Елена ФЕДОРЕНКО

09.02.2017

В День всех влюбленных в Российском молодежном театре ожидается премьера: вечер «Танцы о любви». Продюсеры Екатерина Барер и первый солист Мариинки Александр Сергеев отказались от известных па-де-де, выбрали неожиданные love story, пригласили звезд балета и лауреата «Золотой маски» и «Арлекина» Владимира ВАРНАВУ. «Культура» попросила хореографа, которого все чаще именуют лидером современного отечественного танца, рассказать о новой работе, а Екатерину БАРЕР — представить проект.

культура: «Танцы о любви» проходят нынче во второй раз. Можно ли говорить о традиции?
Барер: Мы с Сашей Сергеевым давно задумывали балетные вечера, но идея родилась в прошлом году и достаточно спонтанно. Моя знакомая сказала, что сцена Театра Эстрады, где она работает, свободна 14 февраля. И, конечно, День святого Валентина, хотя отношение к этому празднику всякое, определил тему. Сразу решили, что не будет культовых дуэтов из классики и что «любовь» в различных вариациях покажут современные хореографы. Результатами остались довольны. Теперь проводим второй смотр, и, думаю, проект станет традиционным. 

культура: Что ждет зрителей в праздничный вечер?
Барер: Дуэт из балета «Щелкунчик компания», поставленный Жан-Кристофом Майо, — нетривиальная трактовка музыки Чайковского и взгляд иностранца на русскую тему. Хореограф сделал в Большом театре «Укрощение строптивой», увлекся солистами, пригласил в Монте-Карло и даже сочинил для них партии. Фрагмент балета исполнят прима и премьер труппы Ольга Смирнова и Артем Овчаренко. В дуэте есть интрига, но раскрывать ее не буду.

Благородный принц Мариинки Игорь Колб с коллегой по театру Алисой Петренко выступят в отрывке из спектакля Раду Поклитару «Дождь». Веселый и немного простодушный танец внесет насмешливую и легкую ноту в достаточно серьезный строй гала. Номер «Лебедь» в хореографии аргентинца Даниэля Пройетто российская публика увидит впервые. Даниэль молод, он солист Норвежского балета и как танцовщик отмечен множеством призов и наград. Недавно начал пробовать себя как хореограф. «Лебедь» — танец сюжетный, допускающий нюансы восприятия, но не повторяющий знаменитую миниатюру Михаила Фокина. Здесь иная любовь — чувство ребенка, очарованного гармонией пластики. В финале появляется мальчик и произносит строки стихотворения «Умирающий лебедь» Альфреда Теннисона. Душевные порывы — рыцарские и нежные — оживут в «Ноктюрне» Алексея Мирошниченко на музыку Леонида Десятникова в интерпретации звезд Пермского театра оперы и балета Ксении Барбашевой и Александра Таранова.

Один из самых знаменитых дуэтов в истории современного танца — «Поцелуй» из «Парка» Анжелена Прельжокажа исполнят ведущие солисты Мариинского Виктория Терешкина и Александр Сергеев. Они уже представляли галантный век Моцарта в прошлом году, и их номер, оставляющий долгое и приятное послевкусие, станет талисманом «Танцев о любви», его мы планируем включать в каждую последующую программу. Главное событие вечера — премьера «Видения розы» хореографа Владимира Варнавы, но о своем сочинении он лучше расскажет сам.

культура: Как возникло «Видение»?
Варнава: Свою деятельность я условно делю на сотрудничество с театрами, куда меня приглашают на постановки, и на самостоятельные поиски, когда нет определенного срока премьеры и можно покопаться в материале. Такой пробой стало «Видение розы», где я почувствовал тему и начал ее разрабатывать, чтобы чему-то научиться, отточить лексику и найти новые решения. Чем глубже мы погружались, тем сильнее лабораторный опыт перерастал в желание увидеть полноценный спектакль. В экспериментах неизбежно задумываешься не только о пластическом языке, но и о форме высказывания. В подходящий момент ко мне обратились Катя Барер и Саша Сергеев с предложением сделать что-то новое к «Танцам о любви». В прошлом году я участвовал в проекте с номером «Сохраняйте спокойствие», танцевали артисты Мариинского театра, отзывы были хорошие. Задумался, что выбрать: «Видение розы» или уже сформированную концепцию спектакля «Бык на крыше» Дариюса Мийо. «Роза» показалась абсолютным попаданием в тему концерта, на чем и сговорились. Продюсеры, я им очень благодарен, оказали поддержку, в том числе и финансовую. Мы получили возможность работать по-взрослому, с художником — Владимиром Варнавой-старшим, моим отцом, и автором костюмов — Ниной Штеренберг. 

культура: Вы говорите «мы». Кто с Вами?
Варнава: Те исполнители, с кем я достаточно давно сотрудничаю. Саша Челидзе когда-то танцевал в компании Александра Кукина, одного из пионеров отечественного движения модерн. Полина Митряшина училась в Академии Бежара в Лозанне: вернувшись, решила связать свою жизнь с хореографией современной. Первый наш опыт — «Записки сумасшедшего», потом было много других проектов. Ребята из Петербурга, оба — свободные артисты, представляют альтернативный вид танца, совсем не балетный. 

культура: У Вас есть собственная труппа?
Варнава: Есть огромное желание создать свою компанию, но пока вынужден отвечать: моя труппа состоит из трех человек — я, Саша и Полина. С танцовщиками, которых приглашаю на определенные проекты, нахожусь в свободных отношениях. 

