Елена ФЕДОРЕНКО

22.12.2015

На заседании попечительского совета Мариинского театра в Кремле Владимир Путин предложил посвятить 2016 год Сергею Прокофьеву. Президент поручил Министерству культуры провести торжества на государственном уровне, отметив, что творчество и масштаб личности Прокофьева сейчас не получают заслуженного внимания. Грядущее 125-летие должно заполнить образовавшийся пробел.

«Культура» побеседовала с художественным руководителем и главным дирижером Госкапеллы России Валерием Полянским — активным пропагандистом творчества Прокофьева. В репертуаре маэстро многие сочинения композитора, а в послужном списке — немало прокофьевских записей. Последнее десятилетие отмечено двумя яркими премьерами: операми «Война и мир» и «Семен Котко». 

Полянский: Прокофьев — величайший русский композитор XX столетия, и вряд ли кто-либо другой может сравниться с ним по творческому многообразию. Для него не существовало жанровых границ: балеты, оперы, симфонии, оратории, концерты, романсы, песни — многосторонность удивительная. Его талант настолько универсален, что охватывал все сферы чувств, от героического эпоса до нежнейшей лирики. Именно Прокофьев сыграл огромную роль в развитии русской и советской композиторской школы.

культура: Прокофьева называли новатором музыкального языка. В чем проявлялось это новаторство?
Полянский: В совершенно необычном мелодизме — широком, динамичном, пластичном, красочном. При этом без всякой абстрактности, произведения его наполнены эмоциями — богатыми и сочными. Мир Прокофьева — что-то запредельное, космическое. Каждой мелодии, каждому образу, каждому эпизоду он находил созвучия оркестровых красок. С только ему присущим блистательным владением оркестром как инструментом. Прокофьеву трудно подражать, его невозможно копировать. 

культура: Как зародилась Ваша любовь к Прокофьеву?
Полянский: Она перешла от моих учителей Бориса Куликова и Геннадия Рождественского. До сих пор бережно храню пластинки с записью прокофьевских симфоний в исполнении БСО под управлением Геннадия Николаевича — его подарок. Практическое прикосновение к музыке Прокофьева началось с Первой и Пятой симфоний, с Третьего фортепианного концерта. Посчастливилось дирижировать этими произведениями на прокофьевских фестивалях в советские времена. 

культура: Не было в Вашей творческой жизни такого сезона, что прошел без Прокофьева. И все-таки «Иван Грозный» — история особенная. Вы записали всю музыку к кинофильму как монументальную ораторию.
Полянский: Картину видел много раз, с детских лет обожал ее, восторгался Николаем Черкасовым в заглавной роли. Видеоряд, сама история, слова, диалоги были главным в восприятии. Музыка звучала не первым планом. Когда удалось собрать, расшифровать весь мелодический ряд, восстановить порядок номеров, то произведение сложилось в масштабную ораторию. В «Иване Грозном» композитор соединил православную русскую музыку с собственной. Казалось бы, несопоставимые пласты, но чередование оказалось равнозначным, и произведение выстроилось целостно — и по музыкальной форме, и по смыслу. Словно герои раскрыли свои страдания, распахнули души. 

В наших планах, еще до объявления Года Прокофьева, значилось исполнение «Ивана Грозного». Надеюсь, удастся, ведь повод двойной: год композитора совпадает с Годом кино. Правда, прокофьевская музыка трудна — и не только для исполнителей, но и для восприятия непросвещенного слушателя.

культура: Однако Вы немало и с удовольствием ездите по малым городам и даже решились на эксперимент в Торжке, когда исполнили оперу «Война и мир» под открытым небом. Как приняла аудитория сложный язык Прокофьева?
Полянский: Торжок для меня — сказка, хотя долго ассоциировался только с «пушкинскими» пожарскими котлетами. Попали туда случайно. Представляете, горожане впервые увидели симфонический оркестр и услышали живое звучание. Это XXI век! Страшная несправедливость. На одном из концертов случилось ЧП — на целый час погас свет, но ни один человек из зала не ушел. Люди так внимательно слушали, что я решился на эксперимент: на косогоре в костюмах исполнить «Войну и мир», практически без купюр. Поставили ряды, сцена получилась красивой, «украшенная» фасадом сталинского дворца культуры с колоннами. Публика слушала с большим удовольствием. Картины толстовско-прокофьевского Русского мира разворачивались на фоне нескольких церквей и удивительной природы — впечатление незабываемое. Быть может, я не прав, но опыт показывает: чем дальше от столицы, тем у людей больше пытливого интереса и жажды к серьезной музыке. 

культура: Не только эпическую «Войну и мир» — Вы исполнили еще и подзабытую нынче прокофьевскую оперу «Семен Котко». 
Полянский: Я застал спектакль «Семен Котко» Бориса Покровского в Большом театре, где работал в молодые годы. Сильнейшее впечатление произвели и сама музыка, и постановка, и певцы. Постановка казалась недосягаемой вершиной. 

культура: Драматические события на Украине в 1918 году оказались актуальными, да и Прокофьев родом из Донецкой области...
Полянский: Работая над оперой, я понимал ситуацию, когда рушится жизнь небольшого села. Солдат, вернувшийся с фронта домой, попал в пекло новой бойни. Революция, Гражданская война, немецкая интервенция, но в музыке нет никакой политизации, она искренна. Типажи, выведенные Прокофьевым, — оригинальные, откровенные, запоминающиеся. В Большом театре артисты рассказывали, как тяжело учили музыку, а потом разговаривали друг с другом цитатами из этой оперы. То же самое случилось и у нас — поначалу трудно давалось, а со временем материал стал родным, и мы заговорили музыкальными фразами. В этом и заключается талант композитора. 

культура: Есть ли у Прокофьева произведения, которые сейчас устарели, потеряли актуальность?
Полянский: Прокофьевская музыка словно приподнимает исторические события, делает их вечными и бессмертными. Например, кантаты «Здравица», посвященная Сталину, «К 20-летию Октября», оратория «На страже мира». Темы и сюжеты, ставшие основой, многократно пересмотрены, а музыка столь самобытна, что остается востребованной. «Песни наших дней» — изумительно современное сочинение, как и «Баллада о мальчике, оставшемся неизвестным». 

культура: Для композитора годы Великой Отечественной оказались плодотворными. Военные мотивы в его произведениях для Вас важны? 
Полянский: Я играл прокофьевскую сюиту «1941 год» с ее наэлектризованностью, ощущениями битвы, стресса, горя, трагедии — все есть в этой музыке. В торжественности Пятой симфонии, посвященной Победе, прорывается страшная боль потерь. В «Войне и мире», несмотря на то, что речь идет о другом времени, передано особое величие души русских солдат, их любовь к Отечеству. Прокофьев и создавал свою оперу-эпопею на сюжет Толстого во время Великой Отечественной. О фронтовой атмосфере, братстве, внутреннем благородстве бойцов я знаю по рассказам воевавшего отца. Они для меня перекликаются с великой военной эпохой Прокофьева.

культура: Год Чайковского сменился Годом Прокофьева. Ваше отношение к подобным акциям? 
Полянский: Отношусь, конечно, положительно. Беспокоит то, что концертные организации ориентируются в основном на кассовые сборы. Не лишним в данном контексте оказались бы помощь в организации, финансирование от Минкульта. Такие работы, как «Война и мир» или «Семен Котко», требуют немалых вложений. А где их взять?