Людмила Полякова: «Выходя к зрителям, испытываю кайф»

Татьяна УЛАНОВА

29.01.2019

У народной артистки России Людмилы Поляковой большой юбилей. В этом же году, чуть позже, актриса Малого театра отметит 55-летие сценической деятельности. Празднований, правда, не любит, даже телефон грозилась выключить в день рождения. Но скоро — ​премьера спектакля «Дальше — ​тишина», выход книги «Мой путь к «старухам» Малого». Об этом и многом другом Людмила Петровна рассказала обозревателю «Культуры».

Полякова: Вcе, что можно, я уже сказала. Сейчас хочется спрятаться и просто осмыслить, что же это была за жизнь. Несмотря на возраст, мне многое еще интересно. Три дня назад вот прилетела из Барселоны, буквально из плюс двадцать — ​в минус двадцать. Вышла на морозный воздух, и, как птица в полете, чуть не задохнулась. Прилетела — ​и утром на репетицию. Потом три спектакля подряд, подготовка нового…

культура: Сколько у Вас спектаклей сейчас?
Полякова: Только Островского шесть наименований. Плюс «Женитьба» Гоголя, «Дети Ванюшина», «Горе от ума»… В феврале, если Бог даст, выпустим «Дальше — ​тишина». Я не тот человек, который делает ставки. Мне уже славы не нужно. Но хочу, чтобы сидящие в зале схватились за головы: «Елки-палки, что же мы делаем со своей жизнью! Это же наши отцы, матери…»

культура: Вы сами ведь предложили Соломину пьесу?
Полякова: Да-да… Был незамысловатый разговор. Вот как сейчас с вами, сидели с Юрием Мефодьевичем перед «Горе от ума». Вы же, говорю, знаете, что приближается-то… Знаю, знаю, отвечает, уже думаю, что взять. А что думать, парирую, вот пьеса… Он прочитал. И заболел ею, как я. Эта человеческая драма так нужна нынешнему обществу, так нужна! Соломин даже шутит: мечтаю, чтобы у театра три «скорые помощи» стояли. Чтобы сердца людей разрывались.

культура: Не боитесь, что Вас будут сравнивать с Раневской, а Носика, Вашего партнера, — ​с Пляттом? Остались ведь еще люди, которые помнят тот спектакль в театре Моссовета?
Полякова: А это — ​ради Бога! Пусть сравнивают. Чего мне бояться? Я сама «заболела» много лет назад, попав после училища на тот спектакль. И, хотя была еще молодой, очень эмоционально восприняла его. Рыдала весь спектакль — ​грудь была мокрой от слез. И так засела у меня в голове эта «Тишина», что я дала себе слово: подойдет возраст — ​обязательно сыграю. Тогда меня потрясла актерская игра — ​сейчас больше думаю о социальной направленности пьесы. Однако решаю образ совершенно по-другому. Пьеса же — ​о любви, а герои — ​Ромео и Джульетта, прожившие вместе пятьдесят лет. Всю жизнь они были вместе, как две птицы. И вдруг их разлучают… Как же это можно?!

Люди часто цепляются за родственные отношения, чувства. По-моему, это не нужно. Мне вот тоже знакомые порой говорили: что ты не попросишь сына принести картошки? Но я же могу сама! И в каком бы состоянии ни была, как бы плохо ни выглядела, иду в магазин. А на улице — ​один улыбнется, второй поздоровается, третий что-то доброе скажет. И сразу такое ощущение нужности… Значит, оставила я в их душах что-то… Не поверите, вспоминают работы тридцати-, сорокалетней давности. Например, несчастную «Хозяйку детского дома»…

культура: Тоже хотела о ней спросить. Для меня это был первый фильм с Вашим участием — ​посмотрела еще школьницей. Но лишь недавно узнала, что Вы посвятили эту работу маме…
Полякова: Да, то маме посвящала, то бабушке. Они такими несчастными были. Это такие судьбы! Ой, не могу говорить. Расплачусь, а у меня уже грим. Обе наверняка были одарены. Бабушка — ​та просто была великолепной рассказчицей, весь двор сбегался слушать. А она пропустит рюмочку, закурит «беломорину» — ​и давай травить байки.

