Валерий Ярушин: «С творчеством «Ариэля» наш президент знаком»

Денис БОЧАРОВ

05.11.2015

7 ноября вокально-инструментальному ансамблю «Ариэль» исполняется 45 лет. Беседой с лидером челябинской группы Валерием Ярушиным «Культура» открывает цикл, посвященный ВИА — уникальному явлению в истории мировой популярной музыки. Возникший на просторах Советского Союза, этот феномен составил гордость отечественной культуры, подарив нам огромное количество произведений, ценность и прелесть которых с годами никуда не исчезла.

культура: В отличие от многих коллективов, у «Ариэля» есть четкая дата рождения. Что же произошло в далеком 1970-м? 
Ярушин: Эта дата перевернула всю мою жизнь, направив ее в другое русло. Изначально я готовился к карьере симфонического дирижера. Преподаватели говорили, что у меня хорошие руки и есть все предпосылки для развития в этом направлении. Но после того, как услышал битловское «Is there anybody going to listen to my story...», во мне что-то щелкнуло, и я заболел рок-н-роллом. Он буквально завладел всем моим естеством. 

Как-то меня попросили на базе челябинского дома культуры при заводе имени Серго Орджоникидзе организовать вокально-инструментальный ансамбль, набрал музыкантов, назвал коллектив «Аллегро». Просуществовал он года полтора: играли на танцах, вечеринках. Кстати, получал я тридцать рублей в месяц, что по тем временам для студента было весьма ощутимой суммой. Затем на моем горизонте возник весьма одаренный барабанщик, который к тому же неплохо пел. Так я познакомился с Борисом Каплуном — и вплоть до 1989 года мы были, что называется, не разлей вода. 

Однажды «Аллегро» выступал вместе с «Ариэлем». По итогам концерта мы заняли первое место, а «Ариэль» получил приз зрительских симпатий. После выступления сама собой возникла идея объединить усилия и на основе двух коллективов создать один. То есть, по сути, начать с нуля. 

7 ноября 1970 года музыканты «Ариэля» пригласили меня за праздничный стол, где было принято совместное решение покончить с самодеятельностью и выйти на качественно новый профессиональный уровень. На той же встрече меня выбрали художественным руководителем новоявленного ансамбля. К тому моменту я уже заявил о себе как композитор. Не последнюю роль сыграло и то, что у меня было музыкальное образование. Знание нотной грамоты — весомый аргумент. Я с головой погрузился в творческий процесс, и с тех пор вся моя жизнь неразрывно связана с «Ариэлем». 

культура: Как сложился уникальный музыкальный почерк группы — своеобразный синтез русского фольклора и прогрессивного рока? 
Ярушин: Это получилось само собой. Я учился у новых коллег рок-н-роллу, а сам «заражал» их народными мотивами. На стыке этих жанров мы и стали работать. Первым нашим большим хитом стала композиция «Отдавали молоду». С этой вещью, кстати, связан любопытный эпизод. Лет пять назад, когда у меня еще оставалось несколько экземпляров книги «Судьба по имени Ариэль», я решил через службу охраны передать одну из них Владимиру Путину. Сказал, что с удовольствием подпишу, но тут вдруг осекся: а вдруг президент вообще не знает о существовании нашего ансамбля? Позднее мне сообщили, что задали Владимиру Владимировичу соответствующий вопрос. На что последовал ответ: «Как же! «Отдавали молоду»... Так что с творчеством «Ариэля» президент знаком. Я был весьма польщен. Этой композиции вообще многим обязан — благодаря ей меня зауважали как рокеры, так и «народники». Да и академические музыканты, прежде взиравшие на нас свысока, начали воспринимать коллектив всерьез... 

