Евгения КРИВИЦКАЯ

27.06.2013

После премьеры Родион Константинович Щедрин рассказал корреспонденту «Культуры» о деталях замысла «Левши».

культура: Вы посвятили партитуру Валерию Гергиеву. Говорят, там зашифровано его имя?
Щедрин: Да, композиторы с давних времен баловались такими музыкальными монограммами: в нотах я везде честно подписал, где проходит мотив «Валерий Гергиев».

культура: В Эпилоге мне услышалась цитата из «Страстей по Матфею» Баха.
Щедрин: Действительно, я использовал оттуда крошечный мотив-плач, чтобы возвысить Левшу над бытовой стороной сюжета. Для меня он — человек-праведник, чем-то схожий в своей судьбе с Иисусом. А Блоха, поющая в конце колыбельную, символизирует вечное искусство. Мастер делает вазу, инкрустирует ее, и потом творение в веках переживает своего создателя. Так и здесь: Левша ушел, но дело его рук пребывает с нами.

культура: Каково Ваше, как композитора и гражданина, послание слушателям?
Щедрин: Оно сформулировано Лесковым, я просто повторю, что у людей «шуба овечкина, так душа человечкина». У нас в России об этом постоянно забывают, поэтому наш долг — напоминать о том, как страшно безразличие.

культура: Вы считаете, сюжет Лескова настолько актуален в наши дни?
Щедрин: Конечно, да и не только для сегодняшнего, но и для завтрашнего дня тоже.

культура: Вы пессимист?
Щедрин: Я реалист.