17.04.2019

Темой нескольких сессий Международного стратегического форума по интеллектуальной собственности IPQuorum‑2019 стали место и роль соцсетей в современном мире. Воспринимавшиеся еще полтора десятилетия назад как этакие песочницы для «групп по интересам», социальные медиа охватили уже три миллиарда человек и во многом перевернули гражданские представления, складывавшиеся веками. Этому вопросу посвятил и я свою речь на площадке газеты «Культура».

В 1980 году американский философ Элвин Тоффлер констатировал наступление эры «Третьей волны», когда информация становится самостоятельным материальным ресурсом, непосредственно влияющим на развитие человечества. А вскоре началась эпоха интернета, которую с точки зрения изменения скорости распространения данных можно сравнить разве что с изобретением книгопечатания.

В начале XXI века произошло следующее качественное преображение, связанное с появлением Web 2.0: за счет экспансии социальных сетей, привлекающих все новых пользователей, производство контента перестало быть прерогативой элитарной прослойки и отныне доступно каждому. «Новые медиа» дали потребителю то, что не могли сделать прежние СМИ, — ​непрерывное обновление «картинки», фильтрацию информационных потоков, участие в их формировании, обсуждение новостей прямо на странице источника и, наконец, не вполне легитимную, но доступную возможность обходить и законы о рекламе, и авторские права…

В конце нулевых вообще возник вопрос о существовании традиционных СМИ. И если персонаж фильма «Москва слезам не верит» утверждал, что лет через двадцать «ничего не будет — ​ни кино, ни театра, ни книг, ни газет; одно сплошное телевидение», то теперь модным оказалось мнение, будто вскоре журналистов заменят социальные медиа. Данная точка зрения привела в том числе и к административным оргвыводам: в муниципалитетах появились штатные специалисты по продвижению в соцсетях (SMM-щики), а местные органы власти начали закрывать районные газеты, заменив их на веб-ресурсы.

Однако традиционная лояльная аудитория, привыкшая черпать региональные и городские — ​чаще всего позитивные — ​новости с печатных страниц, не пожелала полностью перефокусировать внимание на экраны компьютеров и смартфонов. Вопреки ожиданиям целевая группа, выбирающая классические СМИ, стала пусть и немного, но расширяться. А затем соцсети получили еще один удар, причем с неожиданной стороны: против них заработал принцип «массовой самокоммуникации», как назвал его социолог Мануэль Кастельс. Наступило время фейк-ньюс.

Конечно, намеренная мистификация пользователя ради получения финансовой или политической выгоды — ​изобретение не новое; «желтая пресса» существует давно. Но именно эпоха соцмедиа сделала фейк-ньюс обыденным инструментом разнообразной борьбы за влияние. Ведь их механизм делает главным мерилом успеха новости не достоверность, а «охват», то есть уровень распространения, для увеличения которого в соцсетях существует масса вполне легальных способов. А вот проверка подлинности данных — ​задача уже реципиента, возможности которого меж тем существенно ограничены.

Стремительное распространение профессионально сделанной дезинформации стало угрожать даже международным институтам власти, оказавшимся не готовыми к пропагандистским войнам такого масштаба. Принятый недавно в России «антифейковый» закон вызвал обвинения в ущемлении свободы слова, но известие о том, что регулятор, подобный Роскомнадзору, создается и в Великобритании, оказалось вовсе не фейком и снизило накал страстей…

С другой стороны, в «старых добрых» газетах уровень ответственности за распространяемую информацию по-прежнему высок. Конечно, некогда обязательные для любой редакции «бюро проверки», выверяющие каждое слово, почти везде первыми попали под нож финансовой оптимизации, но традиции «фактчекинга» в ряде классических СМИ все-таки живы, и это априори поднимает уровень доверия к ним читательской аудитории.

Кроме того, оказалось, что печатные газеты и журналы лучше, чем группы соцсетей, «работают» в локальных сообществах, неважно — ​географических или профессиональных. Торгово-промышленная палата РФ, к примеру, ежегодно проводит конкурс «Экономическое возрождение России», отмечая лучшие профильные СМИ, среди которых много небольших муниципальных и корпоративных изданий. Они имеют свою постоянно растущую заинтересованную аудиторию.

Провинция, скажет кто-то, и там, наверное, интернет по талонам? Но вот в Москве с успехом реализуется проект издательского дома «Мой район», выпускающего газету тиражом под миллион экземпляров, бесплатно распространяемую в торговых центрах, органах власти, налоговых инспекциях и так далее. Живущее за счет локальной рекламы печатное СМИ оказалось вполне востребовано в самом продвинутом цифровом городе нашей страны.

Впрочем, не только в России — ​в Нью-Йорке раскрученное сетевое издание Bklyner пару лет назад открыло печатную версию, публикующую лучшие тексты сайта, пока тиражом 10 тысяч экземпляров, но зато с диверсификацией по районам города. Местные магазинчики, аптеки, предприятия службы быта с удовольствием приобретают по умеренной цене рекламные площади, позволяя окупать выпуск газеты, а заодно повышать узнаваемость бренда сайта среди бруклинских пользователей. И даже в Калифорнии, на родине «Твиттера» и «Фейсбука», всемирный стриминговый сервис (по сути — ​интернет-кинотеатр) Netflix собрался выпускать собственный печатный журнал, где будут публиковаться программа передач, новости и интервью. Цели те же — ​повышение узнаваемости бренда среди пользователей и продвижение своего контента. Парадокс: популярность сетевых гигантов повышают за счет, казалось бы, отмирающих печатных изданий!..

В общем, похоже, человечество еще долго не откажется от газет и журналов. Безусловно, бум 90-х, когда их тиражи исчислялись миллионами экземпляров, не вернется. Но понятие «печатная пресса» сродни классике, а та, как известно, вечна. Как писал Хемингуэй: «Колонка в газете — ​ежеутренний заменитель бессмертия». А кто же откажется от вечной жизни?

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции