В связи с утратой доверия
15.06.2015
История охранника «Пятерочки», обвиненного в применении электрошокера против ребенка, который стащил мороженое, совершила несколько удивительных оборотов. Сначала иначе как «зверем» чоповца не называли. Припомнили и недавнюю историю в «Магните», где персонал довел до смерти блокадницу, забывшую заплатить за масло. Потом внимание обратилось на семью пострадавшего — представителей народа, имеющего репутацию не шибко почтительного к чужой собственности. Утверждается, что в окрестностях их считают «бандой», что дети оттуда не впервой совершают налеты на магазины. Кому во всем этом верить — честно говоря, теряюсь.
Но в чью пользу бы разборка ни закончилась, для общества в целом она разрешится не лучшим образом. Если охранник будет наказан, то воровских дел мастера, которых у нас в стране тысячи, воспримут сигнал, словно заветное «Сарынь на кичку!» и начнут в открытую растаскивать содержимое «лабазов» всех ценовых категорий. Если, напротив, окажется, что охранник применял оружие против ребенка, а наказан не будет, то нас ждет волна подобных инцидентов. И уж не дай Бог вашему ребенку (а дети, как правило, любят пошалить в красивых ярких универмагах) сунуть шоколадку в карман, забыв показать оную родителям...
И беспредел этнического криминала, и криминализация охранных структур — те «оба хуже», выбор между которыми сделать порой весьма затруднительно. Скоропалительные электронные СМИ вынуждают нас обсуждать до посинения, кто у кого дубинку украл. При этом мы делаем вид, что не понимаем, где именно зарыта кощеева игла: в обществе, где размываются однородные стандарты культуры, цивилизации, языка и неформальных правил поведения, подобные происшествия неизбежны.
…Недавно полиция нанесла серьезный удар по столичным этнобандам: 39 группировок разгромлено, много задержанных и арестованных. Но главная проблема, связанная с, так сказать, «увеличением этнокультурного многообразия», — вовсе не рост криминала или конкуренции за рабочие места, а увеличение критической нагрузки на социальную и бытовую инфраструктуру. Это занятые скамейки, горы мусора, не говорящие по-русски школьники. Наконец, это налеты юных воришек на магазины и мелкие жулики по другую сторону прилавка, на кассе.
На всех участках нашей повседневности образуются социальные «пробки», становящиеся за счет мигрантской нагрузки десятибалльными. Власть, однако, не хочет понять, что вместе с оскудением «соцпакета», который приходится делить с возрастающим притоком приезжих, все жестче будет закручиваться и ксенофобия. Люди начнут звереть. Ситуация, когда воровство в обычном продмаге остановили посредством электрошокера — один из симптомов такой тенденции. Впрочем, учитывая обычный кадровый состав многих торговых точек, — это еще и перенос практик борьбы с ворами на восточном базаре в нашу среду.
Оба запрета — не красть в магазинах и не поднимать руку на детей — для нашего общества весьма важны и сильны. Современные русские с гадливостью относятся к бытовому воровству и крайне нетерпимы к тому, кто может ударить ребенка. Случай в «Пятерочке», таким образом, задает возможный стандарт развития ситуации, который, рано или поздно, затронет и национальное большинство.
Порче подвергаются простые и понятные алгоритмы поведения и чувства безопасности. Ведь между всеми законопослушными людьми существует своеобразное неформальное соглашение, освобождающее их от множества лишних процедур, проверок, пересчетов и обысков. Взаимное доверие — базовое условие существования цивилизованного общества. И да, не будем лукавить, во многом подобное доверие покоится на подразумеваемой общей культуре, языке и правилах. Своим мы доверяем больше, чем приезжим. Миграционное вторжение подрывает одновременно и формальный порядок, и систему неформальных договоренностей. Разрушает ту самую систему доверия. Чужаки, выбивая себе привилегии, уничтожают наш жизненный мир и социальные практики, складывавшиеся десятилетиями.
Максимум, что может сделать государство, — научить жить «по правилам». Но знать и даже соблюдать формальные правила — недостаточно для бытия в рамках общества. Жить «по-людски» ни на каких курсах научить невозможно. Только в реальной обстановке. А для этого обществу нужна высокая степень культурной однородности.
Мы и так живем, словно на вулкане. Погожим днем я вышел прогуляться по московскому парку. Приятно поразило огромное количество детей в сопровождении мам и бабушек. И неприятно — большие группки мужчин, выходцев из Центральной Азии, которые развалились на траве, несмотря на разгар рабочего дня. Подумалось: если мы их зовем «гастарбайтерами», то, простите, почему они бездельничают? Но вскоре я увидел, как мальчик лет двенадцати в грязной футболке тащил довольно тяжелую тележку и опрастывал в нее содержимое урн. Вряд ли дирекция наняла несовершеннолетнего мигранта дворником. Скорее всего, его отец или брат отдыхают там, на газоне, пока «ишачит» юное поколение. При такой организации труда на каждое рабочее место, занимаемое мигрантами, их приезжает с полдюжины. Чтобы один ребенок работал, а пять взрослых бездельничали. Чем же последние займут уйму свободного времени? У меня лично все настойчивее в голове крутилось жутковатое слово «ИГИЛ». В самом деле, раз студентки философского факультета готовы шагнуть в зияющую пропасть, то здесь-то вообще на что надеяться?
Как оградить себя, не прибегая к дискриминации по этническому признаку? Только одним путем: проявляя такую дискриминацию там, где она уместна, допустима и совершенно законна, — при пересечении государственной границы. Визовые и иные ограничения — единственный способ сделать так, чтобы новые человеческие потоки не размывали наши общественные отношения и не вели к внедрению всевозможной дикости как чего-то само собой разумеющегося.
Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции
