В нашем «Полку» прибыло

Андрей САМОХИН

11.05.2017

В Москве в День Победы состоялось шествие «Бессмертного полка». Собрав, несмотря на промозглую погоду, в свои ряды 850 тысяч участников, акция в столице побила по численности прошлогодний 700-тысячный рекорд. Всего же в России на улицы с портретами родственников-фронтовиков вышло около восьми миллионов человек. 

В движение включились в этом году, помимо соотечественников, коренные жители десятков государств на всех континентах, за исключением разве что Антарктиды. В том числе Таиланда, Конго, тихоокеанских островов. В Европе, США, Канаде, Австралии «Бессмертный полк» прошагал уже не впервые. Однако не только благодарная память, но и личное мужество требовалось для этого марша людям в некоторых странах, вновь пораженных вирусом «коричневой чумы». Вот почему идее, ставшей всемирной, не грозит прохладная формализация — война с фашизмом, увы, не окончена. Корреспондент «Культуры» прошел столичный путь бессмертных.

...Под мелким сеющим дождиком вливаюсь с портретом деда в колонну у Белорусского вокзала. На большом видеопроекторе, поднятом над площадью, узнаваемые кадры из одноименного легендарного фильма. У рамок металлоискателей полиция проверяет добросовестно, но исключительно вежливо и отработанно четко. Люди относятся с пониманием: накануне в сетях некие «доброхоты» пытались отвадить их от участия возможными провокациями и терактами. Но наших граждан не напугаешь! Многие идут целыми семьями, везут даже коляски с грудничками, несмотря на непогоду. Настроение приподнятое, лица полны смысла происходящего и какого-то внутреннего света, роднясь тем самым с лицами на затертых фотопортретах. Кажется, что именно этот свет, а не только серебро, распыленное накануне самолетами в снежно-дождевых облаках, прорывает время от времени хмарь, давая дорогу майскому победному солнцу. 

Замечаю краем глаза, как из единоверческого храма Николы Чудотворца у метро выходит в узнаваемой шапочке митрополит Русской православной старообрядческой церкви Корнилий с георгиевской ленточкой на груди. Вместе с несколькими бородачами в рясах под куртками, держащими зонты и фотографии фронтовиков, он быстрым шагом присоединяется к шествию. 

Староверы идут чинно под бессмертные куплеты песни Тухманова—Харитонова про «радость со слезами на глазах» среди красных знамен Победы. Вот это да!..

Триколоров, кстати, заметно меньше. Изредка попадаются черно-сине-красные стяги ДНР, флаги стран СНГ. Особенно много почему-то азербайджанских, которыми пугающе активно машут чернявые молодцы. Впрочем, вот и у них на шестах фото бравых советских солдат и офицеров — Сулейманов и Рашидов-оглы. Неподалеку пожилая московская армянка несет снимки убитого на фронте отца и какого-то русского родственника. Заметив мой интерес, охотно пускается в длинный рассказ. Но его накрывает знаменитая волна «ура!», катящаяся от головы марша до самого «Динамо». Окружающие — и особенно азартно дети — подхватывают крик, от которого у супостатов веками стыла в жилах кровь. 

В 2017-м особенно видна тщательная подготовка шествия, пока еще не переходящая в заорганизованность. Хотя некоторые «излишки» налицо: многочисленные молодые волонтеры в одинаковых дождевиках чуть ли не на каждом десятке метров предлагают георгиевские ленточки и бесплатную питьевую воду. Другие пытаются продать красноармейские пилотки. Оно, конечно, лучше, чем ничего, однако же (как слышу из разговоров) для многих были бы гораздо актуальнее передвижные туалетные кабинки по пути колонны. 

Впрочем, происходящее вокруг, конечно же, перекрывает своей духовной силой элементарные физические потребности, как сущие мелочи. Ведь здесь совершается таинство возвращения мертвых к живым, мистическое воскрешение предков, чудесное единение народа, казалось бы, уже распыленного на частные атомы. Как актуальную святыню проносят посередине улицы длиннющую и широкую Георгиевскую ленту — и каждый стремится к ней прикоснуться, словно к животворному источнику силы. Мальчишки в гимнастерках и сапожках бегут следом, желая быть причастными. Оглядываешься — и не перестаешь удивляться: мимо проходят совсем юные участники акции в полной армейской экипировке той войны — с касками, вещмешками, муляжами оружия. Видно, что форма выполнена дотошно, с любовью, и маршируют ребята и девчата с лихостью — как шли, наверное, некогда их прадеды, а то и прапрадеды...

Низко над Тверской проплывает, урча, вертолет. Разрезая толпу, пробегает, снимая с плеча камеру, телеоператор; к нему, улыбаясь, тянут портреты — в фирменных и самодельных рамках, с «держалками» и без. Некоторые заботливо одели их полиэтиленом от дождя. 

Вижу отдельно идущего седого мужчину с белой, как снег, бородой. У него в руках фотография сержанта Петра Москальцова в простой оправе, к которой вместо ручки приделано небольшое березовое поленце с корой. Сблизившись с ним, спрашиваю глазами: кто, мол, это. Русские люди часто понимают друг друга и без слов. «Отец мой», — отвечает старик. 

