Андрей САМОХИН

08.02.2024

Материал опубликован в январском номере журнала Никиты Михалкова «Свой».

В семье директора Тобольской гимназии Ивана Менделеева сын Дмитрий был последним, семнадцатым ребенком, как тогда говорили, «последышем». Однако ни ранняя смерть родителя, ни сложное материальное положение осиротевшего семейства не помешали самому младшему получить университетское образование и стать в науке мировой величиной.

На Руси испокон веков обращали внимание на то, из какой семьи человек выходит (или уже вышел) в самостоятельную жизнь и что несет в своем «родовом коде». Отсюда и известные пословицы: «От худого семени не жди доброго племени»; «Каков корень, таков и отпрыск». Хотя, с другой стороны, наследственность в нашем обществе никогда не абсолютизировали: «И от доброго семени живет недород».

История Менделеевых в этом смысле показательна со всех сторон. Изначальная родовая фамилия семейства — Соколовы. Ее носил дед ученого по отцовской линии, священник села Тихомандрицы Вышневолоцкого уезда Тверской губернии. По окончании семинарии трое сыновей Павла Максимовича, как это было принято в среде бурсаков, получили разные «прозвища». Один из братьев Соколовых, Иван, стал Менделеевым потому, что такую фамилию носили жившие неподалеку от его родного села тверские помещики. А прославленный сын объяснял ее происхождение так: «Дана отцу, когда он что-то выменял, как соседний помещик Менделеев менял лошадей».

По окончании «бурсы» попович Иван поступил в Петербурге на филологическое отделение Главного педагогического института. Окончив его в 1807 году в числе лучших, был определен «учителем философии, изящных искусств и политической экономии» в Тобольск, где преподавал гимназистам русскую словесность и немецкий язык, логику и Закон Божий, толковал философские труды и основы политической экономии. Одним из учеников Ивана Павловича был Петр Ершов, впоследствии знаменитый автор «Конька-Горбунка» (позже он сам учил младших Менделеевых).

В 1809 году молодой педагог женился на Марии Корнильевой, происходившей из старинного рода сибирских купцов и промышленников. Эта замечательная женщина, не получившая никакого образования, сама, вместе с братьями, прошла полный гимназический курс, изучила иностранные языки, освоила игру на фортепиано. По ее свидетельству, родоначальником рода Корнильевых являлся крещеный калмык Яков Васильевич, коего некий купец привез в Россию из Джунгарии.

Дед Дмитрия Менделеева по матери обладал тягой к просветительству, издавал журналы, в которых помимо всего прочего печатались написанные им краеведческие и этнографические статьи. Ранняя болезнь исследователя-издателя прервала его активную научную деятельность, а безденежье привело к сословному «понижению»: из купцов — в мещане. Маме будущего открывателя периодической таблицы достались в наследство небольшая, построенная еще в XVIII веке стекольно-хрустальная фабрика в селе Аремзянском под Тобольском и уникальная родовая библиотека.

С конца 1818-го Иван Менделеев являлся директором училищ Тамбовской губернии и получал очень приличное жалованье. Знакомые характеризовали «его как человека деятельного и активного, радеющего за судьбы своих воспитанников, необычайно честного и религиозного». С 1823-го по 1827-й Менделеевы жили в Саратове, где главу семьи назначили директором гимназии. Из-за происков попечителя Казанского учебного округа Иван Павлович был вынужден вернуться в Тобольск, где, впрочем, получил аналогичную должность (стал директором классической гимназии).

Жили, как говорили в те годы, «открытым домом». По воскресеньям после церковной службы у Менделеевых собиралось местное «хорошее общество». Музицировали, читали стихи, играли в карты. Бывали тут и ссыльные декабристы, а один из них, Николай Басаргин, женится спустя годы на дочери Ивана Павловича Ольге. Сын губернатора Тобольска, будущий известный композитор Александр Алябьев тоже приходил в этот дом и играл здесь в четыре руки с женой хозяина на фортепиано.

Мария Дмитриевна рожала очень часто. Многие братья и сестры Дмитрия Менделеева умерли или младенцами (троим не успели даже дать имен), или совсем молодыми. В те времена высокий уровень смертности — особенно детской — был не только в бедных крестьянских семьях.

