09.07.2014
культура: Почему именно падение Бастилии стало символом революции?
Галло: В глазах парижан она олицетворяла собой абсолютную монархию. В Бастилию людей заключали без суда и следствия. Так что на ее штурм пошли все, кто хотел покончить со старым режимом. Ненавистную тюрьму разобрали на камни, которые разослали по всем французским департаментам.
культура: Была ли революция неизбежной?
Галло: Всегда легко говорить о неминуемости того или иного события задним числом. Посвятив свою жизнь истории, я пришел к выводу, что единственный закон, которому она подчиняется, — это закон неожиданности. Французский народ оказался способен стремительно снести такой многовековой институт, как монархия.
культура: Наверное, революцию можно было предвидеть?
Галло: На этот вопрос трудно ответить однозначно. Крупнейшие потрясения вызревают долго, но однажды происходит взрыв. Переворот в умах случился еще в середине XVIII столетия — в эпоху Просвещения, когда творили Вольтер, Дидро и другие энциклопедисты. Революцию подпитывало все то, о чем писали и рассуждали.
культура: Но взрывоопасная ситуация не могла возникнуть на пустом месте. Как тут не вспомнить бессмертный ленинский принцип: «Верхи не могут, низы не хотят».
Галло: Полтора десятилетия, предшествовавшие событиям 1789 года, многое объясняют. Росло недоверие к политической элите. Государственная казна пустела. Нужна была налоговая реформа, но она бы вызвала недовольство отдельных сословий.
культура: Можно ли было избежать столь сильных потрясений? Знаменитый историк Алексис де Токвиль считал, что старый порядок неизбежно рухнул бы сам по себе.
Галло: О необходимости перемен говорили многие. И экономист Жак Тюрго, и министр финансов Жак Неккер предупреждали Людовика XVI, что существовавшая система с ее плачевной экономикой приведет к катастрофе. Однако король оказался бессилен, потому что реформам всегда вставляли палки в колеса.
культура: Историки-марксисты называют революцию «буржуазной». Вы с ними согласны?
Галло: Я не марксист, но в какой-то мере они правы. Однако это слишком общее понятие, не отражающее всех тогдашних реалий. В восстании принимали участие самые разные группы — так называемые «бешеные», санкюлоты, якобинцы, жирондисты.
культура: Переворот сопровождался беспрецедентным террором. Между старым и новым порядком, говорил Шатобриан, протекла река крови. Неужели король и королева заслужили гильотину?
Галло: Казнь Людовика XVI 21 января 1793 года явилась одним из поворотных моментов в истории революции. Король пал жертвой войны, которую вели против Франции. Мария-Антуанетта была дочерью Марии Терезии императрицы Австрии — главного врага Франции.
культура: По некоторым данным, в годы революции и в последовавших войнах погибли около четырех миллионов французов.
Галло: Эти цифры преувеличены. С учетом наполеоновских кампаний, число жертв приближается к миллиону. Как бы там ни было, революция всегда означает насильственное свержение существующего строя, которое влечет за собой гражданскую войну с ее страшными последствиями. Она неизбежно сопровождается убийствами, террором, несправедливостью, скорым судом. Поэтому, помимо Бастилии, символом тех событий стала гильотина.
культура: Историки считают, что у революции было два лица — Дантон и Робеспьер.
Галло: Действительно, Робеспьер воплощал собой террор, Комитет общественного спасения. Дантон представлял «умеренное» течение. Но не будем забывать еще об одном, не слишком симпатичном персонаже — Марате.
культура: Революция пожирает своих детей?
Галло: «Дети» сами занимались взаимным уничтожением. Именно так решались проблемы в ту эпоху.
культура: «Революции готовят гении, — утверждал Бисмарк, — делают романтики, а пользуются ее плодами — негодяи».
Галло: Это обычное дело. Формируются кланы, между которыми ведется война. Во время революции 1789 года часть французского общества захватила власть в свои руки, разграбила национальное богатство и нажила состояния.
культура: Каковы итоги тех событий?
Галло: Революция — это единый блок, говорил Жорж Клемансо. Так или иначе, ее результатом явилась нынешняя французская политическая система, модернизацию которой очень жестоко провел Наполеон.
культура: Революционный лозунг «Свобода, равенство, братство» — это не пустой звук?
Галло: Совсем нет. Для французов особое значение имеет принцип равенства. Наша средневековая пословица, возникшая задолго до революции, гласит: «Враг тот, кто выше нас на земле».
культура: «Весь XIX век, — писал Ленин, — прошел под знаком французской революции. Он во всех концах мира только то и делал, что проводил, осуществлял по частям, доделывал то, что создали великие французские революционеры…»
Галло: Конечно, Ленина интересовали события тех лет, особенно якобинцы, в которых он видел предвестников большевиков, но Парижскую коммуну 1871 года Ленин ставил выше.
культура: Какие уроки той революции актуальны в наши дни? Чжоу Эньлай на полном серьезе говорил, что после нее прошло слишком мало времени, чтобы делать выводы.
Галло: События такого масштаба имеют последствия, которые никогда не заканчиваются. Изучая французскую революцию, видишь, что в любом обществе отношения между людьми очень непрочны. Достаточно нескольких дней или даже часов, чтобы присущее человеку варварство и насилие выплеснулось наружу. Еще один урок в том, что политики — это флюгеры. Те, кто кричал «Да здравствует король!», затем пошли за Робеспьером и стали цареубийцами.