Александр МАТУСЕВИЧ

11.12.2014

«Декабрьские вечера» и Московская консерватория представили оперу Алябьева «Буря».

Традиционно зимний музыкальный сезон в столице открывается «Декабрьскими вечерами Святослава Рихтера». Вокальные программы разного формата всегда составляли важную часть «Вечеров»: не зря супругой и многолетним сценическим партнером Рихтера была выдающаяся камерная певица Нина Дорлиак (когда фестиваль стартовал, она уже не выступала, но на сцене блистали ее многочисленные знаменитые ученики). Не стал исключением и нынешний 24‑й фестиваль, одним из важных событий которого оказалась мировая премьера оперы Александра Алябьева «Буря». В основу ее легла одноименная пьеса Шекспира.

Доглинкинская русская музыкальная культура (название условное, хронологически простирающееся фактически до середины XIX века) в России по-прежнему представлена мало, а если уж и исполняются те старинные произведения, то в основном только самые популярные. Алябьева это касается в первую очередь: что, кроме хрестоматийного «Соловья», знает рядовой меломан или даже музыкант-профессионал из наследия композитора? Поэтому инициатива музыковеда Московской консерватории Ярославы Кабалевской, не только «раскопавшей» в недрах Музея Глинки фрагменты неоконченной «Бури», но и вложившей вместе с профессором Евгенией Кривицкой много сил в то, чтобы опера стала достоянием слушателей, заслуживает всяческих похвал.

На Западе сегодня не только стряхивают архивную пыль со многих произведений, но и стремятся их обязательно исполнить и записать. У нас с этим пока не блестяще, а жаль, ибо есть интересные образцы как русского барокко, так и доглинкинского пласта, о которых мы даже не подозреваем.

Прозвучавшая на «Декабрьских вечерах» музыка алябьевской «Бури» по-настоящему прекрасна — ярка, выразительна, волнующа, в ней чувствуется несомненная витальная энергия, чарующая нежность и одухотворенная возвышенность. Ощущается веберовское влияние, творчеством которого в 1830‑е годы в России были очарованы все поголовно. Блистательна алябьевская увертюра, восхитительны хоры, бальзамом для меломанских ушей звучат его изящные и одновременно эмоционально выпуклые арии, очевидно незаурядное мастерство в ансамблях, драматическое чутье композитора в контрастах и развитии музыкальной мысли. Жаль только, что Алябьев не окончил оперу: у публики осталось ощущение недосказанности, недополученных эмоций.

В исполнении приняли участие Камерные хор и оркестр Московской консерватории, обеспечившие высокий уровень музицирования (дирижер — Феликс Коробов). Бас Денис Макаров (Просперо), меццо Александра Кадурина (Миранда), сопрано Дарья Давыдова (Ариэль) доставили удовольствие красивыми голосами и выразительным пением.

За недостатком музыкального материала «Бурю» дополнили драматической составляющей, тем более что замыслу Алябьева и его практике как автора опер-водевилей это не противоречит. Однако постановка Петра Татарицкого, сделавшего интересную инсценировку, и игра молодых театральных актеров (главные персонажи были поделены между ними и вокалистами), оказались недостаточно убедительными, чтобы тягаться с прекрасной музыкой Алябьева, ставшей подлинным открытием и главной героиней вечера.