На формирование нашего стиля повлияло и еще одно немаловажное обстоятельство. Всевозможные худсоветы относились к творчеству ВИА с изрядной долей подозрения — протащить какую-нибудь авторскую вещь, будь она хоть трижды гениальной, представлялось трудновыполнимой задачей. А вот русские песни всегда были востребованы. Хотя бы потому, что они вне политики. Но исполнять эти композиции в канонической манере казалось скучным — поэтому мы стали подавать их с прог-роковыми аранжировками. Благо произведения отечественного фольклора не обременены тяжеловесной лирикой, что позволяло вольготно себя чувствовать инструменталистам. Перед нами открывались обширные музыкальные горизонты. 

К тому же мы не могли не осознавать: рок в чистом виде — это не совсем наша территория. Если не сказать, совсем не наша. Но благодаря слиянию корневых традиций и западных интонаций коллектив обрел свою нишу... 

культура: Это позволяло вам порой «хулиганить» на записях. В знаменитом хите «В краю магнолий» как бы ненароком звучит проигрыш из битловской «Michelle»... Не боялись быть пойманными за руку — в плане соблюдения авторских прав? 
Ярушин: Ну что вы, это же всего лишь цитата — своего рода трепетная дань уважения музыке, которая повлияла на нас не меньше, чем русские народные мелодии. Да и никакого договора с Западом в области интеллектуальной собственности тогда не существовало — они попросту не могли к нам сунуться.    

культура: В какой момент вы осознали, что на «Ариэль» обрушилась всесоюзная слава? 
Ярушин: Примерно в 1974-1975-м. К тому времени мы уже были лауреатами различных фестивалей, выступали за рубежом: ГДР, Чехословакия, Польша. Начали выходить пластинки. О нас тепло отзывались многие выдающиеся артисты и композиторы, в том числе Леонид Утесов и Никита Богословский. У нас даже чуть было не сложился творческий альянс с Аллой Пугачевой, на тот момент малоизвестной певицей. Хотели устроить совместную программу из двух отделений — в первом мы бы аккомпанировали Алле Борисовне, а во втором играли бы собственные произведения. Но в последний момент от идеи сотрудничества отказались — каждый пошел своим путем... 

Звездный час «Ариэля» пробил в 1976-м. Думаю, не сильно преувеличу, если предположу, что тогда мы котировались даже выше «Песняров». По крайней мере, в некоторых государствах Восточной Европы. К примеру, в Польше напечатали рейтинг самых популярных советских ансамблей. Наш коллектив занял первое место, оставив позади как «Песняров», так и «Веселых ребят». В общем, это, наверное, неудивительно. Мы тогда триумфально выступили в этой стране, наш концерт демонстрировался на всю Польшу. Особенно им полюбилась обработка утесовской «Песни извозчика» (в нашем варианте — «Старая пластинка»).   

культура: Про эту вещь собирался спросить отдельно. Как вы ее записывали? Как удалось добиться аутентичного эффекта звучания потрескавшегося винила, со всеми этими «перескоками», «бороздками», сменами темпа? Тогда ведь не было навороченной техники, многоканальная запись только зарождалась, да и сам процесс создания фонограммы был не компьютеризован. А значит, права на ошибку у музыкантов не было...
Ярушин: Верно. Все записывали живьем за один присест. Перед этим, правда, тренировались, как спортсмены. Для того чтобы создать иллюзию «заикающейся» пластинки, мне самому необходимо было убедительно заикаться, дабы не возникало сомнений, что звучит запиленный винил. Пришлось попотеть, но результат стоил того — песня до сих пор «выстреливает». Однако даже сегодня, когда играем эту вещицу на концертах, многие удивляются синхронности и слаженности исполнения. А в 70-х доходило до смешного: когда «Старая пластинка» вышла на лонгплее, часть публики подумала, что это брак фирмы «Мелодия». Многие сдавали диск обратно в магазин. Лишь после нашего выступления на новогоднем «Огоньке» стало ясно, что мы дурачимся. 

Откровенно говоря, я боялся, что Богословский и Утесов разнесут нас в пух и прах за то, что поглумились над их шедевром. Но они приняли нашу работу благосклонно. Леонид Осипович признавался: «Я не ожидал, что эти молодые ребята так сделают мою старую песню. Они же не знают никаких извозчиков, поскольку в то время не жили. Но у них получилось замечательно». 

