Художник, которого все помнят по «Аленушке» и «Трем богатырям», не только избавил церковную живопись от академического застоя, но и ворвался со своим стилем буквально в каждый русский дом, где стояли иконы.

Государственный музей истории религии, находящийся в Санкт-Петербурге, провожает 175-летний юбилей Виктора Васнецова выставкой, собравшей самое главное из той части его наследия, что обычно остается в некоторой тени великолепных картин, по которым мы писали школьные сочинения. Огромные, пятиметровой высоты полотна с религиозными сюжетами находятся в Атриуме музея рядом с многочисленными типографскими воспроизведениями различных церковных работ Васнецова. Произведения таких его последователей, как Михаил Нестеров и Иван Ижакевич, соседствуют с самодеятельностью «народных» художников, также черпавших вдохновение в васнецовском наследии. А еще на выставке можно увидеть неожиданного Васнецова — прародителя буденовки и автора красочных меню торжественных обедов, в том числе в честь восшествия на престол Александра III.

Эту изящную декоративную «мелочь», как и многое другое, удается заметить не сразу. Все внимание сразу захватывают исполинские живописные эскизы, предназначенные в итоге для украшения храма в поселке Гусь-Мальцовский, ныне это город Гусь-Хрустальный. Заполняющее все вокруг спокойное величие «Евхаристии». Рождающие светлую надежду «Сошествие во ад» и «О Тебе радуется». И «Голгофа»: глядя на скорбь и ужас, которыми переполнено это полотно, просто невозможно не дать себе слова не грешить — хоть несколько дней.

Спустя какой-то срок вспоминаешь про работы Васнецова для другого, к сожалению, уже не вполне русского храма — Владимирского собора в Киеве. Что с ними, в каком они состоянии — нет ответа. Но про них также рассказывает выставка – как и про работы Михаила Нестерова, работавшего вместе с Васнецовым в матери городов русских. Разговор на темы духовной живописи не всегда понятен даже для знатоков искусства. Но в этот раз нам повезло: авторы выставки «Васнецов и последователи» ведущий научный сотрудник, хранитель фонда «Православие» ГМИР Ольга Александровна Коробко и заведующий отделом «Православие» ГМИР, хранитель графики Светлана Георгиевна Николаева провели для «Культуры» увлекательнейшую экскурсию и ответили на вопросы.

— Судя по величию представленных огромных работ Васнецова, храм в Гусь-Мальцовском должен был стать одним из самых необычных на Руси. Как сложилась его судьба?

Ольга Коробко: Эта церковь сохранилась, в Гусь-Хрустальном в ней сейчас существует музей хрусталя. Из произведений, предназначенных для этой церкви, с картонов Васнецова была переведена в мозаику известным петербургским мозаичистом Владимиром Фроловым только «О тебе радуется». Все остальные так и остались эскизами. Именно эти работы можно увидеть на выставке. Это эскизы четырех больших работ на холсте маслом — наряду с «О тебе радуется» это «Голгофа», «Воскресение Христа» и «Евхаристия» — и еще один эскиз на картоне, вариант пятой большой картины «Страшный суд».

— Насколько религиозная живопись Васнецова была востребована в целом?

О.К.: Очень многое не сохранилось, о многом можно судить только по известным эскизам. Или существует в качестве повторения его работ — в Челябинске, в Москве на Пресне, где идет разговор: подлинный ли это Васнецов или кто-то из его последователей. Что-то существует в мозаиках в той же Москве на нескольких кладбищах. Но ведь не в этом главное. Сила воздействия Васнецова ощутима даже в том небольшом количестве работ, которое сохранилось к нашему времени. Если говорить конкретно о религиозной живописи, то масштаб его творчества виден, и это можно проследить на нашей выставке — насколько васнецовская живопись, его образы, стилистика, повлияли на искусство того времени. Задача, которую ставили мы, — именно показать не только самого Васнецова, но и его последователей, а также распространение влияния Васнецова в различных произведениях культуры и искусства того времени. Мы постарались наглядно показать работы самого художника — в собрании музея десять живописных произведений и его книжная графика. В первую очередь это огромные работы для в общем-то небольшого Георгиевского собора (ранее –—церковь Святого Георгия на гусевских стекольных заводах. — «Культура»). В местности, где в то время проживало десять тысяч человек. Виден огромный масштаб меценатства того времени, владельца хрустальной мануфактуры Юрия Нечаева-Мальцова, который задумал этот проект и выделил на него огромные средства. И для того, чтобы все эти пять работ были написаны, в Москве при Историческом музее был построен отдельный павильон, чтобы Васнецов там работал (аренда этого помещения продолжалась восемь лет, столько времени понадобилось художнику для трудов. — «Культура»). То, что художник получил такой заказ, не вызывает удивления. Влияние Васнецова в то время отмечалось как новое слово в искусстве, которое пользовалось огромной популярностью и многократно повторялось в работах других — на выставке наравне с профессиональными работами экспонируются и примеры ремесла эпигонов-«богомазов», что свидетельствует о широком диапазоне воздействия образов Виктора Васнецова.

