Воспоминания о Тифлисе
28.06.2019
В музее Востока представили первую в столице «персоналку» Кирилла Зданевича «Тифлис — Москва». Невероятно, но факт: яркий представитель авангарда, чьи работы показывали в Париже и Нью-Йорке, еще не удостаивался вернисажа в Белокаменной. Впрочем, его младший брат Илья тоже долго не был востребован в России. Единственная ретроспектива прошла совсем недавно, в 2015-м.
Зданевичей знают прежде всего как первооткрывателей Нико Пиросмани. Они приложили немало сил, чтобы о художнике-самоучке узнали в артистических кругах — русских и зарубежных (грузинского самородка рисовал даже Пабло Пикассо). Сами братья слыли хулиганами-футуристами, возмутителями общественного спокойствия. Илья дружил с Михаилом Ларионовым, выпускал манифесты, например, «Почему мы раскрашиваемся». Увлекался заумью, предвосхитившей «падонкаффский» язык Рунета нулевых. Эмигрировал после революции, взял псевдоним Ильязд. Придумывал дизайны тканей для Коко Шанель (она стала крестной одной его дочери), издавал livre d’artiste. И, конечно, общался с представителями интернациональной парижской богемы — от Пикассо до Джакометти.
Старший Зданевич остался на Родине. Его ранние вещи демонстрируют увлечение кубофутуризмом. Константин Паустовский, познакомившийся с Кириллом Михайловичем в Тифлисе, так отзывался о работах: «Все женщины на этих рисунках были похожи на подруг неандертальского человека. Иногда огромные молнии с широкими хвостами разрубали на этих рисунках падавшие во все стороны дома. Очевидно, так было изображено землетрясение. Я не решался спросить Кирилла Зданевича, что значат эти рисунки. Кирилл был неразговорчив». Любопытная деталь: на портрете Венеры Архипенко (1910-е), показанном на выставке, выведены залихватские стихи «Кирилла, знаменитого Зданевича»: «Стоит «Венера» Архипенко, / Идет красавец Кирилл. / Венера улыбается / Кирилл победиллл!л! л! / И вдруг». Рядом издевательское «примечание историка»: «Автор / Здесь пошел бриться, и стихи / Остались неокончены! Какая потеря для мировой литературы!!! / Боже!!!»
По многим вещам можно проследить биографию мастера. Вот портрет Валерии Валишевской с надписью в верхнем левом углу: «Денег нет. Будут» (начало 1920-х). Эмоциональная, артистичная девушка тоже увлекалась изобразительным искусством. Брак двух ярких личностей распался через несколько лет. Валерия вышла замуж за ученого Михаила Навашина, а после развода, в 1937 году, стала второй женой Паустовского, который в тифлисских воспоминаниях вывел ее под именем Мария. Брат Валишевской, Сигизмунд, тоже занимался живописью, причем очень успешно. Его карандашный портрет (1916) можно увидеть на выставке. После революции Сигизмунд жил в Париже, затем переехал в Польшу. Увы, подвело здоровье: из-за серьезной болезни ему ампутировали ноги. Художник умер в Кракове, расписывая потолки в Вавельском замке, — не выдержало сердце.
Как отметила куратор Светлана Хромченко, работы попали в экспозицию из трех частных коллекций. Первое собрание принадлежит потомкам Валишевской. Второй источник — вещи, подаренные бывшей балерине Большого театра Екатерине Абрамовой, с которой Зданевич познакомился на выставке Пиросмани в 1963 году: портрет самой Абрамовой есть в экспозиции. Наконец, некоторые творения были презентованы художником Ксении Глонти, редактору его книги о Нико. При подготовке проекта не обошлось без открытий. Хромченко рассказала:
— Две работы с изображением борцов датировались 1920-ми. Но почему Кирилл Михайлович обратился к этой теме? Я выяснила, что в 1916–1917 годах в Тифлисе гастролировал цирк, где выступал известный борец Иван Заикин. Его большим поклонником был друг Зданевича — поэт, художник и авиатор Василий Каменский, он даже выходил вместе с Заикиным на арену. Так выяснилось более точное время создания вещей — 1917-й. Одна из них, «Человек воздуха», прямо отсылает к артистическому псевдониму Ивана, который именовал себя Капитаном воздуха.
Поздние картины Зданевича доказывают: в отличие от современников — например, Машкова — Кирилл Михайлович не прекратил экспериментировать и в зрелом возрасте, пережив ссылку в Воркуту. Яркие натюрморты и пейзажи 1960-х напоминают об авангардной юности автора. Впрочем, письма — а именно они, по признанию куратора, дали импульс выставке — убеждают: один из лидеров «всёчества» вовсе не был пустым весельчаком. Вот что писал он Валишевской с фронта в 1914-м: «До чего мне это все надоело! Да в самом же деле ведь я художник, черт возьми, чего я тут гнию в этой проклятой дыре, среди болот, этой непролазной грязи среди этой солдатской и офицерской сволочи! Сидишь и ждешь вот каждую минуту пошлют под громыхающие выстрелы и этот кошмар сумасшествия. ...на самом краю государства забросили нас и поставили под ежедневную смертную казнь». Эти строки подтверждают слова Светланы Хромченко о том, что «здесь много нового, неизвестного, поэтому творчество нужно исследовать более глубоко и серьезно».
