13.02.2014

В обычное время культура и спорт, спорт и культура — это всего лишь две конкурирующие позиции в новостях. Непосредственно перед финальным «и о погоде». Однако у нас на дворе время не обычное. С одной стороны — объявленный и, хоть вяло, но стартовавший в России Год культуры. С другой — старты гораздо более зажигательные, олимпийские.

Скрывать не буду — зависть берет. Нет в культуре праздников, подобных Олимпиаде. Не существует культурных событий, о которых бы волновалась по-доброму вся страна (ну и злопыхательски вибрировал десяток отщепенцев). Отщепенцы, кстати, произрастают преимущественно на культурной делянке, от чего досадно вдвойне... Когда в последний раз представителям культуры заглядывали в рот, ловя каждое слово? А вот у Дмитрия Губерниева уже деспотически оттопырилась нижняя губа — он похож на знатного патриция, вещающего перед гражданами Рима. Потому что уверен: его слушают. С утра до ночи.

За четыре дня до открытия Олимпиады Владимир Путин провел во Пскове совещание по развитию отечественного театра. Тогда же главе государства показали Псковский драматический — тот, что имени Пушкина. Вернее, здание после реконструкции. К первой премьере на обновленной сцене — «Графу Нулину» — внимание высокого гостя привлекать не стали и правильно сделали. Довольно общедоступного тизера в Сети, где взасос целующиеся старшеклассницы стягивают друг с друга школьные фартучки. И это вам не вынужденно-толерантное «Нас не догонят», но искренний порыв режиссерской души. 

Не знаю, можно ли ставить перед российским театром какие-то особые задачи. На мой взгляд, их надо ставить перед культурой вообще. Странно, когда окна, двери и крыша проектируются в автономном режиме — что за дом получится, как в нем жить? Кинематограф, театр, музейное дело требуют индивидуального инструментария, но цели их разниться не должны. Более того — именно нынешнее состояние сценического искусства свидетельствует о вреде самостийности. Перестав — в силу объективной конкуренции — быть «храмом», «кафедрой», «властителем дум», театр, будто асоциальный тип, пустился во все тяжкие. Расти и меняться вместе с обществом он не хочет. Застрял в прыщавом ерническом пубертате. «Пошлость — это когда всерьез», — заявляет скандально известный режиссер Богомолов. Вообразите такую фразу в устах Волосожар и Транькова, Вилухиной, Мишина, Мозер, Билялетдинова... Ладно фразу — им не до болтовни, попробуйте примерить на них подобное отношение к делу.

Театр высоких достижений закончился. Остался столичный междусобойчик, заразой расползающийся по русской провинции. Спортсмены говорят: «Мы знаем, как болеет наш русский зритель, спасибо ему!» Режиссеры: «Я хочу раскрепостить этот зажатый город». Кто вкалывает серьезно, тот нуждается в поддержке и любви. Кого от серьеза тошнит червяками, тому хватит и заезжих критиков. Прибудут три человека на два дня, одобрят: «Молодец, старик, не скурвился, так ее — провинцию!» Чем не смысл существования?

За последние годы театр слишком увлекся материальной базой, забыв о том, что имеет дело с душой, а не с кирпичами. Свет, звук, склады, цеха, мастерские... Оркестровая яма опускается, поднимается... Вложения миллиардные. А зритель-то будет ходить? Ведь театр — это больше, чем стены. Как семья — не просто общая жилплощадь.

Материальная красота Сочи сразу начала наполняться человеческой красотой. Красотой телесного и морального подвига. Отсюда и возникает белая, как горнолыжные склоны, зависть. Спорт принял на себя миссию, которую, вообще-то, должна нести культура. Он делает нас лучше. Причем без усилий с нашей стороны — достаточно залечь на диван перед телевизором.

В культуре (не только в российской) давно принято абсолютизировать творцов — вместо того, чтобы абсолютизировать творение. Книги, музыка, фильмы отступают. Выпячиваются слабости, грехи, пороки. Мы слишком много знаем: кто гей, кто алкоголик, кто «болотный» активист. Кого вчера сняли с рейса, почему эта пара развелась, в какой пробирке зачинали наследника... О личных обстоятельствах спортсменов публике известен самый минимум. Нас интересуют их результаты. Более того, лишние — действительно лишние — сведения, как в случае с Плющенко, нивелируются, стираются из памяти, когда «патриарх Женя» порхает по льду огоньком свечи — чуть уставшим, но по-прежнему негасимым...

Про звезду спорта нельзя спросить: а кто это, собственно? Что он такого сделал? Зачем вам, балбесам, его автограф?! В спорте сначала входят медали, титулы, звания, голы, очки, секунды, и следом — человек. В нынешнем искусстве сначала въезжает товарный вагон фанаберии, за ним — цистерна желчи, дальше — платформа, груженная интригами и склоками, а сзади громыхает жестянка сомнительных достижений: песенки под фанерочку, чернушное кинцо, стебные стишата...

В спорте нельзя продавать пустоту сколько-нибудь долго. Нельзя сказать: «У меня свой взгляд на фигурное катание! В моих «фонариках» и «змейках» больше смысла, чем в четверном тулупе Плющенко. Я так вижу!».

По блату стать Юлей Липницкой — исключено. Прибегнуть к протекции, чтобы выставиться на соревнованиях по слоупстайлу и приземлиться у подножия трамплина в качестве мешка с костями? — Нет желающих. Согласитесь, даже интриги в большом спорте, как правило, — высокого полета. Борьба хорошего с лучшим.

Тлетворный дух равноправия, фамильярного панибратства между теми, кто на экране, и теми, кто на диване, спорту не грозит. Спорт — а не культура — отвечает теперь за чудо, за разинутые рты: «Как они это делают? Я бы так не смог!» Пузанок чуть за сорок невольно сравнивает себя с Шипулиным и Демченко. Пятнадцатилетний гаджетоман, тренирующий разве что мелкую моторику, видит, как поднимается президент страны, приветствуя его ровесницу. Вот вам и воспитательный эффект, которого бесплодно ожидают от культуры.

Ну и, в конце концов, спорт — это мир, где мужчины остаются мужчинами, тогда как искусство — рассадник всевозможных инверсий. Зависть, зависть, снежная зависть!..

Я вот думаю: хорошо, что на сей раз Бог послал нам именно зимнюю Олимпиаду. Зима — время, когда Россия вспоминает о том, что она — Россия. Нам маловато испытывать только самих себя, надо противостоять еще и природным условиям: лед, снег, холод... Русские — исторически народ двойного преодоления. Зимние виды спорта в деле сохранения национальной идентичности трудно переоценить. Ради этого можно пойти на компромисс с МОКом, урезав в сценарии открытия период Великой Отечественной войны. Патриотизм россиян нуждается в свежей подпитке. А с отношением к священной войне у нас и так глобально порядок. Вон как «Дождю» наподдали всем миром — до сих пор кувыркается.

И еще одно. Репортажи из Сочи — это бесконечная галерея счастливых лиц. Сияющих от уха до уха, залитых светлыми слезами... Так могут радоваться только люди, исполняющие свое дело честно, на пределе возможностей. Одно лицо, которое мы привыкли видеть сосредоточенным, в Сочи тоже светилось от счастья. Пусть оно будет таким и на церемонии закрытия. Дай Бог, чтобы ничто не испортило праздник — заслуженный страной, заслуженный Путиным. А культура... Культура подтянется. После такой Олимпиады придется.