— Когда смотришь на эти впечатляющие работы, испытываешь экстремально сильные эмоции. Какими были отзывы современников? Не сталкивался ли Васнецов с критикой, непониманием? Глядя на «Голгофу», я с трудом представляю такую мозаику в церкви. Простите, но это настоящий хоррор.

О.К.: С точки зрения иконографии она канонична. Эмоциональное искусство Васнецова потому и было новаторским и остается таким до сегодняшнего дня, потому что он совершенно по-новому решал пространство храма и его росписи. Художник стремился основным сюжетам и образам вернуть глубинный христианский смысл, сосредоточить внимание верующего на символе, главной идее христианства. Во многом этому способствовало умение художника при следовании канонической схеме так изменить жест, позу, что «замыленный» образ вновь обретал выразительность и силу.

Светлана Николаева: Это не историческая картина, как у академистов, понимаете? Где скучно, одинаково, никакого отклика не вызывает. У Васнецова нет ничего чуждого для религиозной живописи. Его работы исключительно эмоциональны. Почему Васнецов стал популярен, в чем заключался поворот в религиозной живописи? Да, пусть он длился максимум десять лет. Но пять-десять лет — срок актуальности любого течения в искусстве начала двадцатого века. Шло время, и они сменялись новыми: мирискусники, «Бубновый валет» и так далее. Васнецов создал свой монументально-символический стиль церковных росписей, серьезно вел поиски национально-исторической самобытности в искусстве и архитектуре.

— Удивительно, что это было одобрено и санкционировано церковными властями той поры. Напрашивается параллель с церковной музыкой. Сколько примеров того, когда литургии, написанные такими прославленными композиторами, как Петр Ильич Чайковский и другие, не были приняты, потому что оказались очень чувственными. Музыка отвлекала от молитвы. Разве не прямая аналогия с Васнецовым? «Голгофа» потрясает, ужасает — здесь не до внимания за ходом службы.

С.Н.: Все-таки представьте объем нашего зала и храма в Гусь-Хрустальном. Высота стены, высота потолка, народ стоит значительно ниже, перед ним — головы, колонны и так далее. Это все создает иной эффект. И мозаика есть мозаика. Она мерцает, получается другое восприятие. С другой стороны — в храме напротив Голгофы должно было находиться Воскресение — Сошествие во ад, что настраивало бы верующего не только на трагедию, но и давало надежду.

О.К.: Еще одна особенность выставки в том, что мы выставляем только те экспонаты, которые хранятся в нашем музее. В этом зале находится около семидесяти произведений, и благодаря разнообразности нашего собрания мы смогли показать на конкретных примерах, какой была сила воздействия творчества Васнецова на свое время. Экспозиция делится на три части. Работы самого Васнецова, которые мы показываем и на живописных произведениях, и на графических работах. Дальше два крупных последователя Васнецова: всем известный Михаил Нестеров и украинский художник Иван Ижакевич, который трудился в Киеве чуть позже, в самом начале двадцатого века. Мы демонстрируем их работы, основанные на идеях и стилистике Васнецова. Наконец, мы выставляем произведения других художников. Тех, кто использовал отдельные приемы Васнецова и в дальнейшем развивал их в своем искусстве. Мы отслеживаем, каким вообще было воздействие Васнецова на иконопись того времени — как на высокие произведения, выполненные по следам мастера, так и на эпигонское искусство. Это тоже особенность нашей коллекции: мы можем в одном экспозиционном пространстве показать такие совершенно разные вещи. Четыре большие работы, самые крупные, к сожалению, «невыездные» в силу своих размеров. В последний раз мы выставляли их почти пятнадцать лет назад. Сегодня есть возможность прийти и современными глазами посмотреть на то, что произвело революцию в то время. Рядом находятся работы Нестерова и Васнецова. И посетитель может одновременно увидеть: вот «Воскресение» васнецовское, а вот — нестеровское: одно, написанное как эскиз для мозаики в Спасе на Крови, и другое — одна из последних работ, написанная в 1922 году. Посмотрите, насколько они отличаются. По стилистике, по исполнению самой фигуры Христа, по тому, какой эмоциональный заряд дает каждая из работ. И насколько разными путями шли художники. Что тот, что другой говорили: «Мы ищем образ мирового Христа». Во всей европейской живописи религиозный образ Христа — это воплощение общечеловеческих идеалов. Насколько по-разному и Васнецов, и Нестеров это дают. К каким разным выводам они подводят человека. Какой в итоге разный эмоциональный заряд. Хотя оба исходят от одного источника — древнерусской иконы.

