Денис БОЧАРОВ

22.01.2014

25 января исполняется 255 лет со дня рождения Роберта Бёрнса. Величайший поэт страны гор, килта, хаггиса и виски — один из наиболее любимых в России западных мастеров рифмованного слова.  

Шотландия подарила миру не так уж много выдающихся поэтов и прозаиков. Но зато каждое из этих имен сияет на литературном небосклоне среди звезд первой величины. Достаточно вспомнить Вальтера Скотта, Роберта Льюиса Стивенсона и Роберта Фергюсона. Но даже в этом славном ряду фигура Роберта Бёрнса стоит особняком. Его творчество (а за свою короткую жизнь поэт успел создать немалое количество стихотворений, поэм и эпиграмм) подкупает одним немаловажным обстоятельством: будучи шотландцем до мозга костей и воспевая в произведениях родную землю, Бёрнс умудрился стать близким и понятным людям в разных уголках света. Впрочем, это не удивительно: ведь на примере шотландского быта и истории Роберт рассказывал о вещах, понятных каждому. Любовь и бедность, коварство и зависть, свобода и патриотизм, дружба и предательство — вот основные темы, поднимаемые гордым шотландцем в сочинениях. А с подобными проблемами и вопросами в жизни так или иначе сталкивается любой. И в этом смысле поэзия Бёрнса не имеет национальности. 

На первый взгляд кажется, что творчество горца просто и даже безыскусно. Его нарочито грубый способ стихосложения нередко был поводом для нападок со стороны высоколобых литературоведов. Но история учит: именно таким, прямолинейным, по-хорошему бесхитростным, бьющим наотмашь произведениям в итоге гарантировано бессмертие. Да, поэзия Бёрнса проста. Но не той простотой, которая хуже воровства: подобно акыну, шотландец рифмовал наблюдения, но делал это виртуозно, остроумно и хлестко. И эта самая неподкупная честность парадоксальным образом возводит его стихи в ранг высокого искусства. 

Впрочем, довольно елея: Бёрнс, творивший в тот период, когда более отсталое в экономическом отношении государство, чем Шотландия, трудно было себе представить, вряд ли одобрил бы подобное славословие. 

Первая книга русских переводов Бёрнса вышла в 1897 году, к столетию смерти поэта. Однако нельзя сказать, что это издание произвело эффект разорвавшейся бомбы. Тот, кого потом назовут «шотландским Есениным», ждал своего часа. А именно – гениального переводчика, который смог бы донести неподражаемый бёрнсовский слог до российского сознания. Речь, разумеется, о Самуиле Яковлевиче Маршаке. Существует негласное клише: мы говорим «Роберт Бёрнс» — подразумеваем «Самуил Маршак». Можно смело пойти еще дальше: без маршаковских переводов не было бы в России никакого Бёрнса. 

Причесав текст, Маршак сохранил его простоту, романтичность и напористость. Сумел высветить некоторые поэтические образы, сделав их более четкими и определенными, сохранив при этом изначальные интонации и смысл. Порой кажется, что переводчик несколько перестарался в излишней политизированности и социальной остроте текстов: он выводил на передний план тему классовой борьбы там, где Бёрнс о ней даже не думал, а веками тяготевшее над Шотландией бремя английского господства подчас превращалось у Маршака в «гнет эксплуататоров». Но в условиях требований советской цензуры некоторые перегибы казались вполне обоснованными. 

Лирические же произведения Бёрнса получились у Маршака просто бесподобно: благодаря виртуозному перу Самуила Яковлевича, мы даже не всегда вспоминаем, кто является автором первоисточника. Всем знакомы песни «Моей душе покоя нет» (из фильма «Служебный роман»), «Любовь и бедность» (звучащая в ленте «Здравствуйте, я ваша тетя!»), «В полях под снегом и дождем» (самая знаменитая композиция Александра Градского из бёрнсовского цикла), а также «Старая дружба» (положенное на музыку стихотворение «Auld Lang Syne» является главной национальной песней Шотландии). Но многие ли осознают, чьему перу принадлежат эти строки? В этом смысле, конечно же, Маршак является полноправным соавтором великого горца. 

Без Роберта Бёрнса шотландскую литературу представить невозможно. Поэтому неслучайно до сих пор день рождения поэта — национальный праздник, отмечаемый торжественным обедом из воспетых Бёрнсом блюд (основное из которых — разумеется, вышеупомянутый хаггис), вносимых под музыку волынки и предваряемых чтением соответствующих стихов.