Августин СЕВЕРИН

26.12.2019

Россия продолжает ломать стереотипы о повальном пьянстве нашего народа. И прежде у нас в стране пили не больше, чем во многих других странах Европы и Америки, а теперь стали еще меньше, подтверждают данные международных организаций. О том, почему это так, читателям «Культуры» рассказал главный внештатный психиатр-нарколог Минздрава России, президент Московского научно-практического центра наркологии Евгений Брюн. Заодно посоветовал, как отмечать новогодние праздники, чтобы по утрам не становилось мучительно больно.

культура: По данным ВОЗ, потребление алкоголя в России снизилось почти вдвое. Как считаете, с чем это связано? Что сделать, чтобы эта цифра стала еще меньше?
Брюн: Снижение потребления алкоголя — результат последовательной политики государства. Прежде всего, снижение доступности алкогольной продукции. Чем труднее достать, тем меньшее количество людей будет преодолевать эти затруднения и покупать спиртное. Вообще, за последние лет десять сделано многое. В частности, сократилась продажа алкоголя в шаговой доступности. Раньше доходило до смешного — водку можно было купить в стаканчике в газетном киоске. Сейчас ничего подобного и представить невозможно. Еще один важный момент: сократили время продажи крепкого алкоголя. На него планомерно повышается цена за счет акциза. Что немаловажно, в течение минувшего десятилетия Минздрав активно занимается пропагандой здорового образа жизни, рассказывает о вреде всех разновидностей алкоголя, появляются обучающие программы и по телевизору, и в других СМИ. Все это дает результат. Нельзя не сказать о том, что люди, родившиеся после 2000 года, так называемые миллениалы или поколение Y, намного меньше увлечены алкоголем и наркотиками. Их интересуют карьера, учеба, заработок.

культура: Снизить потребление позволило ограничение времени продажи, сокращение мест, увеличение цены. А возрастные рамки?
Брюн: Тоже важный момент. Сейчас Госдума рассматривает важный законопроект, внесенный Министерством здравоохранения РФ. Он предусматривает повышение возраста, с которого можно будет покупать алкоголь, до 21 года, как в США. Надеюсь, он будет принят. В Европе, как и у нас, алкоголь можно купить с 18 лет, в арабских странах он вообще запрещен, а в некоторых штатах Америки возрастной ценз — 26 лет. Я же думаю, что 21 год — оптимальный возраст.

культура: Как Вы считаете, хватает ли России учреждений для лечения алкоголиков и наркоманов?
Брюн: Хватает. В каждом субъекте Федерации есть разветвленная сеть наркологических учреждений, стационарных, реабилитационных, амбулаторных. Не везде качество службы находится на должном уровне: есть отдельные территории, где наркологическая служба не очень полно представлена. Есть города, где живет меньше 30 тысяч человек, да еще нет центральной районной больницы (при каждой ЦРБ обязательно есть наркологические кабинеты), там такая проблема действительно существует. Некоторые территории как-то с этим справляются. Например, очень хороший пример подает Республика Якутия. Там муниципальные советы заключают социальный договор с больными, которые прошли лечение в больших городах, в частности в Якутске. Когда они приезжают в свое село или на стойбище, им предоставляются жилье и работа. Мне этот опыт очень нравится. Думаю, можно было бы распространить его по всей России: для небольших поселений, где наркология не представлена, он был бы очень ценен.

культура: Лечение в вашем центре построено на принципах, по которым работают общества анонимных алкоголиков и наркоманов, при этом некоторые психологи считают подобную методику неэффективной. О чем говорит практика работы вашего МНПЦ наркологии?
Брюн: Могу сразу сказать, что в мире не было, нет и не будет какой-то одной эффективной методики лечения больных наркологического профиля. В том числе это касается и двенадцатишаговой программы (Реабилитационная программа Обществ анонимных алкоголиков и анонимных наркоманов. — «Культура»). Родоначальники этого метода, американцы, подсчитали, что программа охватывает не более 2–3 процентов от общего числа больных. Не думаю, что у нас дела обстоят лучше. Но 10–15 процентов людей, обратившихся за помощью, нам удается мотивировать. Реабилитацию мы предлагаем всем без исключения. У нас она хорошо поставлена, с больными работают замечательные специалисты, поэтому определенных успехов мы достигаем. Удачность программы в том, что она позволяет пациенту включаться в создание трезвеннической среды. Мы знаем, что человек выходит из лечебного или реабилитационного учреждения, он попадает в своего рода пустоту. И даже если у него нет тяги к употреблению алкоголя, возможен срыв. Мы рекомендуем избегать прежнего окружения, алкоголиков и наркоманов, и в результате люди остаются одни. Чтобы избежать одиночества, депрессий, мы предлагаем программу лечебной субкультуры, если хотите. Всем это помочь не может, в медицине такого не бывает. Поэтому есть индивидуальные программы психотерапии, семейные клубы трезвости. Мы рекомендуем их посетить, с тем чтобы наши бывшие пациенты самостоятельно решили, подходит им это или нет. Тут не может быть никакого насилия, обязательности, все подбирается под конкретного больного. Есть и экзотические методы, мы учим выздоравливающих получать удовольствие нехимическим путем, то есть без алкоголя и наркотиков.