— Погиб под Вязьмой в 41-м. Вернее, пропал без вести, могилу его так и не сумел отыскать, — добавляет грустно. — Я же третий год выхожу с ним 9 Мая — пусть он моими ногами, пока те еще ходят, пройдет, моими глазами посмотрит на нашу праздничную Москву, может, однополчан на портретах увидит...

Молча кланяюсь этому человеку и его отцу, в горле комок, говорить трудно... Тем временем мы уже миновали Маяковку. Все переулки перекрыты, много «скорых», омоновских машин, но нигде никаких автобусов, на которых, по мнению наших либералов, на «Бессмертный полк» чуть ли не силком привозят бюджетников и школьников. Зато дымятся полевые кухни, народ выстраивается в небольшие очереди за гречневой кашей и горячим чаем. Местами образуются завихрения возле гармонистов, наигрывающих знакомое и родное. Красные и белые шарики, упорхнув из чьих-то рук, подхваченные ветром, улетают в сторону Пушкинской.

Из репродукторов звучит сакраментальное: «Артиллеристы, Сталин дал приказ...» Кругом с энтузиазмом подпевают. Пожалуй, впервые на официальном мероприятии этот памятный марш звучит без купюр! И впрямь — не пора ли уже нам перестать стыдиться собственной истории, прибегать к каким-то «толерантным» умолчаниям? Ведь те субъекты, которых каждый год корежит от нашего главного Праздника, которые пытаются уязвить нас «победобесием», а также те, кто лицемерно причитает, будто «стране не за что ухватиться, кроме Великой Отечественной», — они не станут нам от этого ближе.

Людей между тем заметно прибывает, чаще остановки, где участники общаются друг с другом, фотографируют окружающих и делают селфи. «Катюшу» сменяет «Смуглянка», а ее — «Журавли». Слава Богу, без современных эстрадных наворотов — в аутентичном исполнении. В расставленных вдоль улицы высоких видеопроекторах крутятся классические военные фильмы. Но вот впереди уже показались башни Кремля, шпили Исторического музея. «С днем Победы!» — хрипло кричит какой-то мужик с балкона на Тверской. Ему в ответ машут руками и флагами, отвечают. На противоположной стороне улицы кто-то замечает на выступе крыши оператора в дождевике, опасно манипулирующего с камерой на штативе почти на самом краю. «Дядь, ты Бэтмен, что ли?» — остерегает его молодежь. А бабушки охают: «Не убился бы сердешный, ишь куда залез».

В очередной остановке шествия смотрю мельком через смартфон, как проходит «Бессмертный полк» на Украине, в Донбассе. «Утонченная спекуляция», по словам Порошенко, собрала сотни тысяч в Киеве, Харькове, Одессе, даже в таких городах, как Житомир. Те же отважные светлые лица идущих с портретами предков и цветами, что и в России. Только ощущения более острые: вокруг беснуются неонацистские, бандеровские молодчики, провоцируют, нападают, срывают георгиевские ленточки. Так же иные чувства и в Донбассе, где, помимо старых фотографий, несут едва ли не столько же снимков отцов, братьев, сестер, детей, погибших в недавних сражениях — с нынешними фашистами. Или же родственников, подло убитых украинскими снарядами и минами в непрекращающихся обстрелах.

По-другому, чем в России, ощущали себя, очевидно, и жители Душанбе, которые провели акцию, несмотря на официальный запрет властями Таджикистана, как «противоречащую нормам ислама». Ежегодно нечто похожее переживают и участники «Бессмертного полка» в прибалтийских странах. Вряд ли нужно пояснять почему...

Хочется, чтобы о «географических» особенностях марша знали и в Москве, и в Париже, и на Мальдивах, где люди тоже выходят почтить память близких, павших в боях с гитлеровской Германией и ее союзниками. А суть этих особенностей очень проста: великая война против фашизма не завершилась до сих пор. Хотя года три назад для большинства это утверждение прозвучало бы как нелепость. Празднуя Победу 1945-го, мы воздаем дань не только прошлому, но и надеемся на будущее. Ведь как метко сказал один учитель-фронтовик своим ученикам еще в конце 70-х: «Когда вы или ваши дети забудете о той войне, сразу же ждите новую».

Пройдя по Красной площади, где всего за несколько часов до этого маршировали на параде отборные российские войска, ехали танки и ракетные установки, колонны растекаются, не опуская штандартов с героями, по Москворецкой набережной, Пятницкой и Большой Ордынке. Пиццерии и пабы, длинноногие красотки на рекламных щитах, попсовые позывные смартфонов — привычная московская суета. Разве что без потоков автомобилей — движение перекрыто. Но вдруг резким напоминанием этот разноголосый диксиленд перекрывают знакомые мощные аккорды из чьего-то окна: «Вставай, страна огромная...» И уставшие от многочасового марша под дождем люди, вздрогнув, поднимают выше фотографии, кое-кто подхватывает песню, а кто-то, обернувшись к идущим вслед, кричит: «Ур-ра!» Народу, ощутившему себя единым целым, не хочется вновь распадаться по домам...


Фото на анонсе: Максим Блинов/РИА Новости