Августин СЕВЕРИН

15.06.2018

Раскопки в Москве — в самом разгаре, исследователи уже сделали несколько интересных открытий. Например, в районе, где располагался разрушенный в 30-е годы Златоустовский монастырь. О том, что удалось обнаружить и почему дата основания Белокаменной еще может быть пересмотрена, «Культуре» рассказал главный археолог Москвы, заместитель руководителя департамента культурного наследия столицы Леонид Кондрашев.

культура: Чем интересны работы в Златоустинских переулках?
Кондрашев: Это тот случай, когда очень важный с исторической и религиозной точек зрения объект был практически полностью стерт с лица земли. Но благодаря тому, что сейчас началась широкая программа благоустройства Москвы, мы смогли найти много интересного: скажем, основания подземной части строений монастыря. Археологи и группа энтузиастов, которые поддерживают память об обители, выступили с инициативой музеефикации хотя бы части найденного. В ходе раскопок были обнаружены фундаменты монастырской стены и отдаточного дома, малых ворот, конструкции сторожек и других построек. Стоит отметить, что в течение длительного времени Златоустовский монастырь тесно связан с личностью сподвижника Петра Великого, выдающегося флотоводца Федора Матвеевича Апраксина. Гангутское сражение, первая морская победа русского флота, одержана под его руководством. По сути, он являлся ктитором (основным финансистом строительства. — «Культура») монастыря, и там же находилась его усыпальница. Но уже в XIX веке гробница пребывала в запустении. Сохранилось описание тех могильных камней, нам их обнаружить не удалось — в 30-е монастырь разрушили окончательно. В наши дни все, что от него осталось, находилось под слоем асфальта на дворовой территории.

культура: Были неожиданные находки?
Кондрашев: Благодаря предварительной подготовке нам было известно многое, раскопки только подтвердили факты. Еще когда готовились работы по благоустройству, мы понимали, где и что должно находиться. И фактура доказала верность расчетов. Главную опасность для оснований монастырских строений представляли перекладываемые коммуникации. Коллекторы, как правило, проходили рядом с сохранившимися фундаментами, поэтому археологи смогли их расчистить. Сейчас решается, что там можно музеефицировать. Дело в том, что эти остатки находятся ниже поверхности земли, то есть для того, чтобы подготовить их к экспонированию, нужен специальный проект. Надо понимать, что речь идет о руинах подземных конструкций, которые не предназначались для пребывания на открытом воздухе. Если их просто оставить, то через некоторое время они окажутся под водой.

культура: Но на Хохловской площади все получилось — сегодня желающие могут полюбоваться на основание стены Белого города, которое также находится намного ниже уровня земли. Наверное, можно подобное сделать и на месте монастыря.
Кондрашев: Там, я напомню, планировалось построить подземный паркинг, а основание стены, которое сразу решено было сохранить, должно было находиться на его крыше. Кое-что сделали на этапе подготовки к строительству, в частности горизонтальное бурение, поэтому, несмотря на ряд сложностей, удалось провести водоотвод и показать исторический фундамент, находившийся значительно ниже уровня земли. Нужно отметить, что городские власти всегда положительно смотрят на консервацию, экспонирование археологических объектов. Каждое подобное решение принимается после изучения всех проблем, которые нужно будет решить. Сейчас, на мой взгляд, мы очень близки к музеефикации одного из объектов Златоустовского монастыря. Какого именно, сказать пока не могу.

культура: Сегодня память об обители хранит только мемориальная доска в Большом Златоустинском и одно строение в Малом?
Кондрашев: Так и есть. Сохранившаяся постройка — это кельи, и сейчас идет их ремонт. Они были периферийным зданием. И рядом в ходе работ (поскольку надо было укреплять фундамент и перекладывать коммуникации) велись раскопки. Там-то мы и обнаружили элементы строений, находившихся здесь до появления келий, — задние ворота и бывшую при них сторожку.

культура: Что-то еще удалось найти?
Кондрашев: Да, есть очень интересная находка. Многим москвоведам известна фотография Златоустовского монастыря, на которой запечатлена церковь Николая Чудотворца в Столпах, она находилась на углу Малого Златоустинского и Армянского переулков. Храм опоясывала красивая обходная галерея на столбах. После его разрушения на этом месте построили новое здание. Раньше здесь располагалась школа, а сейчас один из корпусов Высшей школы экономики. Но элементы фундамента северной стены и апсиды церкви сохранились рядом с постройкой, под тротуаром. Сегодня они обнаружены, архитекторы и реставраторы выясняют, можно ли сделать их объектами показа.

культура: Около года назад в СМИ прошла информация о том, что в «Зарядье» появится еще один археологический музей, его собирались открыть в гостинице на углу Варварки и Китайгородского проезда. Это правда?
Кондрашев: Это устаревшие сведения. Сейчас экспозиционный проект не связан со зданиями на Варварке, 14. Зато там есть участок Китайгородской стены, частично старой, в основном новодельной. Он был восстановлен в 70-е годы. По сути, это идеализированный вариант крепостной стены. Именно там мы планируем открыть экспозицию.

культура: Как бы Вы проложили по центру столицы свой археологический маршрут?
Кондрашев: Сложный вопрос, ведь их может быть очень много. Честно говоря, я даже планирую посвятить этому свою следующую книгу. В моей домашней библиотеке есть «Археологические прогулки по Риму» Гастона Буассье, замечательного французского историка конца XIX — начала ХХ века. Думаю последовать его примеру и когда-нибудь написать «Археологические прогулки по Москве». Надеюсь, будет очень интересно.

культура: И все же, как бы Вы провели блиц-экскурсию? Допустим, начиная от Красной площади?
Кондрашев: Музей археологии на Охотном Ряду, там много чего интересного. Например, находки, сделанные на Манежной площади в ходе строительства подземного торгового комплекса. Самый большой экспонат — это сохраненный Воскресенский мост через реку Неглинку. Затем Третьяковский проезд — фундамент церкви Троицы в Старых полях и несколько надгробий. Потом я бы отправился к Богоявленскому монастырю. Там есть о чем рассказать. Работы на Биржевой площади также дали интересные результаты раскопок. Рядом — Гостиный двор, где был найден клад-великан, а оттуда напрямую в Зарядье. Там начать с Китайгородской стены, где музеефицирована бойница подошвенного боя, и далее в археологический «Подземный музей». Простой, но очень насыщенный маршрут.

культура: Мало кто знает про бойницу в Зарядье. Что это?
Кондрашев: С этим связана интересная история. Мы не сразу определили, что именно нашли. Вот потому-то археологи и не любят давать скороспелые комментарии: нередко факты со временем опровергают картину, которая первоначально кажется очевидной. В случае со стеной первой версией было то, что мы нащупали один из «слухов», который сохранился под новодельной стеной. Напомню, первоначально крепостные стены предназначались для защиты от солдат с холодным оружием, они были высокими, но не слишком толстыми. А когда появилась артиллерия, высокие стены не только не защищали, но и были опасны. И их стали делать приземистыми и широкими, чтобы ядра застревали. В ответ нападающие нашли новый способ борьбы — подведение мин: рылся подкоп, в который закладывался большой запас пороха, чтобы обрушить стену и в эту брешь атаковать. Один из самых известных случаев в нашей истории — это взятие Казани. Чтобы противодействовать такой тактике, и были придуманы «слухи» — специальные комнаты, где дежурные слушали, не начался ли подкоп.

Но под стеной мы нашли не «слухи», а бойницы. О бойницах верхнего боя, думаю, знают все — их можно увидеть, например, в каждом втором зубце Кремлевской стены, в зубцах Китай-города и других крепостей. Эффективные на том этапе, когда враг начинал приступ, они бесполезны в тот момент, когда он подходил вплотную к стене: неприятель исчезал из поля зрения. В этом случае использовались находящиеся в основании крепости бойницы подошвенного боя, которые, естественно, были над поверхностью земли. В ходе раскопок выяснилось, что, когда разрушалось историческое Зарядье и территорию готовили к возведению восьмой сталинской высотки, был сдвинут большой массив земли — бойницы подошвенного боя оказались присыпанными грунтом. Сейчас одна из них закрыта стеклом, это новый археологический экспонат.

культура: А ведь совсем недавно было сделано еще одно открытие. Оказывается, тара, в которой был зарыт клад Гостиного двора, — древний самогонный аппарат. Почему это удалось выяснить только сейчас?
Кондрашев: Дело в том, что работа археологов по осмыслению находок никогда не прекращается. Этот клад, напомню, был найден в двух сосудах, один — керамический, второй — медный. Фото я опубликовал в своей книге «Археология Москвы. Древние и современные черты московской жизни». Несколько экземпляров я подарил коллегам, которые копают на Севере, в том числе в столице пушных контрабандистов — легендарной Мангазее. Там был достаточно интересный исторический эпизод: два воеводы, которые должны были поддерживать порядок, не договорились о том, кто будет гнать и продавать самогон. Между их отрядами произошла стычка, в результате здание местного кабака сгорело. В подклете сохранился самогонный аппарат, очень похожий на медный сосуд, в котором мы нашли часть клада. Кстати, в аналогичных аппаратах в германских землях приблизительно в это же время гнали шнапс. Коллеги прислали мне публикацию, посвященную мангазейской находке, и мы убедились, что загадочный сосуд с кладом — это практически его копия. Наш клад был зарыт предположительно во время Соляного бунта 1648 года. Это казна, которую хозяин спрятал в тот момент, когда часть протестующих пошла к царю жаловаться на высокие акцизы на соль, а более предприимчивые бунтовщики отправились грабить соседние дома. Видимо, владелец богатства просто использовал емкости, которые были под рукой.