культура: Наверняка Вы знаете, как построена эта работа за рубежом. Там применяются какие-нибудь другие методики?
Брюн: В Европе и Америке, да и в мусульманском мире такой цельной, многозадачной и многоплановой наркологической службы не существует. Она есть только у нас, частично — в странах бывшего Советского Союза, но и в них она разрушается. Так что Российская Федерация в этом отношении уникальна. Поэтому наш опыт лег в основу рекомендаций ООН, ВОЗ и УНП (Управление по наркотикам и преступности. — «Культура») по международному стандарту оказания помощи наркоманам и профилактики наркомании. Мы гордимся этим. У нас побывало много эмиссаров из этих организаций и Международного комитета по контролю за оборотом наркотиков, и все они пришли к выводу, что наш опыт очень интересен. Приезжали коллеги из Японии, Италии и даже Кении — кого только не было.

На Западе, к сожалению, все фрагментировано. Отдельно — детоксикация, отдельно — реабилитация. Допустим, в Германии больница может оплатить десять дней лечения депрессии у наркомана. Но хватит ли декады или нет, неизвестно. Упор там делается на реабилитацию. В Америке есть очень мощная сеть реабилитационных центров, куда больной может обратиться, чтобы получить профессию, пройти программу психотерапии, в том числе духовной. Не везде двенадцатишаговая система, реабилитация бывает основана на очень разных психологических принципах. В основном это сочетание в реабилитационной программе труда, спорта и культуры. Весь мир в одной капле. Это обучение самообслуживанию, умению тратить деньги и многому другому. Поэтому мы называем нашу программу абилитационно-реабилитационной: прививаем навыки, которые не успели сформироваться в течение жизни (это касается прежде всего подростков, молодежи и наркоманов). Сложнейшая работа. На Западе — потрясающий опыт социальной реабилитации, мы многое у них позаимствовали. Но там никогда не занимались лечением. Мы же считаем, что, прежде чем приступить к реабилитации, человека нужно вылечить. У наших больных, как правило, много психических расстройств. За границей подобного нет, а советская и ранняя российская наркология была сосредоточена именно на лечебных программах. Наше преимущество в том, что мы соединили оба подхода в единую многоэтапную технологию. Больной должен пройти все этапы лечения — неврологического, соматического, психиатрического. Затем психотерапия, психокоррекция и реабилитация. Если человек прошел все этапы, то успех практически гарантирован. При этом мы выпускаем бывшего пациента не в безвоздушное пространство, а в группы самопомощи. Если ему не нравятся группы, то он регулярно приходит к своему врачу или психологу.

культура: Приближается Новый год. Есть мнение, что продолжительные праздники приводят к тому, что люди начинают пить намного больше, чем обычно. Это соответствует действительности?
Брюн: В последние годы количество обильно пьющих соотечественников перестало расти, стабилизировалось. С одной стороны, конечно, некоторые люди пьют больше. Но другие, напротив, потребляют меньше, занимаются спортом, становятся на лыжи, проводят максимум свободного времени со своими детьми, с семьей. Для кого-то такие «каникулы» — испытание. Но постепенно люди привыкают и начинают проводить мини-отпуск с пользой. Я много общаюсь с младшим поколением и вижу, что значительная часть молодежи в это время путешествует, занимается спортом, ходит на культурные мероприятия. Так что в споре о том, стоит ли сокращать продолжительность «каникул», я на стороне тех, кто считает, что все должно остаться по-прежнему. Новогодне-рождественская передышка — это здорово. Во многих городах России стараются на это время создать действительно праздничное настроение. Про Москву я вообще не говорю, здесь намного лучше, чем в отдельных мегаполисах Европы.

культура: Что бы Вы посоветовали отмечающим Новый год с алкоголем?
Брюн: Я говорю об этом из года в год и, видимо, обречен заниматься до конца дней своих. Пить нужно как можно меньше, а перерывы делать как можно больше. И все время задавайте себе вопрос: «Зачем?» Идеальная компания — там, где больше песен, танцев. В новогоднюю ночь обязательны прогулки, со снежками, пробежками. Движение убивает алкоголь. Много есть нельзя, много пить нельзя, нужно помнить, что организм ночью спит, ферменты не вырабатываются, поэтому алкоголь и жирная пища перерабатываются плохо, результат — отравление. Зачем себя травить? Так что всем здоровья, счастья. Как говорят в нашей среде: «Желаю вам наркологического здоровья».

Фото на анонсе: Владимир Астапкович/РИА Новости