С.Н.: У Нестерова в одном случае (подходит к оригиналу для мозаики «Воскресения Христова» северного киота Спаса на крови 1895 г. — «Культура») изображение ближе к западной иконографии: здесь все достаточно просто. А другая работа (указывает на икону «Воскресение Христово» 1922 г. — «Культура»)…

— Более русская?

С.Н.: Нет. Она ближе к источникам. Видите, Христос изображен выходящим из погребальных пелен, а не в наброшенной плащанице. То есть использован элемент ранней иконографии, когда тело Христа в сценах Оплакивания и Положения во гроб изображали туго спеленатым. А мандорла (сияние, исходящее от Христа. — «Культура») приобрела яйцеобразную форму как символа новой жизни.

Васнецовские образы, как и нестеровские, тоже все разные. И последователи тоже писали по-разному.

А вот там, в торце, висит картинка — это сытинский лист, который издатель печатал для народа. Лубок, который воспроизводит эскиз мозаики «Страшный суд» Васнецова для Гусь-Хрустального. Искусство Васнецова нашло отклик даже в народной картинке.

О.К.: Отдельно у нас представлены варианты воспроизведения одного из самых популярных образов — Богоматери из Владимирского собора. Здесь можно увидеть иконы, выполненные в иконописных мастерских, прежде всего Холуя. Именно туда литографированные работы Васнецова поступали в качестве образцов. Отчетливо видны элементы стиля художника. Ученических работ этого плана дошло до нашего времени крайне мало. В этом же ряду точная копия эскиза плащаницы, созданного Васнецовым, — работа выпускника Холуйской иконописной мастерской. А рядом икона автора-самоучки —  раскрашенное выжигание по дереву.

— Вижу пустой квадратный лист. Что в нем особенного, раз он удостоен отдельной витрины?

С.Н.: Это литофания, очень редко выставляемый предмет. В обычных условиях это простой серый лист, а при подсвечивании проявляется изображение, знаменитый Христос с главного купола Владимирского собора. Литофания сделана в Петербурге, в Экспедиции заготовления государственных бумаг. Помимо документов и денежных знаков там выпускали и художественную графику. Посетители могут увидеть и репродукции по акварелям Васнецова к книге Кутепова, посвященным великокняжеским охотам, также отпечатанные в Экспедиции. Воспроизведений работ Васнецова было множество. У иконописцев было достаточно образцов. И не только у наших. Так, запрестольный образ Богоматери из Владимирского собора был повторен в мозаике, установленной на внешней стене храма, стоящего на берегу моря, в Англии. Если вернуться к теме типографского воспроизведения работ Васнецова, то нужно сказать, что существовали хромолитографии, которые использовались не только для украшения помещений. Их закупали монастыри и храмы, украшавшие этими образами стены в молельных и трапезных палатах, крестовых комнатах. У нас есть четыре интересных экспоната, воспроизводящих образы из главного иконостаса Владимирского собора, которые писал Васнецов. Это фототипии (род фотографии), сверху расписанные темперой. Выполнены в мастерской петербургской фирмы Аванцо, которая торговала альбомами и репродукциями. На картинках имеется печать женского Леушинского монастыря, в котором была своя хорошая иконописная мастерская.

— Такое «хождение в народ» религиозной живописи Васнецова продолжалось недолго, учитывая исторические события?

О.К.: Нет, как раз достаточно долго. Последние иконы писали до начала двадцатых годов.

С.Н.: Примечательно, что теперь, по прошествии времени, Васнецов воспринимается многими как «академик». Хотя его традиции идут от древнерусской живописи. Современному зрителю увидеть новаторство художника очень сложно: нужно учитывать исторический контекст.

— У вас, как у авторов выставки, был ли во время ее подготовки момент сильной эмоции? То, что заставило вас улыбнуться, подивиться, сказать «эхма!».

С.Н.: Обратите внимание на эту шапочку — головной убор служителя Феодоровского собора. Он подлинный, натуральный. Рядом эскиз костюма служителя, он сделан Васнецовым. Когда мы узнали, что у нас есть эта шапочка в фонде «Ткани», мы были в полном восторге. А вот другой вариант — буденовка, которая, по одной из легенд, тоже сделана по эскизу художника.

О.К: Мы были довольны, что смогли показать разнообразие граней его творчества. Кроме разнообразия важна хронология: на выставке можно увидеть как графический рисунок — раннюю работу художника периода ученичества в Академии художеств, так и последнюю: Крест-распятие, которое Виктор Михайлович закончил за несколько дней до смерти.

Выставка «В.М. Васнецов и последователи» в Государственном музее истории религии работает до 17 марта, но ее могут закрыть и раньше: в том случае, если через стеклянную крышу Атриума музея начнет проникать яркое весеннее солнце, губительное для исполинских васнецовских эскизов.