культура: Раскопки в Гостином дворе дали новые основания для того, чтобы «удревнить» Москву. Можно ли ожидать, что через несколько лет мы отпразднуем не 875-летие, а, допустим, 1000-летие столицы, как это сравнительно недавно произошло в Казани?
Кондрашев: Сложный вопрос. С одной стороны, споры о времени основания того или иного поселения, об этапах его развития ведутся постоянно. С другой — есть устоявшаяся традиция, в соответствии с которой возраст города определяют по первому летописному упоминанию. Что касается дискуссии о ранних этапах существования Москвы как города, то она продолжается с разной степенью интенсивности. Археологами на территории столицы найдены многочисленные предметы XI века, славянские селища X века, есть даже клады с дирхемами IX века. Но спор о древности идет не в казанском духе. Там, напомню, была обнаружена древняя монета, что и стало поводом для установления условной даты основания города. В нашем случае речь идет об изучении большого комплекса источников, который бы позволил определить картину в целом. Периодически новые артефакты оживляют споры о возрасте столицы, так что точку ставить пока рано.

Для установления новой даты основания города необходимо, чтобы большинство исследователей поддержали это предложение. Если сторонники увеличения возраста Москвы, проанализировав старые и новые артефакты, смогут доказать, что город зародился раньше 1147 года, и их аргументы будут приняты научным сообществом, то административную дату можно и поменять.

культура: А какие монеты попадаются чаще?
Кондрашев: Очень широкая палитра, от упомянутых мной дирхемов до современных денег. Большая часть находок относится к XIX и XX векам, не редкость монеты XVIII века. Москва на протяжении всей своей истории была городом с очень интенсивной жизнью, поэтому денег, потерянных горожанами, мы находим довольно много. Интереснее, когда они обнаруживаются вместе, то есть либо кто-то потерял кошелек, либо спрятал свое сокровище. Что касается клада Гостиного двора, то там по преимуществу русские деньги конца XVI — начала XVII века, но не только они: часть клада — талеры, которые не были в употреблении. Специалисты считают, что это набор образцов — их хозяин был связан с обменом денег, и талеры служили своего рода весовым эталоном. Даже профессионал не мог помнить веса всех денег, и когда человек приходил с монетами другого государства, нужен был образец для сравнения. На многих картинах, изображающих менял, например, голландских, подобные коллекции присутствуют.

культура: То есть речь идет об иоахимсталерах, которые на протяжении столетий были самой ходовой европейской монетой? В России их часто находят?
Кондрашев: Талер (кстати, у нас его называли «ефимок») — полновесная монета, поэтому их теряли крайне редко. Они часто служили сырьем для производства более мелких денег: на Руси, как и в Европе, был дефицит серебра, так что любой человек мог прийти на Монетный двор, сдать изделия из драгоценного металла по весу, и ему чеканили монету.

культура: Недавно вы нашли инструмент фальшивомонетчика, подтверждение того, что чеканкой занималось не только государство. Как удалось определить, что им пользовались именно преступники, а не сотрудники Монетного двора?
Кондрашев: Это выяснили коллеги-нумизматы по гравировке. Монеты того периода сейчас хорошо изучены, есть понимание того, какие были штемпели, маточники. Ремесло было чрезвычайно опасным: пойманного фальшивомонетчика подвергали очень суровому наказанию. Возможно, инструмент был выброшен на мостовую, когда его владелец почувствовал, что его могут взять с поличным.

культура: Археологи нередко рассказывают о курьезных находках. В Вашей практике что-нибудь подобное случалось?
Кондрашев: Да, еще в 90-е был забавный эпизод, он, кстати, связан с моей женой, которая тогда была археологом-практикантом. Ей поручили заниматься найденными костями: по ним можно определить, какая диета была у жителей древней Москвы. И вот в районе современной Ильинки, на месте, где стояло одно из подсобных помещений, была обнаружена необычная кость. Археологи очень серьезно подходят к работе, пытаются атрибутировать каждый предмет. Одной из версий было то, что это рукоятка топора, но к согласию мы так и не пришли, поэтому отправили наших специалистов в Зоологический музей МГУ, где нам и рассказали, что это бакулюм моржа. Находка относится к XVI веку, так что у нас есть основания предполагать, что всем нам известное неприличное выражение зародилось уже тогда. Не исключено, что эта кость — сувенир.

культура: Часто ли приходится прибегать к помощи специалистов других профессий? Кто помогает археологам?
Кондрашев: Современная археология — это не погоня за курьезными артефактами. Многое исследуется естественно-научными методами, это серьезный процесс, к нему привлекаются ученые многих специальностей — и физики, и химики etc. Кроме того, в работе участвуют архитекторы, художники, фотографы. Любая экспедиция — это большой и серьезный научный коллектив.

Фото на анонсе: Андрей Никеричев/mskagency.ru