Александр МАТУСЕВИЧ

31.01.2019

Эпический роман Бориса Пастернака стал широко доступен отечественному читателю в годы Перестройки и сразу массово захватил воображение. На волне пересмотра советской истории отличный от традиционного до того в нашей литературе взгляд на события недавнего прошлого оказался остроактуальным. Описанное в произведении крушение старого мира удивительным образом рифмовалось с событиями за окном. Известный композитор Давид Кривицкий создавал оперу по роману Пастернака в период наибольшего накала этой драматической страницы в жизни нашей страны: в 1990–1992 годах. К сожалению, автор ушел из жизни в 2010-м, так и не дождавшись премьеры своего главного сочинения, помимо которого у него еще семь опер, пять балетов, четыре симфонии и множество других опусов.

Осуществить мировую премьеру грандиозного произведения отважился Мариинский театр — ​пока только в концертном варианте. Ответственной назначена худрук Академии молодых оперных певцов театра Лариса Гергиева. История главного петербургского оперного дома богата мировыми премьерами опусов русских композиторов — ​многие из них, включая важнейшие, прошли именно на этой сцене. В последние годы Мариинка развернула активную деятельность, исполняя раритеты разных эпох, забытые произведения, в том числе оперы советского времени, или давая возможность родиться совершенно новому. Эту практику невозможно не приветствовать: как утверждал Петр Ильич Чайковский, «опера, не поставленная на сцене, не имеет смысла», а Мариинка дает шанс прозвучать забытому и недооцененному, попросту неизвестному.

Музыкальный театр уже обращался к роману Пастернака. В 2015-м в Регенсбурге, а потом во Владивостоке была поставлена одноименная роману опера Антона Лубченко, а до того ставились мюзиклы — ​в Перми Александра Журбина, а в Сиднее — ​Люси Саймон. Однако опера Кривицкого была написана задолго до них, но так распорядилась жизнь, что широкая публика ее смогла услышать только сейчас.

Роман-эпопея — ​сложнейший многоплановый материал, обратить который в удобоваримое оперное либретто, приспособить к нуждам и задачам оперного театра — ​задача очень сложная. Удачных примеров очень мало, а и те, что есть, не столь уж однозначны: Гуно взял из «Фауста» Гёте лишь лирическую линию, отбросив великую философию, а Прокофьев, попытавшись втиснуть весь толстовский фолиант в свою «Войну и мир», оказался более органичен с лирическими сценами мира, нежели с батальными, а весь опус так и остался несбалансированным двугорбым верблюдом. По своему существу опера и эпический роман противоположны, но обаяние великой литературы, под которое подпадают композиторы, желая омузыкалить полюбившиеся тексты, понятно.

«Живаго» Кривицкого — ​огромная трехактная опера в двенадцати картинах с прологом и эпилогом (или, как назвал его композитор, «прощальным словом»). Все здесь масштабно — ​колоссальный хор, увеличенный размер оркестра, тридцать пять солистов на большие и малые партии, переплетение различных сюжетных линий.

Конечно, переплавка эпического повествования, истории многих и о многом, в одновечерний театральный продукт невозможно без определенных потерь — ​оттого ожидаемая мозаичность, не всегда четко считываемая прочерченность драматургических ходов, чрезвычайная сложность мизансцен. Но вместе с тем композитору удалось нарисовать широкое и колоритное полотно исторической России в переломный момент бытия, где ощутимо неспокойное дыхание революционного времени. Музыкальный язык Кривицкого развивает традиции русской классической школы, особенно Мусоргского и Прокофьева. Это именно оперная музыка, театральная, ее язык — ​разнообразный, емкий и оригинальный, вместе с тем доступный для восприятия широкого слушателя, поскольку автор сумел переплавить в своем творческом котле звучащий контекст эпохи во всем его многообразии. Здесь и салонно-романсовые мелодии, и разухабистые частушки, и пряные красоты неоромантизма, и колючие атональные находки, и традиционные оперные формы (арии, ариозо, ансамбли, хоры), и гибкий мелодизированный речитатив, и впечатляющее симфоническое развитие, и инновационные акустические эффекты и изощренные вокализы в глиэровском стиле. Полистилистика, но не как искусственная и грубая эклектика, а как органичный синтез — ​язык этой музыкальной фрески микеланджелова размаха.

Такую глыбу осилить мог, конечно, только крупный музыкальный организм — ​зная масштабность мышления руководства Мариинского театра, не удивляешься, что мировая премьера концертной версии случилась именно здесь. Лариса Гергиева подготовила великолепный состав солистов и хоровой ансамбль из числа мариинцев и академистов, маэстро Николай Хондзинский сумел собрать воедино колоссальную партитуру, добиться динамизма и драматургической цельности, что сделать было совсем не просто, учитывая масштабы опуса и многовекторность заложенных в него задач. В экспрессивной и колористически богатейшей ткани оперы ему удалось высветлить важнейшее — ​не дать затеряться голосам, благодаря чему слушатели смогли внимать выразительной пастернаковской прозе.

Артем Мелихов вкусно сделал роль титульного героя: его яркий тенор был и выразителен, и красив. Дуэль любимых женщин героя была убедительно представлена волшебной колоратурой Антонины Весениной (Тоня Громеко) и мягким лиризмом Екатерины Латышевой (Лара). Емкие характерные образы удались Ярославу Петрянику (Паша), Андрею Серову (Комаровский), Юрию Евчуку (Евграф), Денису Беганскому (Ливерий), Дмитрию Гарбовскому (Самдевятов), Надежде Сердюк (Кубариха) и др.

Фото на анонсе: Наташа Разина