Георгий НАСТЕНКО

27.09.2016

28 сентября исполнилось 75 лет одному из самых известных спортивных функционеров — ​Валентину Писееву. Большую часть жизни он посвятил развитию фигурного катания в стране и отстаиванию интересов национальной сборной на международной арене. О ярких моментах биографии мэтр рассказал корреспонденту «Культуры».

культура: Вы более полувека связаны с фигурным катанием. Расскажите, как все начиналось?
Писеев: С детства пропадал на Стадионе юных пионеров, а в 1959-м поступил в физкультурный институт. Там меня взяла под крыло знаменитая Татьяна Толмачева-Гранаткина, многократная чемпионка СССР. Во время обучения набрал свою группу, куда зачислил и будущего двукратного чемпиона мира Владимира Ковалева. По окончании института хотели направить в Новосибирск, но Толмачева позвонила ректору, устроила скандал и добилась, чтобы «Писеева оставили на СЮПе». Она собиралась на пенсию и рассматривала меня в качестве одного из преемников.

В целом по карьерной лестнице двигался довольно быстро. Добрался до старшего тренера сборной Москвы, однако организаторская деятельность все чаще отвлекала от непосредственной работы на льду, ведь в 1965-м меня избрали главой Всесоюзной судейской коллегии и членом президиума Федерации фигурного катания. Спустя пару лет заступил на должность ответственного секретаря ФФК и параллельно отвечал за вверенный участок в Спорткомитете.

культура: С  Вашим приходом совпал подъем отечественного фигурного катания…
Писеев: Что интересно: прогресс шел пятилетками. В 1965 году впервые стали чемпионами мира в парах Белоусова и Протопопов, в 1970-м — ​Пахомова и Горшков отличились в танцах, а спустя еще пять лет на первенстве планеты успех сопутствовал Сергею Волкову. Не получилось лишь у женщин, хотя и в данном случае до победы не хватило самой малости. Лена Водорезова имела все шансы стать сильнейшей на планете.

культура: В Советском Союзе федерации по видам спорта нередко возглавляли авторитетные «варяги». Подобная тенденция имела место в фигурном катании?
Писеев: В конце 60-х рулил Жарков — ​завотделом комитета народного контроля СССР. Его дочь Елена танцевала в паре с Вячеславом Жигалиным — ​у него отец был министром тяжелого и транспортного машиностроения. Потом Жаркова захотела выступать с Геннадием Карпоносовым. А Жигалину мы нашли новую партнершу — ​Татьяну Войтюк. И вот — ​первое сражение новых дуэтов. Жарков приехал на черной «Волге» и расположился с большой свитой на трибуне, а Жигалин прибыл на «Чайке» и занял место на противоположной стороне дворца. Сын министра с партнершей победили за явным преимуществом. На следующих соревнованиях история повторилась.

Жарков пошел вразнос: на него давила жена и родители Карпоносова. Он позвонил главе Спорткомитета Сергею Павлову, и тому пришлось принять просителя официально. Но предварительно Павлов вызвал меня для разъяснения ситуации. Выслушав претензии Жаркова насчет «засуживания дочери», Сергей Павлович ответил: «Вы почему-то в моем кабинете стараетесь решить не вопросы развития фигурного катания, а свои семейные проблемы». После чего устроил так, что Жарков написал заявление об уходе из федерации по собственному желанию.

культура: Часто сетуют, что в международных спортивных структурах мало российских представителей. Согласны?
Писеев: В фигурном катании все по-другому. В частности, Александр Лакерник в июне занял должность вице-президента Международного союза конькобежцев (ИСУ). Раньше наших соотечественников на столь высоком посту в этой организации не было. Моя супруга Алла Шеховцева — ​член технического комитета по танцам. Александр Горшков четыре срока отработал председателем данного подразделения.

культура: Взаимодействия с ИСУ не всегда складывались гладко?
Писеев: Во времена правления француза Жака Фавара нас действительно «душили». На чемпионате мира 1977 года в Токио я поставил Родниной и Зайцеву 5,9 за технику (при небольшой ошибке в исполнении прыжка) и 6,0 за артистичность. После них предстояло выступать еще двум парам, которые теоретически могли получить оценки выше, поскольку по негласному договору в таких случаях предельные баллы давать не полагалось. Но я знал: если не сделаю 6,0, меня в Союзе не поймут. Рисковал сознательно. И вот глава технического комитета итальянка Бьянкетти сразу по окончании соревнований пар собрала судейскую бригаду, хотя по регламенту не имела на это права, и устроила разнос. Объявили дисквалификацию не только мне, но и всем нашим судьям: насобирали разные случаи, когда якобы завышались оценки советским фигуристам.

Когда информация дошла до Павлова, глава Спорткомитета дал мне указание подготовить письмо на имя президента ИСУ и лично набросал основные тезисы. «Господин президент, если Вы и войдете в историю спорта, то с черного хода» — ​это еще не самые сильные выражения!

Через пару недель приходит ответ. «Господин Павлов! Нам известно, что Вы — ​глава Олимпийского комитета СССР и министр спорта. Но как президент ИСУ имею отношения не с Вами, а с федерацией по виду спорта. Я мог бы не отвечать на письмо. Однако, учитывая авторитет Ваш и страны в целом, хотел бы дать разъяснение…»

И далее перечислил случаи необъективного (по его мнению) судейства советских арбитров. В то же время пообещал взять под личный контроль оценки наших фигуристов, чтобы их не «зажимали». Свое обещание француз выполнил. К слову, в том же году меня избрали членом технического комитета ИСУ. Вместо дисквалификации пошел на повышение.

