины Германа и Тарковского, потому что им сказали что-нибудь изменить, а их эстетические принципы протестуют, но никому в голову не приходит дать переснимать эти фильмы другим, более сговорчивым режиссерам. А сейчас — ​пожалуйста. Но вы ведь про это не напишете?

культура: Почему, напишем.
Масленников: И еще напишите, что благодаря Голливуду кино вырождается. Я сейчас не американское кино в целом ругаю, а Голливуд. Они опутали мир эстетикой развлекухи. Все кинокомпании у них имеют приставку «интертеймент». А наши взяли привычку равняться на это.

культура: Но ведь и зритель сильно изменился?
Масленников: Конечно. Раньше в кино ходили душой взрослеть, а сейчас — ​жевать попкорн. Сегодня невыгодно, чтобы человек взрослел душой. Нужно, чтобы он остался на уровне потребителя. Поэтому вместо качественных лент создают аттракционы: стереозвук, 3D и тому подобное — ​побольше денег выкачивать

культура: А какие из нынешних фильмов Вам нравятся?
Масленников: Знаете, я себя берегу. Современные картины смотрю, только если в нашей среде о них все говорят, но рекомендовать не буду ничего. Не дождетесь.