Виктор СОКИРКО

14.10.2013

70 лет назад, 14 октября 1943 года, узники нацистского лагеря смерти Собибор, расположенного на территории Польши, разоружили охрану и вырвались на свободу. «Культура» нашла единственного в России по сей день живого участника знаменитого восстания.

Подобные попытки предпринимались и в других концлагерях, но восстание в Собиборе оказалось единственным за всю историю Второй мировой войны, которому сопутствовал успех. Оно было организовано группой советских военнопленных и возглавлял его лейтенант Александр Печерский. Не в силах пережить такой позор, фашистское командование ликвидировало лагерь и сровняло его с землей.

После войны подвиг обреченных почему-то был предан забвению. Но вот, совсем недавно справедливость восторжествовала: президент Путин поручил Министерству обороны «проработать вопрос» об увековечении памяти героев Собибора. В частности, речь идет о присвоении звания Героя России (посмертно) Александру Печерскому.

Что такое Собибор? Название этого лагеря не на слуху. Между тем он стоит в одном ряду с такими печально известными «фабриками смерти», как Освенцим, Бухенвальд, Заксенхаузен, Треблинка, Равенсбрюк… За полтора года существования там были уничтожены 250 тысяч человек, большей частью евреи — из Польши, Франции, Австрии, Чехословакии, Голландии и России. Благодаря побегу многие узники смогли вырваться и рассказать о том, как работала эта чудовищная машина уничтожения.

Большинство прибывавших в Собибор убивали сразу. Им предлагали принять душ перед отправкой в другой лагерь — трудовой. Мужчин и женщин разделяли, дети шли с женщинами. Жертвам приказывали раздеться и сдать ценные вещи. Одежду, обувь и багаж сортировали и отправляли в Германию. Женщин и детей перед убийством стригли — из человеческого волоса делались матрацы и седла.

Обещанные душевые оказывались газовыми камерами — туда заталкивали до 800 человек. Затем подавался угарный газ. Через 20–30 минут все были мертвы. Подача газа прекращалась, пол механически раздвигался, и трупы падали в подвал. Там заключенные из рабочей команды вырывали у мертвых золотые зубы, сваливали трупы на вагонетки, вывозили в лес и сбрасывали в огромный ров. Людей, занимавшихся этой работой, периодически расстреливали. Вся процедура от прибытия до похорон занимала два-три часа. В это время других заключенных заставляли очищать железнодорожные вагоны, после чего поезд уходил, и в лагерь въезжал следующий состав…

Восставшие из ада

В сентябре 1943 года в Собибор доставили крупную партию советских военнопленных — для уничтожения. Однако немцы не приняли во внимание, что это не обычная группа заключенных-евреев, а бойцы и командиры Красной Армии, которые прошли профессиональную военную подготовку, умели обращаться с оружием, были знакомы со схемами установки минных полей, а главное — познали вкус победы над врагом. Это были не те безропотные мирные жители, с которыми эсэсовцы уже привыкли иметь дело. Кроме того, новички знали о приближении к границам Польши частей Красной Армии и о том, что неподалеку, за рекой Буг, находятся партизанские отряды, к которым можно пробиться.

Руководителем группы по подготовке восстания, в которую вошли заключенные из разных стран, стал попавший в плен под Вязьмой лейтенант Александр Печерский. Ростовчанин, до войны — музыкант, играл, как водится, на скрипке… Однако, уйдя добровольцем на фронт в звании младшего лейтенанта, сумел проявить себя и уже через несколько месяцев боев был повышен в звании. Как вспоминали бывшие узники, он умел увлечь, был хорошим оратором и обладал недюжинными организаторскими способностями. Печерский вышел на действовавшую в лагере интернациональную подпольную группу под руководством Леона Фельдхендлера, сына польского раввина. И предложил им план восстания, в котором все было продумано до мелочей. Идею поддержало большинство узников — терять было нечего. Подпольщики избрали Печерского руководителем, а Леон стал его заместителем.

Участник восстания поляк Томас Блатт так описывал настроение в штабе восстания: «Мы знали, что находимся в лагере уничтожения и что наше будущее — смерть… Только отчаянные действия могут прекратить наши страдания и, может быть, дадут нам шанс на спасение. И наша воля к сопротивлению росла и крепла. Мы предпочитали умереть от пули, чем от газа».

Печерский предлагал поодиночке заманить вооруженных эсэсовцев в мастерские, на склады, в другие укромные места и там бесшумно уничтожить. Завладеть оружием, обрубить телефонную связь и вырваться из лагеря в окрестные леса к партизанам. Он предусмотрел множество деталей: изготовил и раздал надежным людям ножи, добыл топорик, заточил лопаты, чтобы перерубить ими проволочные заграждения, вывел из строя несколько автомобилей и бронемашину у офицерского домика. Была организована и спецгруппа для нападения на склад с оружием.

И у них получилось. Не всё, но получилось! На штурм пошло более 400 человек. Они рванули к лесу по минному полю под пулеметным огнем. Около сотни были убиты или подорвались на минах. Немцы организовали массовое прочесывание леса и ближайших деревень. Еще примерно полторы сотни беглецов в течение недели были пойманы и убиты специальными зондеркомандами, многих выдали польские крестьяне. Но остальные обрели свободу. По разным данным это 150–170 человек.

Часть бывших узников под руководством Печерского смогли переправиться через Буг и соединиться с партизанами. Около пятидесяти человек, в том числе и геройский лейтенант, после подхода частей Красной Армии продолжили войну с фашистами уже в армейском строю.

Немцы были взбешены дерзостью восстания. По личному приказу Гиммлера концлагерь Собибор был стерт с лица земли. Немцы разобрали все постройки, вспахали огромную территорию тракторами и засадили ее деревьями, чтобы уничтожить любое напоминание о поражении от безоружных. Надо сказать, что 130 узников не приняли участие в восстании, опасаясь, видимо, что будет еще хуже. Однако надежды на то, что немцы оценят лояльность, не оправдались: оставшихся расстреляли в первую очередь.

Александр Печерский дожил до Победы. Потом ему, правда, припомнили плен. Снова лагерь, но уже советский, последующая реабилитация… Умер он в 1990 году. В России его имя практически не известно. «Следы этого человека нельзя найти в экспозициях краеведческого музея, он не похоронен на Аллее героев, могила его не ухожена. Обидно, что человек с мировым именем не известен у себя на Родине!» — писала одна из газет в Ростове-на-Дону в 2002 году. А в израильском городе Цфат именем Печерского названа улица.

«Я все равно переживу его…»

Сегодня в России из участников того побега в живых остался только один — 91-летний житель Рязани Алексей Ангелович Вайцен.

«Год назад был жив», — сказал мне человек, помогавший найти номер телефона.

— Алло, можно услышать Алексея Ангеловича? — с надеждой спрашиваю я после длинных гудков в телефонной трубке.

— Нет, его нельзя услышать, — отвечает тихий женский голос.

— Извините, я надеялся…

— Он жив, но говорить не может, да и не услышит вас. Совсем тяжелый после последнего инсульта, — отвечает женщина-сиделка.

Окончательно сокрушила здоровье ветерана процедура опознания по фото нацистского палача Ивана Демьянюка, который служил охранником в лагере Собибор.

— Вообще-то дедушка не особо разговорчив. Порой слова из него не вытянешь, особенно когда дело касается войны и его эпопеи в концлагере, — рассказал «Культуре» внук бывшего узника Александр Вайцен. — Он ведь еще и разведчиком был, так что это профессиональное качество. Но иногда тяжелые воспоминания накатывали, и он вспоминал такое, что словами не передать. А когда увидел фотографию Демьянюка, побледнел весь, руки затряслись и говорит: «Я переживу его, все равно переживу. Жертвы должны жить дольше, чем их палачи…»

Пережил. Но с тех пор здоровье ветерана все хуже. Только глаза живые, одним взглядом и может общаться с родными и близкими.

В том октябре 1943-го Алексею Вайцену был 21 год. Он успел послужить красноармейцем еще до начала Великой Отечественной войны в приграничном городе Рава-Русская на Западной Украине. Потом бои, окружение, ранение, плен, побег, опять плен. Когда немцы узнали, что военнопленный — еврей, его отправили в Собибор. Если бы не восстание, он мог бы сгинуть там, как его брат Михаил. Мог и погибнуть, как еще один брат — Самуил, которого после побега выдали эсэсовцам польские крестьяне. Алексею Ангеловичу повезло…

— Дедушка рассказывал, что во время штурма руководил группой, которая вступила в бой с охраной лагеря, чтобы безоружные люди в это время могли добежать до леса, — вспоминает Александр Вайцен. — Среди восставших были снайперы, которые из захваченного оружия стреляли по вышкам с часовыми. Люди бросались на колючую проволоку с лопатами. Оружия было мало, но каждый воевал чем мог — бросали в охранников камни, засыпали им глаза песком, душили голыми руками. Так они прорвались за ограждения, потом бежали по минному полю. Кто был среди первых, тот подрывался. Но их смерть давала возможность выжить другим…

Алексей Вайцен вместе с Александром Печерским добрались до партизан. Воевали в отряде имени Фрунзе. Когда советские войска вошли в Польшу, Вайцен был зачислен в регулярную часть, в полковую разведку, неоднократно ходил за «языками» за линию фронта. О том, как воевал, говорят его награды — ордена Славы, Красной звезды, «Отечественной войны» I степени, медали. Уже после войны за трудовую деятельность Вайцен был награжден медалью ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени.

Затем была служба в воздушно-десантных войсках — сначала во Пскове, потом в Рязани. Правда, чином выше старшины так и не поднялся, зато был уважаем командирами и подчиненными. За плечами без малого тысяча прыжков с парашютом.

— Он никогда ничего не просил — ни квартиры, ни машины, — продолжает рассказывать внук героя. — Даже когда Германия стала проводить выплаты жертвам фашизма, дедушка отказался, сказал презрительно: «Я в их подачках не нуждаюсь!»

Единственная просьба, с которой ветеран обратился к властям, — отремонтировать балкон, который в любой момент мог обрушиться. Балкон на 9-м этаже стал для него единственным местом для прогулок, когда отказали ноги. Это была и наблюдательная площадка — отсюда Алексей Ангелович любил смотреть военные парады. Особенно, когда шли свои, десантники.

— Нет, не забывают дедушку, на 9 Мая всегда поздравляют и городские власти, и губернатор Олег Ковалев, — говорит Александр Вайцен. — Правда, бывает это только раз в году. Многие думают, что он просто ветеран войны, а про лагерь и его участие в восстании даже не знают.

«Люди мира, на минуту встаньте!»

Лично мне довелось побывать (язык не поворачивается сказать «с экскурсиями») в двух фашистских концлагерях — в Бухенвальде и Заксенхаузене. Этого достаточно, чтобы оценить весь цинизм машины уничтожения. А ведь лагерей было более 1600 — на территории Германии, Польши, Латвии, Украины, Сербии — в 15 странах. И миллионы невинно убиенных — удушенных, сожженных, заморенных голодом.

… Окрестности города Веймар в Тюрингии. Типичный немецкий провинциальный пейзаж, с красной черепицей домов, кирхами, добропорядочными бюргерами в кожаных шортах и запахом парного молока. И монотонные удары колокола, звучащего будто хронограф, только более размеренно и печально. «Бом… бом.. бом…» И понимаешь — не из кирхи эти звуки. Это бухенвальдский набат! О котором писал поэт Александр Соболев: «Люди мира, на минуту встаньте!»

Как такое можно выдержать? Шаг вправо, шаг влево — расстрел. За поднятый взгляд, за неосторожное движение — расстрел. За то, что ты русский, еврей, цыган или «неполноценный» ариец. Жизнь (а разве это жизнь?) в ежесекундном ожидании выстрела в затылок. Золотые коронки, вырванные у мертвого, — налево, снятая одежда — направо, остриженные волосы — на набивку матрацев, трупы — в огонь крематория. Это реалии нацистских лагерей, которые остались в истории по свидетельствам тех немногих, которым удалось выжить в аду фашизма. В Собиборе слова правды вырвались на свободу лишь благодаря тем, кто не стал терпеть издевательства фашистов и покорно ждать смерти.

Восстания были и в других лагерях, правда, в отличие от Собибора неудачные. Жестоко подавлены попытки вырваться в октябре 1942 года в Заксенхаузене, в августе 1943-го — в Треблинке, в октябре 1944-го — в Освенциме. 11 апреля 1945 года восстание подняли заключенные Бухенвальда — им удалось перебить остатки эсэсовской охраны и дождаться на следующий день прихода американских войск. Эти случаи хорошо известны и подробно описаны, а 11 апреля является Международным днем освобождения узников фашистских лагерей. Теперь, спустя 70 лет в России настало время, чтобы увековечить и героический подвиг участников восстания в Собиборе.