Позднее на чемпионате Европы в Хельсинки произошла любопытная история. Фавар пригласил к себе в номер и ознакомил со списком из 23 пунктов, которые он подготовил, чтобы обсудить с советским представителем. Первые пять согласовали без проблем, а потом возникло неразрешимое препятствие. От нас требовалась гарантия на участие в первенстве мира вместе с командой ЮАР. На дворе 1977 год… Но Фавар дал понять: если одобрю данный пункт, то во всем остальном пойдет навстречу. Пришлось объяснять, что решение не в моей компетенции. ЮАР была исключена из ООН и других международных организаций, и такие вопросы решало Политбюро ЦК КПСС. И все же под конец долгого правления француза наши отношения улучшились. С его преемником норвежцем Олафом Паульсеном хорошо ладили, а с Оттавио Чинквантой — ​и вовсе дружили.

Лично для меня образец спортивного функционера — ​экс-глава нашего Олимпийского комитета Виталий Смирнов. Он прекрасно находил общий язык с любыми зарубежными партнерами, удивляя их энциклопедическими знаниями. Мог на память назвать каждый пункт из какого-нибудь документа или фамилию чемпиона c точным результатом. И вообще: грош цена тем, кто не умеет и не старается работать с международными федерациями. А в таких субъективных видах, как фигурное катание, личные контакты вдвойне ценны.

культура: В советское время ваш вид спорта был на особом счету?
Писеев: С болью вспоминаю, сколько денег из госбюджета вложили в строительство республиканских инфраструктур, — ​в ущерб российским городам, в которых уже присутствовала хорошая школа и традиции фигурного катания. В 80-х только на одной Украине появились десятки дворцов: в Киеве, Харькове, Запорожье, Одессе, Днепропетровске. Будущие олимпийские чемпионы Петренко, Баюл и другие местные ребята многому научились, работая на сборах в составе сборной СССР.

культура: Какова сейчас ситуация с аренами?
Писеев: Строятся по всей стране. Причем в основном хорошего качества, даже в малых поселках. Но там другая проблема. Фигуристам важен круг общения: рядом должны быть театры, концертные залы, хореографические и музыкальные школы. Тренерских кадров, к сожалению, тоже не хватает, в том числе в крупных городах.

культура: Говорят, наличие генерального спонсора у ФФК — ​исключительно Ваша заслуга?
Писеев: Помогло участие в Совете по физической культуре и спорту при президенте РФ. В 2007-м глава государства проводил совещание в Сочи. После заседания решил воспользоваться случаем и проинформировал Путина, что у федерации отсутствует генеральный партнер. Он спрашивает: какая сумма нужна? Я назвал. Владимир Владимирович удивился: «Это не столь большие деньги, о которых стоит рассуждать». Через несколько месяцев «Ростелеком» начал с нами сотрудничество, продолжающееся по сей день.

культура: Ваш вид — ​один из немногих, где российские специалисты преобладают над иностранцами по всем параметрам.
Писеев: Наоборот, большинство отечественных тренеров работают по всему миру. В 90-х в Америке за один урок можно было получить больше, чем у нас за месяц напряженного труда. В США сейчас находятся около 500 наставников. Есть наши люди в Австралии, Бразилии, Новой Зеландии. Они готовят России соперников. Правда, в последнее время массовый отток кадров прекратился. Скажу больше. Такого хорошего отношения к спорту, как сейчас, в России никогда не было.

культура: Ваше мнение о знаменитом телевизионном проекте «Ледниковый период»?
Писеев: Если говорить о новом витке популярности фигурного катания, то главный всплеск случился после успешного выступления на сочинской Олимпиаде. Но приток детей заметно возрос и благодаря названному вами шоу. Невозможно научиться хорошо кататься за месяц-другой, хотя некоторые артисты целыми ночами напряженно и самоотверженно трудятся, падают на лед и набивают шишки. На самом деле успеху в большей мере способствует мастерство тренера, умеющего выделить элементы, которые новичок способен быстро освоить, и совместить их с тем, чем уже в совершенстве владеет его напарник или напарница.

культура: Далеко не все знают, что Вы стояли у истоков санно-бобслейного спорта в стране.
Писеев: В 1972 году меня назначили замначальника Управления по зимним видам. Была проведена большая организационная работа. В Братске, Красноярске, Свердловской и Ленинградской областях, на Украине, в Грузии и других регионах огромного государства строили трассы. Развивали инфраструктуру с нуля, все решения принимали на свой страх и риск. Сначала закупили за рубежом первые четыре боба и провели первенство СССР среди восьми экипажей-двоек. Потом принялись изготавливать агрегаты и запчасти к ним в Риге и ряде других городов. Успехов достигли быстро: в 1978-м саночница Вера Зозуля выиграла первенство планеты, а спустя два года стала олимпийской чемпионкой. В бобслее экипаж Экманис — ​Александров на Играх‑84 в Сараево взял медаль и вошел в число мировых лидеров.

Особо запомнился один случай. Мне посчастливилось проводить первый чемпионат Союза на деревянной трассе в Чусовом. В последнем заезде боб опрокинулся на громадной скорости и вверх полозьями пересек линию финиша. Мы, испуганные, рванулись к спортсменам. Ребята сначала лежали неподвижно, потом новичок-разгоняющий открыл глаза и спросил: «А какой у нас результат?» Я тогда сказал старшему тренеру: именно такие люди нам нужны — ​их надо сразу брать в сборную. В дальнейшем парень оправдал мои надежды. Это бывший легкоатлет Владимир Козлов, взявший в Калгари‑1988 «золото» в двойке и «бронзу» в четверке.