Во время войны нашу семью эвакуировали в Муром, я была совсем крошкой, но ходила по госпиталям для выздоравливающих — ​читала стихи. А бабушка — ​еще молодая женщина, чуть за сорок, — ​работала на строительстве секретного аэродрома. Была даже к ордену Ленина представлена. Но отказалась — ​надо было срочно возвращаться в Москву, чтобы не потерять прописку.

Детство мое было, конечно, довольно печальным. «Хозяйка детского дома» помогла переосмыслить и свою жизнь, и отношения с мамой. Ну, представьте: только кончилась война, муж ушел, а она — ​еще молодая, с ребенком. Ей хотелось любви, нормальной семьи. И я все время чувствовала, что мешаю ей, болтаясь под ногами… Рябцева моя в «Хозяйке», помните, моталась за своим мужиком в надежде: вот сейчас все наладится, и заберу Сережу… Так и у меня с мамой не сложилось особо теплых отношений. А последнее ее десятилетие просто не помню. У нее развился диабет, она полностью ослепла, не ходила. А у меня Ваня маленький. Ужас!

культура: Дочери часто повторяют судьбу мам. К сожалению, и Ваша личная жизнь сложилась не так, как Вам того хотелось бы. И сына пришлось растить одной…
Полякова: Да, непросто было. Ваню заразили стафилококком, и никто не давал никаких гарантий — ​будет ли говорить, ходить… Если бы я до полутора лет не кормила его грудью, он бы вообще не выжил. И вдруг ровно в год он сделал семь шагов, сел на попу и засмеялся. А потом разговорился так, что не остановишь… Конечно, после этого я была над ним как птица. Все прощала, сама все делала…

культура: Жалеете?
Полякова: Ну, теперь уж что? Жизнь прошла. Ничего не поправишь.

культура: Вам тоже не удалось с ним стать по-настоящему близкой?
Полякова: Нет-нет, мы очень близки. Хотя можем ругаться, кричать. Но уже через две минуты будем обниматься. Да и после появления на свет своего ребенка Ваня стал со мной гораздо нежнее. Постоянно: мамулик, мамулик… Так что все хорошо. Я таскала его и в театр, и на съемки. А он стал диджеем. Его ценят. Хотя клубов сейчас уже меньше…

культура: Многие женщины, оправдывая тяжелый характер, говорят: у меня была такая сложная жизнь, никто не помогал… А вы не озлобились, по-прежнему радуетесь жизни.
Полякова: Меня даже обидеть нельзя. И в театре я никогда не конфликтовала. Очень самодостаточная. Не люблю, когда говорят, что русские женщины сильные. Да жизнь нас заставляет быть такими. Ирония моей судьбы такова, что внутри я маленькая и беззащитная. А снаружи — ​большая, с громким голосом.

Некоторые пугаются: осталась одинокой под старость… А я привыкла. Люблю быть одна. И даже с сыном и внучкой не могу общаться каждый день. Ненавижу долгие разговоры по телефону, посиделки с подружками. Да, это своего рода психотерапия, но я не хочу вешать на кого-то свои проблемы. Единственная моя подруга — ​еще с училища — ​живет в Париже. Когда приезжает, конечно, рассказываем, у кого что произошло…

культура: В последние годы Вы довольно часто снимались в сериалах…
Полякова: И, к сожалению, часто там роли однотипные — ​бесконечные бабушки, тети, свекрови, соседки-идиотки… Грех жаловаться, конечно. Я благодарна Господу за этот кусок хлеба. Но никогда в жизни у меня не было, чтобы кто-то занимался моей судьбой в кино, специально написал роль. Никогда!