В 1826-м — за семь с половиной лет до рождения гениального «последыша» — от чахотки умерла любимая дочь, первенец Менделеевых, 15-летняя Маша. Ее сестра Екатерина вспоминала: «Мать была в отчаянии до того, что не могла видеть других детей. Все мы имели длинные волосы, которые мать завивала нам на ночь, а днем они лежали сзади длинными локонами — так было у Машеньки, и Оленьки, и у меня. Схоронили Машеньку, маменька велела обрезать нам волосы и не могла уже завивать нас».

А в 1834-м в семье произошло сразу два значимых события — очень плохое (для родителей и их чад) и очень хорошее (для всего человечества). В метрической книге тобольской Богоявленской церкви появилась запись: «Генваря двадцать седьмого дня... Тобольской гимназии директора надворного советника Ивана Павлова Менделеева от законной его жены Марьи Дмитревой родился сын Димитрий».

В тот же год отец семейства из-за развившейся катаракты практически ослеп. Пришлось уйти на пенсию, которая была значительно меньше директорского жалованья. Екатерина повезла его в Москву, где после удачной операции главе семейства вернули зрение. Однако к прежней работе возврата не было: из-за обострения других недугов Иван Павлович стал нетрудоспособным. Все заботы о семье легли на плечи его жены. Брат Марии Дмитриевны, ведавший делами у князей Трубецких, выдал ей доверенность на стекольную фабрику в Аремзянах, и многодетная мать решила взять управление предприятием в свои руки. Для нее, супруги инвалида, это был поистине нетривиальный ход!

Она сумела так повести дело, что никто из подчиненных не дерзал ее обманывать, а фабричные крестьяне так и вовсе полюбили. Мария Менделеева воскресила заглохшее было производство, выстроила в селе школу и храм. Дмитрий Иванович вспоминал: «Там, на стекольном заводе, управляемом моей матушкой, получились первые мои впечатления от природы, от людей, от промышленных дел».

В 1847 году Иван Павлович умер, через год сгорела фабрика, но требовалось во что бы то ни стало обеспечить младших детей, включая 13-летнего выпускника начальной гимназии Митю, серьезным образованием. Мария Дмитриевна совершила настоящий материнский подвиг: свернув все дела и распродав имущество в Тобольске, она вместе с Дмитрием и дочерью Елизаветой выехала (на бричках) в Белокаменную, чтобы определить сына в Московский университет.

По российским просторам они проехали две тысячи километров, пересекли Уральские горы, великие реки. Подросток Менделеев тогда воочию увидел, осознал необъятность и могущество родной страны, что, несомненно, сказалось на его мировоззрении. В университет его не приняли — сибиряки должны были поступать в Казани, и тогда мать переехала с ним в столицу, где добилась, чтобы способного юношу взяли в университет, который оканчивал его отец, — Главный педагогический. Достигнув цели, словно исчерпав все данные ей Богом силы, в тот же год скончалась.

Посвящая матери свой первый крупный научный труд под названием «Исследования водных растворов по удельному весу», Дмитрий Менделеев с пронзительной благодарностью написал: «Вашего последыша, семнадцатого из рожденных Вами, Вы подняли на ноги, вскормили своим трудом после смерти батюшки, ведя заводское дело, Вы научили любить природу с ее правдою, науку с ее истиной... родину со всеми ее нераздельнейшими богатствами, дарами... а больше всего труд со всеми его горестями и радостями».

Другие дети Марии Дмитриевны ничем выдающимся себя не проявили, а сестра Дмитрия Ивановича Ольга вольно или невольно сыграла отрицательную роль в судьбе русского гения, познакомив его со своей подругой Феозвой Лещевой: воспользовавшись мимолетным увлечением брата, фактически устроила их брак. Тот, увы, оказался несчастливым: молодой ученый вскоре обнаружил, что не любит жену, ментально далекую от него женщину (к тому же она была старше на шесть лет). Тем не менее супруги прожили 15 лет, родив в браке троих детей: Мария умерла во младенчестве, остались сын Владимир и дочь Ольга.

Владимир Дмитриевич, с отличием окончивший Морской кадетский корпус, стал офицером. Судьба его довольно примечательна. Влюбившись в актрису Марию Юрковскую (в замужестве Андрееву, позже — гражданскую жену Максима Горького), он получил глубокую душевную травму. Спасая сына от депрессии, отец добился его назначения в команду фрегата «Память Азова», который отправился в «полукругосветку». В Стране восходящего солнца у Владимира появилась японская «жена» Така Хидэсима, которая позже родила ему дочь Офудзи. Дмитрий Иванович признал внучку и периодически отсылал ее матери деньги. Выйдя в отставку, Владимир разрабатывал «Проект поднятия уровня Азовского моря запрудою Керченского пролива», но внезапно умер от пневмонии, чем причинил сильную душевную боль отцу.

История Ольги Дмитриевны, пожалуй, не столь драматична. Рано овдовев, она увлеклась разведением породистых охотничьих собак в имении мужа. В революцию эту усадьбу разгромили, и она перебралась в Москву, где по протекции Дзержинского устроилась на работу в питомник служебных собак НКВД. Прожив 82 года (дольше всех из детей великого ученого), в 1947-м издала книгу «Менделеев и его семья».

Вторая жена Дмитрия Ивановича (на 26 лет его моложе) — дочь донского казака из Урюпинска. С Анной Поповой у Менделеева родилось четверо детей. О первенце — спутнице жизни и Прекрасной Даме Александра Блока, едва не ставшей причиной его дуэли с Андреем Белым, — известно немало.

Меньше «повезло» со славой двум сыновьям ученого от этого брака — Ивану и Василию. Первого Дмитрий Менделеев величал своим «другом и советником». Этот молодой человек, выпускник физико-математического факультета Петербургского университета, активно помогал родителю, выполняя вычисления для его экономических трудов. Уже после смерти Дмитрия Ивановича Иван Дмитриевич подготовил к изданию последнюю работу великого ученого «Дополнение к познанию России». В 1909–1910 годы разнообразно одаренный сын написал две философские книги, а после революции трудился в Главной палате мер и весов СССР, исследуя термостаты и свойства тяжелой воды. Живя летом в бане сожженного, разграбленного крестьянами имения Менделеевых в Боблово, он организовал в селе школу для крестьянских детей. В 1936 году в возрасте 53 лет там же скоропостижно скончался при странных обстоятельствах.

Судьба младшего отпрыска, Василия, еще более причудлива. Окончив Морское техническое училище в Кронштадте, он трудился на петербургском судостроительном заводе, конструировал подводные лодки и минные заградители. Перед германской войной разработал модель не имевшего аналогов в мире сверхтяжелого танка. Уже после смерти знаменитого отца выбравший в суженные девицу-крестьянку Феню Василий Дмитриевич был «проклят» матерью. Бросив все, поселился с зазнобой в Александровской слободе. В Гражданскую бежал с женой от голода на Кубань, где оба умерли от тифа.

Младшая дочь русского гения, близняшка Василия Мария, как и ее старшая сестра Ольга, увлеклась разведением легавых собак и стала кинологом. В советское время преподавала в техникумах, а после Великой Отечественной, когда имя великого ученого в противовес «безродным космополитам» всячески прославляли, Марию Дмитриевну назначили заведующей музеем-архивом Менделеева при Ленинградском университете.

Ныне, увы, никого из продолжателей рода не осталось, если, конечно, не брать во внимание гипотетическое потомство от японской внучки Дмитрия Ивановича. Внуки-правнуки могли появиться и вследствие его первого добрачного романа с немецкой актрисой Агнессой Фойхтман. Узнав о рождении их дочки Розамунды, Менделеев исправно платил алименты до совершеннолетия девушки (хотя сомневался в своем отцовстве).

Вспомнив известную метафору, можно сказать: на родовой яблоне Соколовых-Менделеевых однажды вызрел плод такой величины, что после этого природных сил дерева хватило лишь на несколько яблочек помельче да покислее.

Ну а более серьезная причина всеобщей (а не отдельно взятого рода) дегенерации кроется в том, что отношение русского общества, прежде всего образованной его части, к традиционным, семейным ценностям в течение всего XIX века (тем более последующих столетий) неуклонно менялось. Считалось — ради «социального освобождения», а получилось тотальное вырождение.