культура: Вы принимали участие в операции «Дунай» с самого ее начала. Когда стало ясно, что наши войска будут введены в Чехословакию? Какие боевые задачи были поставлены в те дни?

Сунцев: В 1968-м я проходил службу в должности начальника разведки 113-го гвардейского артиллерийского пушечного полка 20-й гвардейской общевойсковой армии Группы советских войск в Германии, которая в канун Дня Победы, 8 мая 1968 года, была поднята по боевой тревоге. С этого момента началась передислокация наших войск, стали активнее проводиться боевая учеба и политическая подготовка, в том числе беседы об истории Чехословакии, ее культуре, народных традициях и так далее. 20 августа 1968 года мы получили боевой приказ о начале операции «Дунай»: к утру 21 августа наша армия должна была совершить 220-километровый бросок по маршруту Бишофсверда-Дрезден-Пирна-Теплице-Мельник-Прага и занять позиции на северо-западной окраине столицы ЧССР.?Важно отметить, что в приказе было запрещено использовать оружие на поражение за исключением случаев вооруженного нападения.

культура: Но таких случаев было немало? Сегодня либеральными публицистами настойчиво доказывается, что большинство наших потерь были «небоевыми».

Сунцев: Нет, это был самый настоящий военный конфликт. За прошедшие годы мне удалось составить список погибших в те дни в Чехословакии — на сегодняшний день в нем насчитывается 112 человек. Многие погибли от огнестрельных ран, по несколько человек — в сбитых самолете и вертолете. Да и гибель экипажа танка, отказавшегося давить толпу, преградившую дорогу, и рухнувшего с моста, на мой взгляд, потеря боевая. Все эти люди погибли при выполнении боевого задания.

культура: Все ли население Чехословакии тогда отнеслось к введенным войскам как к «захватчикам»?

Сунцев: Поначалу неприязни действительно было немало. Так, например, нашу артиллерийскую колонну задержали на железнодорожном переезде — служащий демонстративно не поднимал шлагбаум, хотя очевидно, что для нас он никакой преградой не был. Но в итоге мы сами его открыли и поставили своих регулировщиков. Конечно, и в самой Праге, и многих других крупных городах — Брно, Братиславе, Пльзене — было много недовольных, на улицы выходили тщательно подготовленные молодчики, оказывавшие активное сопротивление войскам Организации Варшавского договора, в том числе поджигали наши танки, бронетранспортеры и автомобили. Но надо понимать, что в предшествующее операции «Дунай» время в Чехословакии среди населения активно велась антисоветская пропаганда. Этим занимался целый ряд финансировавшихся из-за рубежа организаций — «Клуб-231», «Клуб беспартийных активистов» и тому подобные структуры.

культура: Велика ли роль западных спецслужб в подготовке этого сопротивления на взгляд военного разведчика?

Сунцев: Она несомненна. Я лично принимал участие в розыске подпольных типографий и радиостанций, а также складов с оружием и боеприпасами, которых на территории Чехословакии к началу операции «Дунай» было очень много. И очевидно, что так подготовиться можно было только при помощи Запада. Более того, по имеющимся данным, западными спецслужбами к августу 1968 года было натаскано более 40 000 антисоветски настроенных вооруженных молодчиков — специальная ударная группа, которая должна была подготовить вторжение на территорию Чехословакии войск НАТО.

культура: То есть получается, в августе 1968-го наши войска опередили натовские?

Сунцев: Именно так. Если бы мы не вошли в Чехословакию в ночь с 20 на 21 августа 1968 года, то буквально через несколько часов там уже были бы войска Северо-Атлантического договора. В свою очередь, это не остановило бы Советский Союз, и тогда вполне могла бы начаться Третья мировая война.

культура: Очевидно, что местное население этого не понимало. Но как вообще складывались отношения у наших солдат с простыми чехами и словаками? Были ли случаи эксцессов, о которых так любят писать либеральные СМИ,— мародерства, изнасилования?

Сунцев: Ничего подобного не просто не было, но более того, о солдатах моего 113-го гвардейского полка говорили, что это «переодетые политруки». Настолько высока была дисциплина в наших рядах. К слову, у нас существовал строжайший сухой закон (при том, что довольствие было усиленным — фронтовым) и запрет отлучаться из части. И, скажем прямо, вплоть до 16 октября 1968 года, когда между правительствами СССР и ЧССР был подписан договор об условиях временного пребывания советских войск на территории Чехословакии, мы находились в постоянном боевом напряжении. Не скрою, были и случаи малодушия. Так, в местечке Вельтрусы один из моих солдат отказался выполнить приказ снять антисоветский плакат, испугавшись снайперской пули. Парню было всего 18 лет, а потому я не стал докладывать о случившемся, но сам в назидание ему и другим солдатам снял этот плакат. И нужно сказать, что больше подобных позорных случаев у нас не было.

культура: Но со временем какие-то личные отношения с населением все-таки наладились?

Сунцев: Да, и довольно скоро. Когда стало ясно, что контрреволюция опоздала, что войска НАТО в Чехословакию введены не будут, а сопротивление из активной стадии перешло в партизанскую (ночные вылазки и так далее), настроение простых людей резко изменилось в лучшую сторону. К нам стали приходить местные крестьяне, мы им помогли убрать урожай овощей, в частности картофеля. Таким образом, на бытовой почве порой даже завязывалась дружба.

культура: И при этом в Москве из уст так называемых «диссидентов» лились потоки грязи в адрес наших солдат. Какие чувства у Вас это вызывало?

Сунцев: А как может расценивать подобное офицер Советской Армии, дававший присягу? Конечно, это было откровенным предательством людей, спасших мир от Третьей мировой войны. И особенно поражает, что в то время, когда США устраивали ковровые бомбардировки Вьетнама, выжигали напалмом мирные деревни, мировая общественность и часть советской интеллигенции зациклились на событиях в Чехословакии.

культура: Поддерживаете ли Вы сегодня отношения с сослуживцами? Каково отношение государственной власти к участникам тех событий?

Сунцев: Поддерживаю, и довольно активно. Так, я работаю над созданием базы данных участников операции «Дунай». По Украине, где я в настоящий момент проживаю, в моей базе уже около 2100 человек, и многие получили официальный статус воинов-интернационалистов. Но те, кто для получения этого статуса, гарантирующего целый ряд льгот, делает запрос в Центральный архив Минобороны РФ, часто получает ответ, что участником боевых действий не является, поскольку таковых «в Чехословакии в 1968 году не велось». Действительно, в то время обошлось без стрельбы из танков и артиллерии, но боевая задача у нас была, и мы ее выполнили. А потому непонятно, почему в России, правопреемнице Советского Союза, отворачиваются от людей, отстоявших интересы нашего государства и социалистического блока в Центре Европы. Очень надеюсь, что это недоразумение будет исправлено.