Татьяна МЕДВЕДЕВА

07.06.2016

Лауреат Патриаршей литературной премии 2016 года Борис Тарасов — один из немногих, кто продолжает традиции великих русских классиков. Он убежден, что человеческая душа — самое главное, о чем должен говорить писатель.

культура: В Ваших книгах две основные темы: религиозные искания человека и осмысление сути исторических событий. Это сообщающиеся сосуды?
Тарасов: Наблюдая высокие и низкие проявления в человеческом поведении, задаешься вопросом: почему так происходит? Анализируешь разные периоды истории — видишь в них схожие противоречия, только на другом, естественно, уровне, в иных масштабах. Опять задумываешься: что приводит к крушению светлых и благородных чаяний? Прямо по Черномырдину: «Хотели как лучше, а получилось как всегда». О том же размышляли Шекспир и Достоевский, об этом повествует и Евангелие. Мне кажется, у означенных противоречий общий фундамент: он в нас самих. Достоевский называл это «тайной человека». И мы всю жизнь мучаемся: человек — образ и подобие Божие или это свинья эпикурейская. 

культура: То есть мы противоречивы по своей природе? 
Тарасов: Именно. Эта противоречивость сфокусировалась для меня в державинской формуле: «Я — царь я  — раб я — червь я — Бог».  В человеке есть божественные, царские свойства — подлинная свобода, представления о любви, чести и достоинстве.  И одновременно есть то, что Достоевский называл «законом Я», а историк и философ Владимир Соловьев — темной основой нашей природы. И пока она в нас не преображена, не просветлена, вопросы «что делать?», «кто виноват?», «что с нами происходит?» задавать бессмысленно, потому что будут доминировать такие качества, как гордыня, тщеславие, сребролюбие, властолюбие, сластолюбие. 

культура: И в этом же причина того, почему буксуют все хорошие начинания?
Тарасов: Да, светлые упования и мечты не учитывают темную составляющую, и потому часто проваливаются. Пушкин писал о французской революции: «При звучных именах Равенства и Свободы, / Как будто опьянев, беснуются народы». Людьми двигали красивые идеи о братстве, а все закончилось гильотинами, морями крови. «Союз ума и фурий» извратил и уничтожил благие намерения по преобразованию государства. 

культура: Одна из ошибок, которую допускают лучшие умы, — желание реформировать социальный уклад, не затрагивая природу человека? А можно ли вообще ее изменить?
Тарасов: Было много теорий зависимости человеческой сущности от среды, общественного устройства, научно-технического прогресса. Главенствовал такой посыл: мы модернизируем форму правления, жизнь будет лучше — и люди станут совсем другими. Этого не происходит. Появление большего комфорта не обновляет природу человека, а только маскирует ее. Благоприятный исход реформ реален, если человечество устремит все свои силы прежде всего на внутреннюю работу. Возможно, этот путь кажется призрачным, но любой иной — еще более утопичен. 

В нашей жизни доминирует социал-дарвинизм. Многое определяют категории соперничества, конкуренции, вражды, двойных стандартов.

Откуда они берутся? Из тех неисцеленных источников темной стороны души человека. Лишь освобождаясь от греховных пут, мы становимся более свободными. Реализовать это — и есть настоящий прагматизм.

культура: Готов ли сам человек к подобной внутренней работе? 
Тарасов: По Соловьеву, истинное дело возможно при наличии «положительных сил добра и света». Но без Бога человек их не имеет. Здесь интересна логика Игнатия Брянчанинова, который говорил: чтобы попасть в цель на земле, следует целиться в небо. Или, как утверждал Толстой: дабы правильно проплыть по реке жизни, надо круто брать вверх по течению, а то снесет вниз. Течение тут — темная основа нашей природы. И без ее преображения у нас ничего не получится. Еще процитирую Тютчева: «Как жадно к небу рвешься ты! / Но длань незримо-роковая / Твой луч упорный, преломляя, / Свергает в брызгах с высоты».