Та же Рябцева в «Хозяйке детского дома» — ​изначально в сценарии она была алкашкой, избавившейся от ребенка… И я всегда — ​из любого незамысловатого сюжета, из просто «бабушки» — ​стремилась что-то «слепить». В «Палаче», «Улыбке пересмешника»… Потом мне уже открытым текстом стали говорить: «Людмила Петровна, роли нет, но вы же что-то сделаете?» Ну как откажешься? Зовут — ​и слава Богу.

Когда-то у меня были прекрасные работы — ​«Восхождение» Шепитько, «Михайло Ломоносов» Прошкина. Несколько лет назад с удовольствием снялась в «Каникулах строгого режима». Потом Безруков позвал в «Реальную сказку». Были и «Три сестры» Грымова, сериал «Обрыв» по Гончарову, «Господа Головлевы». А где это все? Кто видел? Обидно…

культура: Зато какая у Вас театральная судьба.
Полякова: Согласна — ​особая. Спасибо Леониду Викторовичу Варпаховскому — ​первому, кто занялся мною в театре. До этого Львов-Анохин видел во мне только комедийную артистку. А мне быть ею тогда ну совсем не хотелось. Это сейчас я все играю с удовольствием. И выходя к зрителям, испытываю кайф.

культура: Даже когда играете один и тот же спектакль много лет?
Полякова: «Один и тот же» не получается. У нас даже монтировщики это знают. Поставят декорации — ​и сидят где-нибудь в уголочке за кулисами… Поймаешь вдруг за этим занятием: «Василь Иваныч, в который раз смотришь-то?» — ​«Ну, Людмила Петровна, это же каждый раз — ​новый спектакль. Смотрю, как сегодня будете играть…»

У нас ведь нет, как у музыканта, инструмента. Инструмент артиста — ​он сам, его организм, душа. А я живу в этом обществе, в меня проникают его мысли, настроения. И я должна держать себя не только в хорошей физической форме, но и в морально-нравственной, извините за высокопарность. Читаю, смотрю, слушаю — ​все это оказывает влияние на мою душу, она развивается. А значит, я уже не такая, какой была 25 лет назад, когда начинала играть «Волки и овцы». Хотя рисунок и мизансцены — ​те же… Или вот — ​«Продавец дождя». За 13 лет, что играла в нем, успела выносить и родить ребенка, развестись с мужем, пережить еще какие-то волнения… Так неужели это не отразилось на моей игре?

культура: Вы несколько десятилетий вели дневник…
Полякова: И сейчас веду. А на днях как раз должна отправить книгу в печать. Большая получилась. Со множеством фотографий. В том числе с портретом внучки Александры. Обожаю ее. Третий год, но такая развитая девочка — ​рисует, танцует. Были с ней на фламенко — ​так она там такое выдала, что артисты захотели с ней сфотографироваться…

Книга, к слову, называется, «Мой путь к «старухам» Малого». Так сложилось, что у МХАТа всегда были старики, а у нас — ​старухи. Помню, еще Маргоша Эскина в честь какого-то моего юбилея вдруг сказала: «Ну что, Милочка, вот и ты уже «старуха» Малого». Я, конечно, тогда возмутилась «для приличия», но осознала, что действительно иду этим путем.

культура: Узнают на улице?
Полякова: Конечно. Бывает, человек увидит меня — ​и на лице такое счастье. Ну, думаю, значит, не напрасно все. Не зря жизнь проходит…

культура: Хотя, наверное, уже могли бы себе позволить не работать. Заслужили просто наслаждаться жизнью.
Полякова: Да что вы! Это вам не довелось общаться с нашими «старухами» Татьяной Панковой, Татьяной Еремеевой — ​им за 90 было, а они всё выходили на сцену. Нет-нет, артиста нельзя взять и отлучить от нее. Театр дает такой жизненный стимул, такое удовольствие. Я служу Малому верой, правдой и всем, чем только можно. И благодарна за то, что в сложный период жизни он пригрел меня.

культура: Театр для вас больше, чем работа?
Полякова: Конечно. Это мое скромное счастье, даже, извините за высокий слог, миссия. И другого у меня ничего нет.


Фото на анонсе: Евгения Новоженина/РИА Новости