культура: «Ариэль» благополучно просуществовал в золотом составе почти двадцать лет. Как получилось, что в 1989 году между Вами и остальными участниками ансамбля пробежала черная кошка? 
Ярушин: В конце 80-х, когда Горбачев отпустил идеологические вожжи, на сцену в огромном количестве хлынули, с одной стороны, попсовики, а с другой — металлисты-рокеры. И изрядная часть аудитории ВИА сама собой испарилась. Ко мне и многим моим коллегам по цеху стали относиться не то чтобы пренебрежительно — скорее, снисходительно. Мол, ну «Ариэль», «Песняры» — все это, конечно, хорошо, но мы ими уже сполна накушались. Постепенно стали замечать, залы на наших выступлениях заполняются в лучшем случае процентов на шестьдесят. По меркам «Ариэля», это было сродни фиаско. И я порой стал ловить на себе косые взгляды, в том числе со стороны музыкантов собственного ансамбля. Масла в огонь подлило еще то обстоятельство, что в 1988 году мне присудили звание заслуженного артиста РСФСР. Коллеги стали выражать недовольство: «Почему одного тебя отметили? А как же мы?» Так незаметно разгорелся скандал. Меня вызвали на собрание группы, где сообщили: «Мы, то бишь совет трудового коллектива, лишаем тебя права руководства. Отныне у нас будет шесть директоров». Отвечаю: «Приехали, ребят. И как вы себе это представляете? Да если за рулем будут сидеть хотя бы двое, машина тут же угодит в кювет». Но они, видимо, считали, что падение зрительского интереса напрямую связано с моим авторитарным стилем руководства. Так мы и разбежались. Никому не пожелаю такого предательства. Получилось, что парни зарезали курицу, которая еще могла бы нести золотые яйца. А от Бори Каплуна, с которым мы в «Ариэле» прошли славный путь — играли, дружили, ходили друг к другу в гости, я такого уж точно не ожидал. 

культура: И что произошло потом? 
Ярушин: Когда Владимир Мулявин, Царство ему Небесное, узнал о распаде «Ариэля», то предложил мне поработать в «Песнярах». Я был ему весьма признателен, но, поразмыслив, отказался от этой затеи — прежде всего потому, что меня не привлекала перспектива перебираться в Минск. 

Потом я создал проект «Иваныч», но однажды Алла Пугачева заметила: «Зачем тебе это название? Оно же пересекается с «Иванушками International»! Если уж у тебя с бывшими коллегами никак не складывается, назови проект хотя бы «Ариэль Иваныч» — ты ведь группу создал. Зачем себя обкрадывать?» Но долгое время мои бывшие коллеги запрещали мне даже приближаться к названию «Ариэль», угрожали судом. Однако двенадцать лет назад я перебрался из Челябинска в Москву, и сегодня «Ариэль Валерия Ярушина» — официально зарегистрированный бренд. 

культура: У большинства ВИА схожие судьбы. Почему крайне редко бывает так, чтобы коллектив достойно просуществовал «от и до», не ругаясь и не занимаясь дележкой портфелей? Вместо этого по стране гастролируют несколько «Ариэлей», «Веселых ребят», «Песняров», «Поющих сердец»...
Ярушин: Вы правы, картина неприятная и даже какая-то постыдная. Трудно себе представить существование нескольких The Beatles, The Rolling Stones, Led Zeppelin, ABBA. Я думаю, все идет от проклятой бедности. На Западе музыканты частенько уходят из шоу-бизнеса и занимаются другими видами деятельности: открывают рестораны, держат магазины, создают компании, вкладываются во всевозможные проекты. У нас ситуация иная. Когда в России наступили переломные времена, многие артисты остались не у дел и хватались за любую возможность, чтобы как-то выжить. Отсюда и появился ряд коллективов, в наименовании которых одно и то же слово подается под разными соусами. Возможно, мне тоже стоило забыть про амбиции и уйти на покой. Но не могу, поскольку «Ариэль» — дело всей моей жизни.