«Длань незримо-роковая» — это тоже темная основа. Мы все знаем эту неискоренимую двойственность в себе, где добро и зло переплетены тесными узлами. Их трудно разрубить. 

культура: Вы в своих книгах размышляете о России, пишете, что ее судьба — оставаться христианской империей в «гедонистическом мареве глобалистического Вавилона». Поясните мысль... 
Тарасов: Православие дает силу и отдельной личности, и целому народу. Оно помогает преодолеть наши темные стороны, учит самоотречению, способности добровольно жертвовать своей выгодой. Когда люди так живут, им удается одерживать победы. Духовное начало играет в истории первостепенную роль. Если мы обратимся к империям, которые существовали в разные эпохи, то увидим, что никакая материальная мощь не сохраняет государства, если в них иссякает дух. Надо служить добру и свету, тогда у человека появляется энергия, чтобы справиться и с внешними испытаниями, и с внутренними нестроениями. Идеал христианской империи — и есть самый настоящий высший прагматизм. Он воспитывает людей, способных, основываясь на стремлении к любви и справедливости, служить согражданам и государству в целом. Когда этот идеал не исполняется и важнее становятся корыстные интересы, начинает рушиться христианская империя. И этот внутренний источник разрушения оказывается гораздо более серьезным, чем внешние угрозы. 

культура: В обществе эгоистов, выходит, сильную державу построить невозможно? 
Тарасов: Духовная опустошенность приводит к тому, что расшатываются империи. Возьмем Советский Союз. У него имелся могучий военный потенциал, но внутренний стержень в определенный момент был потерян. И хватило небольших внешних толчков, чтобы все развалилось. Нужен великий подвиг, чтобы освободиться от темных основ нашей природы. Об этом рассказывали самые глубокие авторы. Они на свой лад повторяли слова апостола Павла: «Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я — медь звенящая или кимвал звучащий». Любовь — самая мощная духовная сила, если она реальна, а не декларативна. 

культура: Вы писали о Паскале и Чаадаеве. Чему научили они Вас?
Тарасов: Паскаль меня направлял на тщательное рассмотрение внутреннего мира личности. Каждый из нас все время обманывается самолюбием, тщеславием, озабоченностью репутацией — это застилает настоящую реальность. Чаадаев же много размышлял о России и Западе. Он надеялся, что для нашей страны станут маяками такие плоды западной цивилизации, как демократия, права человека. А потом увидел, какие метаморфозы претерпевают эти идеи в ходе кровавых революций середины XIX века. Петр Яковлевич тоже осознал, что все концепции по преображению мира ничего не значат, если не обращен взор духовный к человеческой природе. 

культура: А каковы главные уроки русской истории?
Тарасов: Устанавливая правовое государство, демократию, рынок, мы должны видеть и оборотную сторону происходящих процессов, — увы, общий ход жизни не возвышает и не одухотворяет человека, а еще более принижает и упрощает основные мотивации его поведения. Система координат так называемого «цивилизованного общества» укореняет индивидуума в нижних этажах бытия. Доминирует исключительный эгоизм в рамках денежного абсолютизма. И никакие формальные установления не способствуют нормальному развитию. Низкое состояние душ предвещает грядущие катастрофы и катаклизмы. Соперничество на всех уровнях и в разных сферах рождает все новые и новые столкновения интересов, если достижения научно-технического прогресса не способствуют просветлению человеческих начал.

культура: И как же должен действовать каждый из нас? 
Тарасов: В русской культуре заложен христианский аскетизм. Надо направить внимание на то, чтобы соотнести с просветленной основой нашей природы внешнюю деятельность. Когда та соединяется с лучшей половиной человека, то налаживаются экономика, социальная и государственная сферы. Философ Алексей Хомяков говорил, что прогресс — слово, требующее субъекта. То есть оно должно быть применимо к человеку. Наука может совершенствоваться, страна же при этом гибнуть. Как утверждал Гоголь, борьба идет не между правыми и левыми, социалистами и капиталистами, а за человеческую душу.