Шейла Мецнер: «Все привыкли видеть мужской взгляд на женскую красоту, а не наоборот»
20.06.2019
В Центре фотографии имени братьев Люмьер открылась ретроспектива легендарной Шейлы Мецнер. Уроженка Нью-Йорка стала первой женщиной-фотографом, на постоянной основе сотрудничавшей с глянцевыми журналами. Удачную карьеру удалось совместить с материнством: вместе с мужем Джеффри, режиссером и художником, Шейла вырастила пятерых детей. Именно члены семьи долгое время были единственными моделями Мецнер. Ее работы — трогательные и «негромкие»: с игрой света и тени, напоминающей о картинах Рембрандта, и чуть размытым изображением — как на пикториальных снимках рубежа XIX–XX веков. «Культура» побеседовала с гостьей из США накануне «Магии Мецнер».
культура: Как пришли в фотографию?
Мецнер: Около десяти лет снимала только домочадцев. Результат никому не показывала: хотела создать стопроцентно «свои» вещи. Однажды ночью делала отпечатки, и один из снимков оказался по-настоящему удачным, даже разбудила мужа. Через два года набралось 22 работы. Принесла их в Музей современного искусства в родном Нью-Йорке. Три фото купили. Вскоре открылась огромная выставка — Mirrows and Windows. Мой кадр привлек внимание критика Хилтона Крамера из The New York Times: под снимок отвели целую полосу. Он стал хитом. Примерно тогда же я отнесла работы в Daniel Wolf Gallery на 57-й улице. Владелец специализировался на XIX веке, в частности на произведениях англичанки Джулии Маргарет Камерон. Спросила: «Вы вообще не сотрудничаете с современными авторами?» Он ответил: «Никогда». Но я не растерялась: «Если Вам нравятся творения Джулии Маргарет Камерон, наверняка приглянутся и мои». Он разложил отпечатки на полу и сказал: «Хорошо, устрою тебе выставку». Так в моей жизни начался новый этап.
культура: Ожидали столь быстрого успеха?
Мецнер: Абсолютно нет. Ничего не знала о технической стороне съемки, работе со светом. У меня была одна-единственная камера. Жанну Моро для Vanity Fair фотографировала в своей квартире. Увидев этот портрет, Александр Либерман предложил сотрудничество с Vogue.
культура: С какими трудностями сталкивались женщины-фотографы в 1970–1980-е?
Мецнер: Никогда не думала на эту тему. Хотя в старших классах 90 процентов учеников были мальчики. В колледже, где преподавали архитектуру и инженерное дело, тоже преобладали юноши. Я стала первой женщиной, которую рекламное агентство Doyle Dane Bernbach взяло на должность арт-директора. Джефф, мы еще тогда не были женаты, принес мое портфолио, и начальник отдела, посмотрев, сказал: «Парень — талант». Джеффри ответил: «Это женщина». В итоге мне предложили работу — исключительно из-за моих достижений. Собственно, я только этого и хотела. Правда, добиться возможности фотографировать мужчин оказалось непросто. Все привыкли видеть мужской взгляд на женскую красоту, а не наоборот.
культура: У вас большая семья, 14 внуков. Дети помогали или препятствовали карьере?
Мецнер: Я всегда хотела стать художником. У мамы висела репродукция «Подсолнухов» Ван Гога. В детстве, когда могла увидеть только подпись «Винсент», мечтала посвятить жизнь искусству. Конечно, быть матерью — непростая работа. Однажды ушла на съемку, отсутствовала пару часов. Когда вернулась, дети ждали перед домом. Муж спросил: «Куда ты пропала? Мы хотим есть». Никогда не позволяла себе уезжать по делам больше чем на 10 дней. Даже этот срок казался долгим. Джефф тоже часто путешествовал, и мы следили, чтобы кто-то из нас обязательно оставался дома. Как-то раз я поменяла билет и прилетела на час раньше. Приехала к себе, собака почему-то не залаяла. Заглянула в окно — все сидят за столом. Муж сделал котлеты по-киевски со спаржей и рисом. Я понятия не имела, что он умеет готовить.
культура: Как пришли к цветной фотографии?
Мецнер: Всегда хотела ею заниматься. Видела мир исключительно в красках. Называла снимки «Мужчина в красной пластиковой шляпе». Или «Голубая ваза». Хотя речь шла о черно-белых кадрах. Некоторые мастера того времени — Гарри Виногранд, Ричард Аведон — делали цветные отпечатки. Но технологии были недостаточно хороши. В конце концов мне удалось выйти на семью Фрессон — потомков Теодора-Анри Фрессона, одного из адептов карбоновой печати. Они до сих пор держат ателье и работают в этой редкой технике. Я была счастлива.
культура: Как относитесь к цифровым камерам?
Мецнер: Пару лет сидела без заказов: люди думали, что я сторонюсь «цифры». На самом деле иногда использую подобную технику, но исключительно по работе. Для себя по-прежнему снимаю на пленку. Даже вернулась к первому фотоаппарату — старенькому Nikon F. Он до сих пор в строю, в отличие от современных камер, которые приходится менять каждый год.
культура: Вы запечатлели многих знаменитостей: Уму Турман, Изабеллу Росселлини, Брук Шилдс, Уоррена Битти... В чем секрет работы со звездами?
Мецнер: Это всегда обмен энергией, настроением. Я должна установить контакт, быть открытой к сотрудничеству, чтобы люди доверяли и симпатизировали мне. Иначе работать будет тяжело. Впрочем, обычно я им нравлюсь.
культура: Есть знаменитое фото, где модель целует статую мужчины — отсылка к мифу о Пигмалионе и Галатее. Как оно появилось?
Мецнер: Это был ужасный день. Мы работали над рекламной кампанией Fendi в Италии. Снимать должны были в музее. С огромным трудом достали разрешение. Я хотела запечатлеть разбитые скульптуры в саду. Однако путь преградил охранник, сказал: вам можно фотографировать только внутри здания. Мы пытались спорить, но тщетно. В итоге совершенно случайно нашли другое место — в частном доме. Модель Мари-Софи Уилсон подошла к статуе, и я сказала: так, сделайте прическу и макияж. Через три года создала еще одну серию для Fendi. Та же девушка, с теми же сережками, но вместо скульптуры — симпатичный мужчина.
культура: Ваши фотографии нередко сравнивают с полотнами Ренессанса. Любите ту эпоху?
Мецнер: Ценю искусство в целом. Как и путешествия, интересные знакомства... Вообще я очень робкая, негативно реагирую на многие вещи. Но часть меня — не знаю, откуда она взялась — постоянно ищет новых впечатлений. И она, эта часть, ничего не боится. Во время работы тревоги исчезают. А когда бездельничаю, пугаюсь всего — высоты, людей... К счастью, съемки помогают справиться со страхами.
культура: Что или кого никогда не стали бы фотографировать?
Мецнер: Политиков. Войну. Люблю новые страны, однако стараюсь не ездить в места недавних конфликтов. Я не слепая, прекрасно понимаю, что насилие существует. Но не хочу его показывать.