культура: В «Видении розы» Вы отталкивались от шедевра Михаила Фокина на музыку Вебера, поставленного более века назад с легендарными Тамарой Карсавиной и Вацлавом Нижинским, где к вернувшейся с бала девушке во сне прилетает призрак Розы? 
Варнава: Это был импульс, первооснова. В итоге получился другой спектакль, его хронометраж — не десять, как у Фокина, а сорок минут. Понадобилась музыка, пьесы Вебера не хватало. Сначала я сделал подборку из мелодий Тищенко, Моцарта и, конечно, Вебера. Она поддерживала драматургию номера, но была разноплановой, разнофактурной. Тогда обратился к своему другу Саше Карпову, с которым мы летом выпускали «Поцелуй феи» в Монако, и он создал практически новую партитуру, оригинал Вебера оставили в начале и в конце, получилась некая кольцевая композиция. Можно сказать, музыку писали вместе — ни одной ноты я, естественно, не придумал, но мы обсуждали буквально все в режиме онлайн. Процесс приятный и увлекательный. 

культура: Наверное, и фабула иная?  
Варнава: Сюжет есть, но мы его сознательно немного размыли. Показалось, что моя страсть к драматическому театру привела в последних спектаклях к излишнему нарративу, а у зрителя должно оставаться пространство для фантазии. Вообще, грань между тем, чтобы донести мысль, но не рассказать ее в лоб и прямолинейно, — весьма тонкая. Баланс выдержать сложно. Все-таки я хочу оставаться на уровне чувств в диалоге со зрителем, потому что танец сам по себе очень поэтичен.

культура: В каком веке живет героиня?
Варнава: В наше время, хотя история и навеяна классическим образцом. Сюжет мы развили и трансформировали. В первой мизансцене девушка гадает по цветку и, естественно, тем самым его уничтожает. Далее она погружается в сон, разные уровни которого приводят к Розе, невольно ею погубленной. Встреча многое в героине меняет, прежней она уже не будет. Теперь ее жизнь протекает в ожидании чувства, что родилось при свидании с Розой. В итоге оно приходит, девушка дождалась принца, хотя «принц» — это что-то плотное и конкретное, к ней возвращается ощущение первой любви. Но я не заставляю зрителя считывать фабулу именно так.

культура: Вы где-нибудь служите сейчас?
Варнава: Постоянно — ни в одном театре. Да уже, наверное, и не смогу работать в качестве артиста. Хочу ставить, а совмещать исполнительство и сочинительство трудно. Самая большая проблема в том, что у нас нет базы в Питере. Не жалуюсь, но репетировать тяжеловато. У стационарных коллективов — свои планы и дела. Благодаря хорошим отношениям с Андрианом Фадеевым, директором и худруком Театра балета имени Леонида Якобсона, позволяющим репетировать в своих залах, состоялись многие мои проекты.  

культура: Добрые отношения у Вас сложились с Александринским театром. Вы ведь участвовали в подготовке премьеры «Бани».
Варнава: Александринка — моя практика в драме. Но мое участие не стоит переоценивать: режиссер ставит задачи, а я пытаюсь их решать по мере возможности. Спектакль Николая Рощина мне нравится, он сложный, как и пьеса Маяковского. Я помогал актерам выстраивать движения, придумывал пластические мизансцены, делал танцевальные вставки и пантомиму, и все достаточно органично вплелось в ткань представления. Мой первый опыт в Александринке — «Сегодня. 2016 — ...»  Валерия Фокина. Там тоже танцы были оправданы действием и ситуациями, созданными режиссером. 

культура: Вам нет еще тридцати, но в багаже — сотрудничество с Мариинкой, труппой Бориса Эйфмана, театром «AXE», победа на фестивале «Context. Диана Вишнёва», стажировка во Франции, у Каролин Карлсон, работа в Риме и Монте-Карло, постановки для лучших танцовщиков: примы Большого Светланы Захаровой, премьера Михайловского Ивана Васильева. Вашей востребованностью трудно не восхищаться. Что в ближайших планах?  
Варнава: В данный момент занимаюсь «Петрушкой» Стравинского в Пермской опере, уже готова половина балета. Следующий проект — «Ярославна» на музыку Тищенко в Мариинке.

культура: То есть ударили по большой форме в больших театрах?
Варнава: Пытаюсь. Спектакли разрастаются. Рассчитывал, что «Поцелуй феи» в Монако будет идти полчаса, в итоге получилось час и десять минут.

культура: Постановка пополнила репертуар Театра Монте-Карло?
Варнава: В афише этого коллектива только балеты Жан-Кристофа Майо, работы остальных хореографов показывают по четыре раза, а дальше они исчезают. 

культура: Обидно. Зачем театру затрачивать силы на спектакли с путевкой на вылет?
Варнава: Это грамотная художественная политика. Изначально компания авторская, но руководитель дает возможность труппе три-четыре раза в сезон танцевать иную хореографию. Знакомство с Майо перевернуло мою жизнь, я многое в себе открыл. 

культура: Чего опасаетесь в творчестве?
Варнава: Наверное, самоповторов. Избежать их сложно. Один из способов — сотрудничество с разными артистами, драматургами, режиссерами, художниками. 

культура: Испытываете гордость, что не только дважды стали лауреатом «Золотой маски», но и вошли в историю как самый юный победитель?
Варнава: Прошло время, я повзрослел. Тогда, конечно, награда была ярким признанием. Сейчас уже я сам — главный критик своих постановок, отдаю себе отчет: удалось или нет. Себя не обманешь.

культура: Что с «Видением розы»?
Варнава: Пока не знаю. На репетициях все получилось, а на спектакле, может, и не сложится. «Записки сумасшедшего» мы готовили в небольшом сером пространстве, где пробовали даже театр теней. Вышли на площадку, и ощущение кабинета исчезло, растворились нюансы. То, что видишь в репзале, иногда теряется при переводе на сцену. Такова суровая правда театральной жизни. Но чувствую одно: «Видение розы» — работа, не похожая на другие.