29.11.2016

Избрание в члены Российской академии наук 14 высокопоставленных госслужащих из 25, представленных на высшие научные звания экспертными советами, вызвало жесткую оценку Владимира Путина. «Зачем вы это сделали?» и «что мне теперь делать с этим?» — обратился глава государства к руководителю РАН Владимиру Фортову на заседании президентского Совета по науке и образованию. И тут же сам сделал немедленный оргвывод: «предоставить им возможность заниматься наукой».

На нынешних беспрецедентно масштабных выборах (слияние трех академий, двухлетняя задержка) чиновников было меньше, нежели в предыдущий раз. В чем же причина столь суровой реакции? Путин напомнил: в 2015-м он в письменной форме настоятельно не рекомендовал работникам госаппарата баллотироваться в Академию, поскольку совмещать серьезную научную работу и государеву службу с полной самоотдачей невозможно. Однако некоторые функционеры рекомендацию не расслышали.

Имена уволенных стали известны 28 ноября: начальник управления регистрации и архивных фондов ФСБ Василий Христофоров, замминистра внутренних дел — начальник следственного департамента МВД Александр Савенков, заместитель управделами президента Константин Котенко и начальник главного военно-медицинского управления Минобороны Александр Фисун. Первый освобожден по достижении предельного возраста на военной службе, остальные — по собственному желанию. Позже с той же формулировкой председателем правительства был смещен замминистра образования и науки Алексей Лопатин.

Пока не очень понятно, что будет с остальными фигурантами «дела академиков». Все они так или иначе пренебрегли распоряжением Путина, согласившись баллотироваться в РАН.

Нельзя сказать, что никто из них не имеет отношения к науке. Вот скажем, сенатор Арнольд Тулохонов много лет возглавлял Байкальский институт природопользования СО РАН. У большинства есть докторские степени, что сегодня, конечно, еще не говорит о реальных достижениях на этой ниве. Тем паче, далеко не каждый честный доктор достоин по научному уровню академического звания.

В этом контексте стоит рассматривать вопросительные реплики Владимира Путина, обращенные через Владимира Фортова к верхушке РАН. Трудно предположить, что глава государства не знает, как (по уставу и по жизни) проходят выборы в Академии. Столь же риторичен и его вопрос о «крупности» новоявленных ученых мужей. Несмотря на пресловутые 6-ступенчатые и исключительно независимые тайные голосования, все новые и новые властные випы облачаются в академические тоги. Какие уж там «белые одежды»! Злые языки говорят о банальной коррупции на выборах, другие — о том, что академическим институтам без личного покровительства власть имущих просто не выжить.

И Путин, и Фортов отлично понимают, что протаскивание чиновников в академики и членкоры (даже если они и вышли когда-то из научной среды) не делает российскую науку сильнее, а страну богаче. И дело даже не в тех 100 и 50 тысячах рублей, ныне ежемесячно и пожизненно выплачиваемых за академические звания. Не в других привилегиях, которые в советское время, кстати, были сравнительно значимее.

Дело в том, что существует предельная численность высшего эшелона РАН. На прошлом общем собрании после объединения трех академий ее установили в 2154 человека. Расширяться некуда — «бессмертных» сегодня и так почти втрое больше, чем было в СССР в 70-х, при этом пропорциональных успехов науки что-то незаметно. Заняв место в академическом ареопаге, липовое «светило» отнимает его у настоящего ученого, достигшего весомых результатов в своей области. И не только отнимает, но и добивает престиж «большой академии» как одного из важных интеллектуальных и нравственных столпов государства. За примерами далеко ходить не надо: в академики не прошли, «уступив» кому-то, видимо, более «крупному», лауреат высшей математической премии Филдса Станислав Смирнов и победитель программы мегагрантов, входящий в список самых влиятельных ученых мира, химик Александр Кабанов.

При этом обычно вспоминают, что еще в царское время тогдашние академики «прокатили» на выборах самого Дмитрия Менделеева. Так же как и выдающегося физиолога Ивана Сеченова. А в советский период званием позорно обнесли великого философа и филолога Алексея Лосева, биофизика-провидца Александра Чижевского. Но эти и подобные им случаи были связаны с идеологическим прессингом, борьбой научных школ, отчасти — честолюбий, а вовсе не с освобождением места для нужного «его сиятельства».

Неправы те, кто указывает, что в состав академии всегда, мол, включали сановников для пользы дела. Президентом Санкт-Петербургской академии наук в конце XIX века и впрямь был поэт и великий князь Константин Константинович. Однако же другие члены дома Романовых, равно как и прочие аристократы, писатели, властители дум, не будучи выдающимися учеными, избирались не в действительные, а в почетные академики. А разница между первыми и вторыми, по остроумному замечанию физика Ореста Хвольсона, как между государем и милостивым государем. Кстати, последними почетными академиками в СССР стали Крупская, Сталин и Молотов.

Может быть, стоит вернуться к этой безобидной практике, награждая условно-академическими погонами вместо реально-боевых всех, «кого надо»? Тогда и не придется Владимиру Фортову пожимать плечами на вопрос о трудоустройстве новых академиков, выгнанных с госслужбы. Немного менее, наверное, озадачивало бы тогда соотечественников и избрание в наследники Ломоносова таких деятелей, как бывший глава госдепа США, великий магистр челночной дипломатии Генри Киссинджер.

России необходима мощная технологическая база, которая обеспечила бы опережающий рост экономики, заявил Владимир Путин на том же заседании президентского Совета. Сегодня уже ясно, что реализация этих тезисов требует разделения, санации, выправления уродливо сросшихся «пальцев» на правой руке государства: чиновничества, науки, да еще бизнеса. В нынешнем виде они все больше функционируют лишь в хватательном режиме.

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции