В Музее Соломона Гуггенхайма открылась выставка работ Василия Кандинского, написанных в 1911–1913 годах.
Нью-йоркский музей с Кандинским связывают особые отношения — роман длиной в восемьдесят с лишним лет, на протяжении которых здесь не перестают объясняться в любви к великому абстракционисту.
В 1927 году художница-авангардистка Хилла Ребей, пренебрегши титулом баронессы в родной Австрии, приехала в Нью-Йорк — куда стекались мириады молодых творцов-бунтарей, жаждавших признания и славы. Оказавшись на чужой земле, Ребей завязала небезынтересное знакомство — с меценатом Соломоном Робертом Гуггенхаймом, также питавшим слабость к неортодоксальному искусству. Став доверенным лицом Гуггенхайма, Ребей первым делом обратила внимание Соломона на работы русского художника, творчеством которого искренне восхищалась. Летом 1930-го Ребей и Гуггенхайм посетили Кандинского в его мастерской в школе «Баухауз» в Германии. В последующие годы Гуггенхайм приобрел около ста пятидесяти полотен художника.
Хилла Ребей, разделявшая взгляды Кандинского, выраженные в его знаменитом теоретическом труде «О духовном в искусстве», грезила о едином художественном центре. Пространстве, которое прославило бы живописную традицию, свободную от объективной реальности и не сдерживаемую ничем, кроме субъективного восприятия художника. Фонд Гуггенхайма стал именно таким центром. Но ему не хватало одного — физических очертаний, что уравняло бы внутреннее содержание с внешними приметами. Ребей настояла, чтобы архитектором центра стал Фрэнк Ллойд Райт. В качестве источника вдохновения Райту предложили абстрактные полотна Кандинского. Сегодня здание музея — в виде перевернутой пирамидальной башни, закрученной спиралью, — один из признанных шедевров архитектуры.
Имя Ребей, не пользовавшейся популярностью у наследников Гуггенхайма и отстраненной от руководства музеем после смерти Соломона, впоследствии отошло на второй план. А вот Кандинский в качестве неиссякаемого источника вдохновения и, как любят повторять в музее, «символа самой его концепции», остался.
На протяжении нескольких десятилетий Музей Гуггенхайма руководствуется принципом «больше Кандинского, хорошего и разного». Выставки его работ проходят здесь регулярно — наиболее крупная из них состоялась три года назад, в пятидесятый юбилей музея. Специально для ретроспективы были привезены полотна, хранящиеся в Центре Помпиду в Париже и Городской галерее в доме Ленбаха в Мюнхене.
Нынешняя экспозиция, конечно, поскромнее, но охватывает один из самых интересных периодов творчества Кандинского: 1911–1913 годы, когда художник только-только опубликовал труд «О духовном в искусстве» и активно развивал идею абстракционизма. Работы мастера представлены в контексте — вместе с картинами Робера Делоне и Франца Марка, выставлявшимися в 1912 году в составе группы «Синий Всадник» в Галерее современного искусства в Мюнхене.
Впрочем, одной выставкой дело не ограничивается. 27 и 28 сентября в Музее Гуггенхайма выступит пианист Михаил Рудь с «Картинками с выставки» Модеста Мусоргского. В мультимедийном представлении «примут участие» анимированные рисунки Кандинского. Когда-то великий абстракционист создал их специально для своей музыкально-живописной постановки «Картинок с выставки». Несколько лет назад Рудь загорелся идеей возродить тот самый спектакль 1928 года. Музыканту был предоставлен доступ к оригиналам рисунков Кандинского, хранящихся в Центре Помпиду.
Музей Гуггенхайма не мог отказать себе в удовольствии пригласить Рудя, выявив тем самым одну трогательную деталь. В культурном пространстве, где Василий Кандинский давно существует на правах признанного гения, нью-йоркский музей нашел изящный способ воспеть свойственный великому художнику субъективизм — каждую новую выставку здесь застенчиво мотивируют не общепризнанным статусом Кандинского, но исключительно своим нежным отношением к нему.